Далеко не в каждый праздничный день Северный Солуэй устраивает такие гулянья, как сегодня. Счастливые, легкие в своем веселье, люди хотели запомнить эту дату навсегда, чтобы после судачить, а потом еще долго вспоминать и ведать собственным детям. Подобно бурной реке, вышедшей из берегов, жители заполнили собой главную площадь, раскрашивая ее яркими красками. Наряды горожан пестрили своим великолепием, но без особой, чрезмерной броскости. Их слишком приветливые лица, на удивление, даже не навивали фальши. И Кэтрин гордилась тем, что живет среди этого великолепия, духовного богатства, патриотизма. Хотя до сегодняшнего дня ее, в принципе, одна из греховных страстей редко тревожила. Не эту ли цель преследовали организаторы торжества? Впечатлительная Хэйс сдалась эмоциям, поддаваясь влиянию и уже ближе к вечеру раскрепостилась. Ответственность за запечатление ярких моментов на пленку оставила ее, когда отец, сурово сведя брови, выудил из ее рук фотоаппарат.
Мистер Хэйс вернул своих дочерей на торжество, когда на улице уже начало смеркаться. И сам любовался, как две его пташки несмело пресекают площадку. Младшую он потерял из виду почти сразу, та слилась с толпой, видимо заприметив своих подруг. В то время, как старшая, пройдя меньше половины пути, начала уходить с танцевальной площадки, прибиваясь к столу, где можно было угоститься игристым вином. Она сама загнала себя в угол. Девушку смущал ее вид, точнее то, как смотрели на нее мужчины. Их живой интерес вгонял в краску. Эффектное бордовое платьице, чуть ниже колена, с темно-красными пуговками, подчеркивали красоту женской фигуры. Заколотые, немного выше затылка и недавно осветленные, волосы оставались ниспадать искусственными волнами по спине и плечам. Шею охватывала тройная нитка золотых бус, одолженных у матери к сегодняшнему торжеству, а маленькие ножки были обуты в изящные классические туфли такого же цвета, как и небольшая сумочка в ее руках — черного.
В середине вечера один из кавалеров преклонных лет, даже потрудился известить о том, что вовсе не кусается, но девушка выбирала исключительно женскую компанию. Причем интересы сошлись в обсуждении открытия исторического музея с особами гораздо старше ее, тем более эти дамы предпочитали в основном сухое красное вино, любимое самой Кэтрин. Девушке неустанно приходилось твердить про себя, что находится она здесь, этим вечером, только из-за данного обещания своим родителям. Хотя мыслями она, конечно, была давно дома, просматривая кадры своего фотоаппарата. Уже знала, в какие журналы нужно отправить яркие моменты юбилейной даты Северного Солуэя и выручить из этого неплохие деньги. Но старшая дочь Хэйсов страдала излишней ответственностью за сказанные слова и обязана была сдержать собственное заверение.
Тонкое запястье не очень туго охватывал кожаный ремень часов, стрелки которых, словно остановились. Находиться здесь вовсе не было каторгой, но и переживала девушка частую смену знакомых лиц на незнакомые особо тяжело. Надо отдать должное тому, как она держалась. Смеялась в унисон, сверкая открытой белоснежной улыбкой, позволяя себе жестикулировать и даже вступала в споры, хотя они не носили весомого характера. Приспосабливаться с течением времени - хорошая черта, позволяющая впечатлить много людей и расположить их к себе. Но женщины, умудренные годами, чьи волосы уже начали окрашиваться в пепельный цвет и они, некоим образом не соглашаясь с этим, подкрасили их перед мероприятием, о чем свидетельствовали выпачканные в краску их завитки ушей, умудрились ответить Кэтрин тем же сочувствием, которое девушка тщетно пыталась скрыть на протяжении всего вечера. Ее оставили одну. Усталость — это был всего лишь предлог, обман себя. В конце концов, нужно было как-то выкручиваться из сложившейся ситуации. Да, Хэйс опечалила подлость поступка коварных женщин, одна из которых была, кстати сказать, подруга ее матери, чья любимая тема для разговора была скудна и безрезультатна вот уже несколько лет- замужество дочерей.
