День выдался погожим, но ветреным. Шум морского прибоя разносился далеко от берега, а возле него так и вовсе становился оглушительным. Поля тянулись к закрытому лесом горизонту насколько хватало глаз, и лишь с одной стороны зелёную стену сменял стройный ряд старомодных домов, убегавших к самой кромке воды. Именно туда – к приютившейся над самыми скалами ферме быстро шагала среднего роста рыжеволосая девушка, облачённая в строгую голубую рубашку, воротник которой был перехвачен безвкусным галстуком-боло с изображением воющего волка, поношенные чёрные кожаные брюки, подпоясанные широким ремнём с оскаленной волчьей мордой на пряжке, и стоптанные чёрные кожаные тупоносые байкерские сапоги. Её тяжёлая походка с пятки на носок была быстрой скорее в силу привычки, нежели потому, что одинокая путница и в самом деле куда-то спешила.
Она остановилась у одинокой придорожной ели, любуясь на огромную паучью сеть, украшенная красным крестом на серовато-зелёном брюшке гигантская хозяйка которой сидела точно в центре этого произведения искусства. Прикасаться к шёлковой ловушке девушка не рискнула, но, посмотрев по сторонам, заметила на одной из ветвей дерева спящую ночную бабочку. Осторожно взяв её за крылья, она бросила несчастное насекомое в паучью сеть.
Её хозяйка тут же подлетела к нежданному подарку. Хелицеры вонзились в трепещущее тело, и движения обречённой бабочки постепенно замедлились. Как только добыча перестала биться в клейких нитях, паучиха принялась закутывать её в шёлковый кокон.
– Гутен Аппетит!* – с улыбкой произнесла рыжая девушка и, поднырнув под лапы придорожной ели, сошла с дороги, выходя на поле.
Она подошла к невысокому забору, ограждавшему земли, принадлежавшие одной из ферм. В нескольких метрах от него возвышался старый сарай. Немка окинула его долгим взглядом и воровато осмотрелась по сторонам. Вокруг никого не было. Она, на всякий случай, прислушалась, но тишину нарушал лишь стук дятла, доносившийся откуда-то с вершины ели.
Рыжая ещё раз взглянула на забор. Ограда доходила ей до пояса, а потому не могла стать для неё серьёзным препятствием. Прежде чем перебираться через неё, девушка вновь посмотрела по сторонам. Её внимание привлекла сидевшая на каким-то чудом ещё не завядшей ромашке белокрылая бабочка, но стоило ей присмотреться, и стало ясно, что та стала жертвой засады.
В цветке сидел, обнимая добычу четырьмя из восьми лап, жёлтый паук, силуэтом напоминавший краба. В уже наполовину сморщившееся тельце несчастной бабочки впивались хищные жвала. Холодный взгляд восьми глаз почти что завораживал, хоть рыжая и понимала, что если паук и видит её, то вряд ли понимает, что перед ним живое существо – слишком уж крупной она была по сравнению с ним.
Отведя взгляд от хищника и его жертвы, девушка опёрлась руками на забор и, оттолкнувшись от земли ногами, взгромоздилась на него, как курица на насест. Мгновение спустя она спрыгнула и очутилась за ним. Вновь посмотрев по сторонам и никого не заметив, рыжая полуприсела и, крадучись, почти побежала к сараю, рассчитывая добраться до него до того, как кто-нибудь из обитателей фермы обнаружит незваную гостью.

Отредактировано Undine Kroenen (2017-01-29 20:35:37)

