Ни одна автомобильная авария не была способна выбить из Киви ту самую цыганскую дурь, из-за которой не раз и даже не два искалеченные на ринге мальчишки и мужчины из народа шелта неизменно возвращались на этот самый ринг, чтобы закончить начатое. Угробить противника или угробить себя – вопрос, конечно, щепетильный и волновал каждого, даже тех, кто не отдал свои денежки злодеям-букмекерам. Может, родись Киви мужчиной, до сих пор бы скакала по рингу, вышибая чужие зубы и теряя свои, но тот самый кровавый максимум, какой она выполняла, заключался в собачьих боях, куда она ходила, между прочим, с десяти лет. В малолетстве она этим гордилась, в отрочестве даже кичилась перед сверстниками, каждый раз увиливая от вопросов, а какого чёрта такая пискля, как она, забыла в таком не детском месте. Признаться, по тем временам она даже скучала, особенно когда сравнивала с той бестолковой жизнью, какую вела сейчас. Микки начинал потихоньку стареть, а ведь даже ни на одном бое не побывал, и Киви чувствовала, что от безделья пёс просто сходит с ума. Можно сказать, девушка даже боялась, что однажды Микки на кого-нибудь сорвётся, и она его не то что бы не удержит, а даже не захочет удерживать, чтобы разукрасить свою жизнь чьей-то кровью и, вероятно, собственным тюремным заключением. Разбираться в законе Киви перестала, как только начала вести осёдлую, лишённую потрясений, жизнь, а потому не могла наверняка предположить, что будет ей полагаться, если Микки кого-нибудь да загрызёт.

Они с псом сходили здесь с ума. Умер Бард, и всё покатилось в тартарары. Унылые пейзажи не радовали глаз, а вызывали только озноб, исходивший из самой глубины души, работа стала рутиной, на которой, кстати, было тоже пронизывающе холодно, а иначе столько мяса пропадёт почём зря. Этот морозец нужно немедленно залить чем-то, что имеет градус, и Киви, не боясь, что завтра будет страшной и опухшей с утра, направилась прямиком в бар, предварительно закрыв Микки дома в огромной клетке. Также и её Бард закрыл здесь, на этом удушливом промозглом острове, но, впрочем, мог ли цыган знать, что Северный Солуэй станет его последним пристанищем? А сама Киви боялась. Первое время ей даже казалось, что это кто-то подстроил, что их нашли и решили осуществить обещанный план мести, адресованный отцу девушки. Но потом, когда жизнь вернулась в прежнее русло, она поняла, что это просто глупость и не стоит видеть врага в каждой тени. Но, тем не менее, Солуэя не покинула, невзирая на собираемые раз в месяц чемоданы. Пёс, наверное, уже делает очи горе, когда напившаяся Киви возвращается домой с заплетающимся воплем «Микки, мы уезжаем!», скидывает вещи по сумкам и засыпает на коврике у входной двери в процессе шнуровки ботинок. Была вероятность, что сегодня случится то же самое.

Она пересекла порог качественно выделанного бара и не успела подумать, стоит раскачаться с пива или закинуться сразу несколькими шотами водки и убраться восвояси, пока не начала буянить, как откуда-то с дальнего столика раздался давно знакомый позывной.
– Птица Киви!
Девушка обернулась и тут же расплылась в улыбке. Обычно собранные в небрежный пучок волосы живописно разметались медными кольцами по плечам, точно почувствовали поднявшееся настроение девушки.
– Кого я вижу, какие люди и без охраны, – рассмеялась Киви, когда подошла поближе к Дэвике и, чуть нагнувшись, приобняла за плечи. Для неё, кажется, не существует понятие «личного пространства», особенно, если рядом была, пожалуй, единственная на всём острове подруга. Киви чувствовала, что так как будто тоже заперта здесь по воле злодейки Судьбы, и всё, что оставалось – так это скрасить свои серые будни радостями высокого градуса.
– Не ожидала тебя здесь увидеть, особенно, одну, – опускаясь на стул за столиком, Дункан сложила сцепленные в замок руки на столешницу, задорно глядя на Дэвику.
– Ну, рассказывай.

Отредактировано Keavy Duncan (2016-08-19 09:30:06)