Опустив глаза в пол, чтобы не дай Бог не встретить еще кого-нибудь по пути, девушка быстро и решительно зашагала, с намерением поскорее скрыться где-нибудь и побыть одной. Опьяневшие лица уже не внушали никакого доверия. Кэтрин, при всей ее осторожности и аккуратности не только в собственных действиях, но и при движениях, умудрилась случайно столкнуться по пути с незнакомцем. Совпадения, случайности  на эти маски закономерностей действительно уже не осталось сил. В тот момент львиная доля адреналина, вперемешку со смущением, влиятельно вступили в свои права.
- Ради всего святого, прошу Вас, простите мне мою неосторожность, мистер, - робко извиняясь, девушка достаточно резко опустилась вниз и подняла свой небольшой клатч с пола. Там не было сотового телефона, от большого количества разговоров за сегодня, он начал подавать в отставку еще дома и был вынужден остаться заряжаться на прикроватной тумбе. А вот с небольшой суммой денег, прихваченных на всякий случай, случиться и вовсе ничего не могло. Едва заметная дрожь в руках была унята вновь занятым клатчем и мисс выпрямилась. Сердцебиению поддала еще большего ритма заигравшая музыка медленного такта.
-Еще раз прошу меня простить, - поторопилась добавить девушка, робко взглянув в глаза мужчины и отступила на шаг, чтобы оставить его. Кэтрин улыбнулась и от чего-то позволила себе еще раз посмотреть на незнакомца, ведь она совсем не запомнила его лица — не дурной финал для девушки, еще совсем недавно заносившейся так высоко в своих надеждах на одиночество.

Отредактировано Catherine Hayes (2016-11-02 12:04:26)

Все эти обстоятельства разом навеяли дешевый роман затертых страниц книги. Цену которого в специализированном магазине снизили до самого минимума, только потому, что все кто жил в этом городе, уже имеют такую у себя дома в альма-матер деревянных полок за стеклянными дверцами. Не сказать, что перечитывать это произведение бессмысленно. Отчего не испытать снова бабочки в животе, когда главные герои встречаются в первый раз. Но куда проще листать страницы и пробегать по строкам глазами, испытывая вереницу эмоциональных всплесков, чем в живую, здесь и сейчас, на таком близком расстоянии, смотреть в его голубые глаза. С первого мгновения быть поглощенной завораживающим взглядом. В такие моменты чувство жертвы, как правило, не заставляет себя ждать.
На какое-то время Кэтрин дезориентировалась, не то, чтобы она начала терять сознание, нет. В тот момент она не слышала музыку, звучавшую так назойливо громко на протяжении сегодняшнего вечера. Утеряла боковое зрение и не могла быть внимательней обычного, замерла и была уязвима. И все это совершено безмерно, бесконтрольно и не могло не внушать страх. Заметил ли незнакомый мужчина чувств, испытываемые девушкой в тот момент, но конкурентов на это было предостаточно. Как только Хэйс вышла из своего оцепенения, на смену пришла новая тревога: что подумают окружающие, так нескрываемо преподнеся им свое внимание прикованными взглядами. Редко женщины не обусловлены заботой о том, что подумают о них другие люди и Кэтрин тому доказательство, а не исключение из правил. Каким же хрупким кажется незыблемый порядок вещей. Один неосторожный шаг, робкий взгляд, смущение в адрес противоположного пола и зыбкое равновесие разрушено, принимайте награду в виде срочной темы обсуждений, сплетен. Как легко рассыпается уверенность на обломки, погребая под собой остатки здравомыслия. И если язык может скрыть истину, то глаза никогда. Может и была искра, ни кто не берется спорить, но не атомный же взрыв, в конце концов. Зачем так открыто перешептываться, не хватало, чтобы еще начали тыкать пальцами в их сторону.  И это всего за какое-то мгновение.  Как на сырое мясо диким зверем, затравка заскучавших. Словно сумасшедшие. Они хотят, чтобы бешено жили другие,  имели все сразу, никогда не зевали, и никогда не говорили банальностей и только тогда им будет хорошо, в таком случае их рты закрыть можно будет только кляпом. Но у особо уникальных персон, языки так разработаны, что их, пожалуй, нужно будет лишить жизни.
И все бы сошло на нет, если бы незнакомец остановился на принятии извинений от девушки. И зачем только знать ее имя, тоже из большой вежливости, коей, в честь праздника, заразились сегодня все.