Всё шло согласно плану – двор фермы был пуст, а в окнах не мелькали ничьи силуэты. Рыжая немка, почти что припадая к земле, подбежала к заветному сараю и тут же выпрямилась во весь рост, прижимаясь к деревянной стене. Пробраться незамеченной ей удалось. Вот только это была лишь первая и самая лёгкая часть её операции. Теперь нужно было выяснить, заперт ли сарай, и, если да, то придумать, как вскрыть запор или забраться внутрь, минуя дверь. Девушка посмотрела по сторонам в поисках какой-нибудь крепкой палки. Конечно, она могла бы захватить с собой фомку, но опасалась, что в случае побега её пришлось бы бросить.
Собачий лай разорвал тишину столь внезапно, что незваная гостья не сразу поняла, откуда он донёсся. Прижавшись к стене сарая, она в панике заозиралась по сторонам. Меньше всего ей хотелось иметь дело со сторожевым псом, который вряд ли бы ограничился только лаем. Бежать обратно к забору было поздно – собака априори настигла бы её если не на полпути, то уж точно при попытке перебраться обратно на ничейную землю. Единственным выходом оставалось попытаться залезть на злополучный сарай и понадеяться, что пёс, не найдя нарушителя спокойствия, уйдёт, а его хозяева не поймут, что вызвало беспокойство их любимца. Немка подпрыгнула, ухватываясь за край крыши, но в этот момент из-за угла сарая вылетел некрупный длинномордый зверь со слегка завивавшейся длинной шерстью. Его уши хлопали на бегу, словно маленькие крылья, а масть была почти такой же, как и у самой незваной гостьи, разве что не столь насыщенной. Ожидавшая увидеть, как минимум, ирландского волкодава, немка разжала руки. Английский кокер-спаниель на пару секунд замер, принюхиваясь, после чего со звонким лаем устремился к незваной гостье, однако не добежав до неё пары метров вновь остановился, прижал уши, но не спешил демонстрировать агрессию, хоть и почувствовал, что незваная гостья чего-то сильно боится, а его появлению совершенно не рада.
– Фу! Пошёл вон! – громко прошептала рыжая, всё ещё оглядываясь по сторонам. Спаниель не казался ей серьёзной угрозой, но шум, который он поднял, мог привлечь внимание хозяев фермы, а с ними лазутчица не желала иметь никаких дел в подобных обстоятельствах.
Пёс всё не унимался, вновь сорвавшись с места и принявшись с громким, но пока беззлобным лаем выписывать полукруги вокруг девушки, постепенно подходя всё ближе к ней. Взгляд холодных зелёных глаз упал на ржавые грабли, черенок которых выглядел достаточно крепким.
– Убирайся, или тебе не поздоровится! – вновь негромко прикрикнула рыжая на пса, но тот всё не спешил униматься. Она схватилась за черенок и потянула на себя, занося их для удара. К счастью для злополучного пса, гвозди, державшие грабли на рукояти, как и та её часть, что входила в металлическую воронку, прогнили достаточно, чтобы в руках лазутчицы осталась только длинная, но, к сожалению, крепкая палка.
Пёс недоуменно заскулил. Он явно не привык к тому, чтобы люди встречали его не с радостными улыбками, а вместо того, чтобы потрепать по холке, собирались бить. Палка со свистом рассекла воздух.

Не то что бы рыжая не любила животных, но шумный спаниель грозил поставить под угрозу её планы, а она уже зашла слишком далеко, чтобы от них отказываться. Ей совсем не хотелось бить злополучного пса, который определённо даже и не пытался претендовать на титул защитника фермы. Да и не мог – подавляющее большинство некогда выведенных человеком спаниелей были созданы как верные и добрые универсальные охотники, а не сторожевые псы. Последнего можно было сделать, разве что, из русского спаниеля, и то кинологи категорические не рекомендовали так поступать.
Однако и явно обидевшийся на попытку незваной гостьи побить его палкой рыжий кокер вполне мог больно укусить, а потому рыжая девушка теперь могла только пятиться от него, всё также размахивая импровизированным оружием, но умный пёс больше не подходил к ней близко, а сама она не рисковала переходить в наступление. Собака теснила нарушительницу границ за угол сарая, откуда её было бы отлично видно в доме. Впрочем, главной проблемой грозило стать даже не это, а то, что чьё-то внимание отчаянный лай охотничьего пса всё же привлёк. И этот кто-то явно направлялся к злополучному сараю.
Немка судорожно сглотнула. Перспектива в первые же недели своего пребывания в Северном Солуэе ославиться на весь город как любительница приходить в гости без приглашения, её совершенно не прельщала. Она вновь покосилась на крышу сарая, и пёс тут же попытался всё же поквитаться со своей обидчицей, но в последний момент ей всё же удалось заставить его отпрыгнуть назад, лишь чудом избежав знакомства с палкой.
И тут дверь сарая внезапно приоткрылась. Немка с негромким воплем отпрыгнула в сторону, опасаясь, что это вышел кто-то из хозяев фермы, и теперь ей уже точно не избежать проблем, но из царившего за деревянными стенами полумрака показался лишь здоровенный кот, которого, будь он чёрным, а не серым, сочла бы за честь иметь своим фамильяром любая ведьма. Со свойственным его племени наглостью и безразличием к окружающим, грозный зверь, как ни в чём не бывало, принялся умываться, словно прямо перед ним не разыгрывалась отчаянная схватка защитника фермы и грозной интервентки.
Воспользовавшись тем, что его противница отвлеклась на кота, пёс подпрыгнул и, что было сил, вцепился в злополучную палку. Немка тут же отбросила бесполезное теперь оружие и одним прыжком перемахнула через кота, который от такой наглости тут же подскочил, выгнул спину, зашипел и угрожающе поднял переднюю лапу, тут же ощетинившуюся острыми когтями. Спаниель, поняв, что его обманули, выпустил из зубов палку и бросился было вслед за незваной гостьей, намереваясь покусать уже её, но в этот самый миг дверь сарая захлопнулась.
Кот, убедившись, что угроза оказалась ложной, развалился на земле и вновь принялся умываться, а вот отнюдь не желавший забывать о существовании незваной гостьи пёс вновь звонко залаял, прыгая перед закрытой дверью.