- Кэтрин, - совсем негромко и неуверенно произнесла девушка. Голос ее куда-то пропал и вместо этого произнесенное имя вышло больно сипло. Уверенность придала девушке самозащита. Она одной рукой скользнула, чтобы предотвратить прикосновения к ее бедру и теперь открытой ладонью еле касалась пальцев мужчины. Гордо выпрямила спину, наверное, больше положенного расправила плечи. Только прядь волос зачем-то нарочно полезла на лицо. И хотя она мотнула головой, это не принесло особых результатов.
- Кэтрин Хэйс, дочка Логана, что держит заправку на окраине города. Знаете это место, мистер … ? - хотела ли знать Хэйс, как зовут незнакомца, она так и не поняла, но интонационно вышло так, что она все-таки задала вопрос.
- В любом случае, я желаю Вам приятно провести вечер, всего хорошего,- попрощалась Кэтрин,  учтиво улыбнувшись и немного склонив голову в знак почтения. Она не будет еще в довесок кормить, наевшихся досыта на сегодня, сплетников, к тому же сама не на шутку испугалось неожиданности обстоятельств. Все это утомительно, надо было закончить начатое и приложить последние усилия, чтобы покинуть это место, остаться одной, хотя бы ненадолго. Быть может она еще вернется,  ведь она обязана была это сделать. Слова же необходимо сопоставлять с делами, чтобы не прослыть мастером сотрясения воздуха.

Отредактировано Catherine Hayes (2016-11-07 11:27:21)

Уголовно наказуемо удерживать человека против его воли. И пусть масштабы не собирались набирать обороты, Кэтрин была не в восторге, что не имеет возможности покинуть это место, как давеча было задумано. Она вновь замерла не дыша, смотря словно сквозь обидчика. Лицо ее было серьезным, никакой улыбке отныне места здесь быть не могло.
- Простите? - в который раз она повторила это слово за последние пару минут. Хэйс скользнула холодным взглядом на руку мужчины, удерживающую ее. Это очень неприятное ощущение — понимать, что ты совершенно беззащитна перед другим человеком. Обязана находиться в его власти, терпеть. Было ясно, что если Кэтрин сейчас вздумает поправить волосы, взяться за сумочку обеими руками или же просто решит завести ее себе за спину, мужская хватка не ослабнет и не позволит сделать ничего, пока она не ответит на все вопросы, интересующие мужчину. Здесь не было месту грубой силе, но глаза джентльмена не навивали теперь воспоминания о светлом голубом и чистом небе лета или же водную глядь Северного моря в штиль. Они теперь для Кэтрин были глубокие, проницательные и пугали ее не меньше, чем  встреча с бешеным псом, один на один, в подворотне. Сердце упало и холод пробежал по всему телу, она передернулась. И хотя вряд ли это было физически заметно, заклокотало у девушки  все внутри. Возникло такое ощущение, что он пытается читать ее мысли. Вздор! Никому не удавалось прежде достучаться до глубины души, смотря в ее глаза. И все его предположения были ошибочны, она была в этом уверена. Наивно полагать, что все так просто, но, Боже правый, сколько желания раскусить в три счета человека, не за этой ли ширмой скрывалось самоутверждение?
- Не думаю, что это хорошая идея, нет, - отозвалась девушка на предложение. Отказ. В этом имело место быть ее привилегии. Она имела полное право не сойтись с действиями, мысленно навеянными наперед незнакомцем. Было ясно что, как многие присутствующие, он не ковал этот план добрую половину вечера. Например, как тот  молодой парень, что стоял в дальнем углу и ревностно смотрел сейчас на пару обмолвлявшуюся между собой недопониманиями. И если судить здраво, то куда было больше шансов у мужчины находившегося сейчас вблизи Кэтрин, на расстоянии больше дозволенного. Девушка улыбнулась.
- Знаете, я тоже не отличаюсь особым умением танцевать, - мотнув головой, продолжала ложно уверять она в довесок. Ее по-прежнему одолевали недоверие, некий страх, вперемешку с чужой настойчивостью. Она не доверяла, не понимала зачем вообще предлагать танцевать. К чему эта неуместная близость, ведь можно было просто представиться и разойтись. Он понял ее правильно. Сила пугала Кэтрин и только когда, мужчина отпустил ее локоть, девушка заметно рассталась с напряжением.
Ей бы еще пару минут, которых не могло быть. Знакомство это всегда неловкость. Она понимала, что должна будет рассказать что-то интересное о себе, но в итоге, по существующим законам, выйдет недоваренная каша. Обязана будет выслушать и партнера, но с его величайшим чувством юмора это, кажется, выйдет сущим наказанием. Кэтрин так любила прикрываться предлогами.
Быть отрезанным от реальных звуков — сама эта мысль вызывает неописуемый ужас, и она знала, что в этом случае вызволяется симптом лишится рассудка, но не в этот раз. В тот самый момент действительно оборвалась музыка. Многие пары замерли в ожидании, а кто-то продолжал танцевать без инструментального сопровождения. В разных ситуациях полезно проводить сравнительные параллели, чтобы понимать от чего тебя уберегают или на что намекают высшие силы или судьба. Мелодичный мотив начался сначала, подоспел кстати к галантности незнакомца, вспомнившем о всех правилах танца с прекрасным полом. Кэтрин аккуратно опустила свои пальцы в его широкую и крепкую ладонь и подступила к мужчине.
- Думаете, я просто так согласилась бы? Иногда женщины бывают весьма мстительны. Половина оборота и вы столкнетесь с врагом, которого нажили себе опрометчивостью поступка, - прошептала Кэтрин на ухо мужчине, вглядываясь вдаль.
- Видели бы, как он смотрит сейчас на Вас. Он гораздо моложе даже меня. Не боитесь прыткости юнцов?- отшутилась девушка. На вид парню было не больше двадцати, возможно, он совсем недавно достиг совершеннолетия, но сколько пылких эмоций скрывал за своим стеснительным образом. Мальчишка даже пытался сегодня заговорить с Хэйс, но попытка не увенчалась успехом. Кэтрин это забавляло, она даже засмеялась ненадолго. Близость в медленном танце вновь перехватила ее дух.
- Как Вас зовут? - сохраняя расстояние, Кэтрин держалась ровно. Одна ее рука была в ладони мужчины, другую она завела за спину партнера, сжимая небольшую сумочку, которая никак не мешала. Ей хотелось закрыть глаза, чтобы не видеть кто за ними наблюдает. На мгновение, потеряв из виду всех, обострилось ее восприимчивость к запахам. От незнакомца не веяло неприятным алкоголем или табачным дымом. Свежий воздух перебивал чуткость, но ворот рубашки издавал вкус мускатного ореха, белого кедра, жимолости и сандала, с мускусными базовыми нотами. Возможно такой опьяняющий запах был не на рубашке, он прилип к телу и Кэтрин жадно вдохнула этот глоток, находясь вблизи его шеи.

Отредактировано Catherine Hayes (2016-11-14 12:17:08)

Сила и в тоже время какая-то нежность, стремительность и жесткий напор, упрямство настойчиво веяли от мужчины. Кэтрин пыталась скрыть свое сбившееся дыхание, но слишком частое вздымание ее груди предательски выдавало.  Волнения  — это хорошо, даже продуктивно, но она боялась его. Испугалась красивых глаз, которые обожгли  насмешливым взглядом. Девушке требовалось выкинуть этот страх не только из мыслей, но даже из подсознания.
- Благодарю, но не хочу этого, - сорвав руку с крепкого мужского плеча и прижав ее к своей груди, испуганно отозвалась Кэтрин. Раскрытая ладонь словно нарочно прикрыла, недоступное никому,  девичье сердце. Она горячо выдохнула и впилась в мужчину взглядом, одним из тех, когда невозможно понять, о чем она думает, даже разглядывая ее в упор. Смело могла бы сделать шаг назад, но не стала. Лицо, немного осмугленное морским ветром, казалось невинным. Губы ее были слегка приоткрыты, а тонкие линии бровей в каком-то мрачном отчаянии сведены.
- Не говорите мне такого, - досадно прошептала она, смотрев на партнера так, словно хотела запомнить каждое движение в его лице, каждый тонкий оттенок его эмоций. Только чтобы скрыть обуревавшее смущение, ей пришлось самой вернуть ладонь на плечо мужчине. Кэтрин трепетала, но по какой-то причине не могла противиться этому человеку. Находится так близко к нему было мучительно, но весьма сладостно. Хэйс попала под магию музыки и его серых глаз. Он вел ее в танце, за долю секунды предупреждая, как и в каком ритме необходимо двигаться. Девушке было все понятно, стало легче и спокойнее, и только тогда она словно утеряла свое смущение, отдаваясь музыке и доверившись его рукам.
Кэти склонила голову к гладко выбритой щеке, чувствуя горячее дыхание. Запах его одеколона, на свой особенный лад, взбудоражил женское восприятие. Иэн, кажется, был серьезен и задумчив, так по крайней мере чувствовала Хэйс. С новым шагом в такт музыке, она стала к нему ближе и посмела прикрыть глаза. Ее лицо было скрыто, возможно волосы щекотали шею. Кэтрин пыталась ухватиться за чувство покорности, выданное на считанные мгновения, как награда за упорную борьбу в самой себе. Молчала. В такие моменты не нужны слова. Сколько прошло времени она даже не знала, но это мгновение показалось долгим.
Отпрянула в испуге, неожиданно потеряв эту тонкую грань, сотканную вовсе не из иллюзий,  это было настоящее. Мэйси Макфарлан, подруга матери, подобравшись со спины Иэна, выцепила из ее руки маленький клатч. Оцепенев, она робко улыбнулась женщине и пропустила очередной шаг.
- Извини, - быстро проговорила девушка, смотря в ноги. Был ли готов партнер к такому повороту событий, но девушка, послушной ученицей, вновь правильно зашагала, больше не позволяя себе расслабляться, попытать непередаваемое чувство второй раз, ощущая как за ней наблюдает ни одна пара глаз.
- Отпустите меня, - взмолилась Кэти, по-прежнему продолжая двигаться, но расправляя тонкие пальчики в крепкой мужской ладони.
- Я так больше не могу, - понимал ли Иэн, что имела ввиду девушка, осталось неясным. Но и Кэтрин сама до конца не успев осознать, чего желает в тот момент, затребовала свободы. Девушка завертела головой, вначале взглянув на свою знакомую, стоявшую неподалеку, затем в поисках стеснительного юноши,  не удостаивая своим взглядом Иэна.
- Пожалуйста, - выдохнув ему в ухо, случайно коснувшись губами. И хотя музыка еще  далеко не была закончена и композиция проиграла примерно чуть больше половины, девушка ждала ответ. Она понимала, что следующий ход мужчины мог подсказать, успел ли он почувствовать то, что удалось поймать ей.

Отредактировано Catherine Hayes (2016-12-11 01:21:09)

Не представлялось возможным не поддаться спокойному, рассудительному тону мужчины. От всех Кэтрин чувствовала себя в безопасности, но близость, которая перешла начертанные границы между незнакомыми людьми, приумножалась. Девушка улыбнулась уголками губ в свою защиту. Некоим образом ей не хотелось, чтобы ее посчитали сумасшедшей. Она просто очень устала. В конце концов, необходимо было потерпеть от силы еще недолгое время. В голове кружили мысли, выматывая восполненное сознание. Притворяться не было больше мочи, тем более единожды ухватившись за ощущение, хотелось вновь повторить его и чем быстрее, тем лучше. Но Хэйс не из тех девушек, которая пользуется людьми в своих интересах. Человек, с такой обходительностью старался привести ее в чувства, защитить от девичьих, надуманных страхов. Нет, она не посмеет пользоваться чужой добротой. И тогда она еще раз улыбнулась, уже шире, но вовсе не для того, чтобы кокетничать или привлекать чье-то внимание. Это была благодарность. Конечно, у нее еще будет возможность сказать свое спасибо после того, как оборвется музыка и разойдутся пары на танцевальной площадке, но Кэтрин необходимо было сделать это сейчас, безотлагательно.
Полостью абстрагировавшись, казалось, что они с Иэном были здесь и сейчас одни, но, разрумяненное недовольством, лицо мальчишки скрасило выдуманное уединение. Миссис Макфарлан вмешалась и тут, она ухватила мальчугана за рукав рубашки, остужая его юношеский порыв, но тот был слишком увлечен своими задумками. Понимая, что вовремя не проявив смелость, он попытал последнюю надежду. Его поступок был верхом смелости. Это была даже дерзость, какая бы вежливая подача не исходила.
- Позвольте? - сбившийся голос выдал чрезмерное волнение, ведь ему только недавно перевалило за двадцать. Молодой человек учтиво обратился к Иэну, уверенный в том, что это последний танец для Хэйс. Он видел, как она уже уходила с наскучившего ей праздника, и хотел было перехватить девушку, проводить ее домой, но мужчина попался  на пути и сбил все рыцарские планы. Откуда столько смелости в юном сердце, что даже тонкая рука парня настойчиво коснулась плеча партнера Кэтрин, останавливая их танец.
Хэйс взглянула на смельчака, прекрасно понимая, чего ему, такому стеснительному,  стоило свершить этот поступок. Он был наверняка безобиден и уже влюблен, как это бывает в столь молодые годы. Но ей всего этого было ненужно. Хэйс проклинала себя за то, что дала обещание родителям появиться на этом вечере. И уже жалела о том, что произошло с ней и о том, что происходит.
- Не отдавайте меня, - больше вопросительно, чем утвердительно обратилась она к Иэну. Дело было не в том, что она безотказно отдалась своему партнеру, ведь такая фраза  могла обозначить ее попросту какой-то вещью, а вовсе не человеком, личностью. Кэтрин не понимая сама как, сумела довериться Иэну. Это было ничтожно малое время, уже успевшее перерасти в тяжелое бремя, в стремление попытать эту удачу еще раз. Она не желала промениваться. И дело вовсе не в молодом возрасте новоиспеченного ухажера. Никто не мог понять, что скрывает Хэйс за своими переживаниями.
- Нет, - холоднее, чем обычно, отрезала девушка и уткнулась лицом в плечо Иэна, отвернувшись.
- Пусть уходит, - строго добавила она, но с особым отчаянием, понимая, какую боль наносит парню. Ведь можно было быть гораздо мягче, нежнее, не наигрывать грубость. Но все же лучше оборвать это сейчас, сразу. Кэтрин непроизвольно вцепилась в рубашку партнера, заминая ткань, выдавая свою эмоциональность. Вереница всех этих, разом нахлынувших, ощущений опостылела до изнеможения. Теперь Хэйс эгоистично желала испытать чувство неведанного ей прежде спокойствия. Чувство, которое, по ее определению, не может возникнуть между мужчиной и женщиной. Обида, словно заговорщически, высвободилась. Больше никогда не выдастся ей такая возможность. Она это приняла и готова была смериться. 
- Я не хочу никого обнадеживать, - сказала Кэтрин так, чтобы ее услышал и парень, все еще стоявший вблизи пары. -И Вас тоже, - добавила она уже мягче, обращаясь к Иэну. Кажется, последняя фраза дала фору юнцу, он победно улыбнулся.
Боже мой, какой все это вздор, чем я пред всеми виновата, - эхом отозвалось в сознании девушки.

Отредактировано Catherine Hayes (2016-12-14 12:32:09)

Когда тобой распоряжаются, словно ты, пусть и ценная, но все-таки вещь, самолюбие получает болезненный удар по почкам и начинает мучиться в конвульсиях. Именно такой пестрый калейдоскоп чувств сейчас вихрем мчался по телу Хэйс. Сперва в сердце закралась обида, после отголоски предательства, мутным осадком осевшие внутри и, наконец, спустя считанные мгновения в голову закралась всепоглощающая злоба. Она доверилась этому человеку, просила о помощи, а некогда галантный кавалер теперь уверенной походкой ретировался с поля боя, оставляя королеву одну в этой шахматной партии. «Шах и мат», глухо отозвалось сознание, в очередной раз, акцентируя внимание на том факте, что доверие мужчинам – самая дурная затея из всех возможных вариаций развития событий. 
- Прошу прощения, мистер… - Кэтрин даже не дала возможности юноше назвать себя. Это было и не важно. Насколько бы животрепещущей не складывалась ситуация, девушка была полностью уверена в своем изначальном ответе. – Я слишком устала и не готова на продолжение вечера. 
Голос Кэти звучал спокойно и отстранено. И пусть ее изящная фигурка, замершая в середине оживленного танцпола, приковывала к себе массу внимания, и это тоже все оставалось не важным. Ее персона, с самого возвращения в родной город, казалось, порождала вокруг себя туманный шлейф неуемного интереса местных жителей. Они не хотели, будто не желали принимать того факта, что мисс Хэйс не будет играть по правилам, установленным старожилами Солуэя. Ее личная жизнь оставалась зоной исключительно ее интересов, делиться которыми с окружением она была не намерена.
- Хорошего вечера, - фраза была обронена таким тоном, что возражать парень не смел, потупив взор, словно школьник, который получал нагоняй от директора школы. Это было не правильно, настолько резко и жестоко крушить человеческие надежды, но Кэтрин не могла совладать с тем негодованием, которое, прорвав плотину спокойствия, могучими волнами расплескивалось по сознанию. Хэйс быстро развернулась, стараясь взглядом отыскать миссис Макфарлан. Большого количества времени на это не потребовалось. Фигура Мейси выделялась на фоне остальных гостей празднества и причиной тому была вовсе не яркая внешность. Женщина была самой обыденной жительницей Штормового острова, не отличавшаяся от остальных цветом волос или манерой одеваться. Напротив, она отдавала предпочтение не броскому, удобному и в меру элегантному гардеробу, лишь изредка украшая себя изысканными украшениями. Зато та энергетика, которая ореолом окружала миссис Макфарлан, вкупе с длинным языком, явно не умевшим оставаться за зубами, она была самым заметным представителем из всевозможных подруг матери. 
- Спасибо, - небрежно обронила Хэйс, вырывая из рук Мейси . 
- Милая! Ты так прекрасно танцевала! В твоих движениях столько грации. Я говорила Маргарет, что старшую из дочерей она должна была отдавать в балет. Она меня не послушала. Как же много она потеряла тогда. Хоть ты меня послушай, Китти, - осторожно беря за запястье Кэтрин, щебетала женщина. – Тебе нужно, просто необходимо посвятить свою жизнь искусству. Еще не поздно. Ах да! – артистично приложив ладонь ко лбу, словно забыла что-то очень важное, но сейчас так вовремя вспомнила, Макфарлан просияла улыбкой. – Вы с мистером Уэлшем так прекрасно смотрелись! Такая стать! Такие фигуры! Его голубые глаза и твоя красота! Ах, как это было прекрасно! У него уже есть дочь, она такая прекрасная девочка. Умница и красавица, которая, скорее, похожа на мать. Если честно, то я не заметила у нее черты отца. Но так даже и лучше. Девушки же должны быть нежными и очаровательными, а его черты лица слишком суровы, чтобы передаться по наследству детям. Пусть они совсем недавно в нашем городке, но уже зарекомендовали себя тихой и благочестивой семьей. Кэти, милая, ты куда? Я разве сказала что-то лишнее, - рассеянно пробормотала Мейси, непонимающе хлопая ресницами на резкий уход Хэйс. 
Кэтрин старалась хотя бы в сознании быстрее скрыться с танцевальной площадки, поскорее забыть все то, что происходило несколько минут назад. Слова подруги матери эхом отдавались в голове, особенно громогласно мусоля слово «семья». Девушка чувствовала, как кровь приливает к щекам, вырисовываясь неуместным румянцем. Ей воспользовались, макнули в самую темную краску из всей палитры слухов и чужих утех. Сейчас она понимала, что, чтобы не попадаться в капканы чужого мнения, нужно хотя бы иногда слушать материнский треп. 
Осторожно пробираясь сквозь толпу, Кэтрин искренне старалась не встречаться взглядами с прохожими. Ей казалось, что каждый из присутствующих одаривает ее осуждающим взглядом. Она, сама того не знаю, посягнула на самое святое, что есть в жизни человека. Она стала причиной сплетен и, возможно, неприятного разговора в чужой семье. Любые намеки и полу взгляды на Солуэе всегда влекли за собой последствия. 
- Знаете что, мистер Уэлш, - приблизившись достаточно, чтобы их разговор остался конфиденциальным, непоколебимым тоном начала Кэт. - Я бы ни за что не стала с Вами танцевать, зная, что дома Вас ждет жена и дочь. Передайте им мои извинения за возникнувшие пересуды. Вам стоит научиться быть осторожнее. Солуэй слишком маленький город для того, чтобы Ваши выходки могли остаться незамеченными, - она хотела было уйти сразу, незамеченной, но слишком многое могло остаться недосказанным этим вечером, чего Хэйс не могла себе позволить.

Кэтрин растерялась. Она старалась спрятать свой взгляд. Не встречаться глазами с тем, кого она хотела обвинить в измене. Но была ли здесь измена? Были ли ее слова настолько уместны, чтобы быть произнесены таким осуждающим, не терпящим возражений тоном. Девушка потупила взор. Если она не убила его, произнесенными фразами, то сумела втоптать в грязь то хорошее, что сумел, успел о ней подумать он. Та скоропалительность обличения правды, которая охватила разум девушки, была крайне не уместной, и теперь Хэйс чувствовала себя виноватой в свои громких обвинениях. Принять то, что она повелась, доверилась, как малолетняя девчонка, словам знакомой матери было опрометчиво и не справедливо по отношению к мужчине. Это не являлось оскорблением в чистом виде, это, скорее, было своеобразной болью, которую Кэтрин причинила не со зла. И можно было все списать на игристое шампанское, но это стало бы их первым осознанным обманом, который она искренне старалась не допустить. 
-Да…,- неоднозначно промолвила девушка. – До дома, - робко добавила она, слегка улыбнувшись, все еще не смотря на мужчину, стремясь смягчить колкость фразы. И в ту же долю секунды  насторожилась. Она тоже имела право чувствовать себя оскорбленной, брошенной. Как вещь ее передали в чужие руки, это было больнее, чем обвинения, посыпавшиеся на Иэна. Глубоко укоренившаяся обида, сделав свои особые засечки, оставила на сердце еще один шрам.
Вот только сознание играло с девушкой по своим правилам. Насмешливо высвободив представления о том, как она гладит по волосам разочаровавшуюся в жизни юную дочь Уэлша. Как пытается утешить ребенка, на плечи которого уже был возложен непростой выбор, кто из родителей для нее важнее. Как искренне хотелось бы стать для нее опорой, другом, человеком, способным разделить то, что переживает девочка в этот момент. Тогда... Не так важны были промежутки времени. Важнее, было помочь ребенку справиться с ее первыми переживаниями, в которых отец, быть может по воле своего статуса, не мог стать компетентным судьей. Хэйс была уверена в одном, что тогда выбора малышке никто не предоставлял. Чрезмерно мудрые, опытные, самостоятельные родители решили всё сами, оставив ее один на один с первыми чувствами, первыми тайнами, первыми переживаниями. Ее просто передали из одного дома в другой, будто она являлась переходящим кубком угасшего триумфа. И все же, девушка, чувствуя томящее чувство печали, понимала, слишком мало времени было дано, и в очередной раз она поступила опрометчиво, слишком много взяв на себя, пусть это и были только игры разума.
- Прости,- чувствуя, как  зашкаливает ее совестливость, произнесла девушка. В одном коротком слове она постаралась вместить всю ту искренность, которая сейчас должна была звучать здесь, вдали от ускорившегося такта музыки танцпола. Так много нужно было бы сказать. Многое объяснить. Вот только слова сейчас казались неуместной обузой. И только поэтому с губ Кэтрин сорвалось одно слово. Звучавшее раскаянием и прошением одновременно.
-  Я живу на окраине города, это тебя не пугает? - немного охладев, отбросив неуместные эмоции и фантазии, наконец, проговорила Кэтрин, осмелившись взглянуть в глаза мужчины. Ярко-синяя радужка, искрящаяся нотами глубокой печали, засевшими в закоулках души, притягивала взор едва уловимыми прожилками чернильных росчерков.
-И каково оно? - словно отвлечено, но целенаправленно точно, задала вопрос девушка, зная, что слишком рано для откровений. Она улыбнулась и вновь стеснительно потупила взор. Хэйс не верила, что у нее получится, но чувствовала, что наступила пора спросить особую, дорогую плату за пережитые откровения, пусть они не были замечены мужчиной.
Кэтрин повернулась в сторону запада. Туда, где совсем недавно спрятало свое тучное тело солнце, отливая ярко-алыми отблесками, в своей лебединой песне осветившее жителей крохотного городка, по-прежнему наслаждавшимися праздничными гуляниями. Сейчас, взирая на этих людей, было сложно поверить, что в голове каждого роились сотни мыслей. Каждый желал раскрыть чужую тайну. Надавить на больное. Похвастать своими успехами. В своем стремлении знать все обо всех, ни один из них не понимал, что фраза, простое предположение, сказанное невзначай, может нанести собеседнику удар, против которого он не в силах выстоять.
- Как ее зовут? – неуверенно произнесла девушка и, обернувшись к мужчине, поспешно добавила. – Твою дочь. Как ее имя? – простой вопрос, как и все сегодняшним вечером, казался крайне важным для нее.