В сарае царил полумрак, но попавшей в него с залитой ярким сентябрьским солнцем улицы рыжей девушке он первые несколько секунд казался непроглядной тьмой. Она на ощупь попыталась было найти на двери какой-нибудь засов или задвижку, чтобы быть уверенной, что никак не желавший успокаиваться пёс не ворвётся внутрь следом за ней, однако хозяин сарая определённо не предполагал, что кому-нибудь когда-нибудь потребуется запираться в нём изнутри. Незваная гостья чуть слышно выругалась и отступила на шаг от двери. В следующий миг она ощутила что-то под каблуком своего сапога, а мгновение спустя на её затылок обрушился болезненный удар. Лазутчица от неожиданности вскрикнула и отскочила в сторону, задев какую-то верёвку, свисавшую с одной из балок. Почти сразу же что-то небольшое, но весьма увесистое больно ударило её по макушке. Рыжая схватилась за голову и замерла на месте.
Её глаза, наконец, привыкли к темноте. На полу в полуметре от двери лежали грабли. Должно быть, именно их черенком ей и досталось по затылку, когда она на них наступила. Под потолком же, как раз перед злополучной верёвкой, красовалась целая коллекция ржавых подков, одна из которых, по всей видимости, и упала ей на голову. Незваная гостья осторожно осмотрелась по сторонам, всё ещё поглаживая набитые шишки. Массивный обитый по углам железом старый сундук стоял в самой глубине сарая, частично скрытый за рядами каких-то бочек и кучами рухляди.
Внимательно глядя под ноги и чуть пригибаясь, незваная гостья осторожно зашагала вперёд. Обилие всякой всячины давало ей надежду на то, что она сможет открыть заветный сундук, даже если он окажется заперт. Вопрос был лишь в том, успеет ли она сделать это до того, как собачий лай всё же привлечёт чьё-то внимание.
Снаружи вновь послышались чьи-то шаги, а потом и женский голос. Рыжая тут же метнулась за покосившуюся пирамиду из бочек и присела на корточки. Дверь протяжно заскрипела и отворилась. На пороге возник среднего роста женский силуэт с ружьём наперевес. Незваная гостья нервно сглотнула. Выбраться из сарая незамеченной, даже если бы она смогла прокрасться мимо вооружённой фермерши, ей бы удалось навряд ли – злополучный спаниель уж точно выдал бы её с потрохами, а пуля или дробь – или чем было заряжено ружьё – всяко летело быстрее, чем она бегала. Она нервно посмотрела по сторонам и увидела в шаге от себя старый ржавый колун с роликами на клине топора. Конечно, убивать хозяйку сарая незваная гостья не собиралась, но колун как нельзя лучше подходил для того, чтобы хотя бы попытаться выбить ружьё у неё из рук. Пригибаясь к полу, рыжая потянулась к топорищу.

Рука немки сжалась на топорище, но стоило ей потянуть колун на себя, как повисшую было тишину разорвал сухой треск взводимых курков, после чего хозяйка сарая демонстративно насмешливо поинтересовалась, кто же посмел потревожить покой её фермы. До Дня битвы за Британию оставалось ещё недели две, но в рыжей голове тут же промелькнула заставившая её вздрогнуть всем телом картина, как она с криком улепётывает с фермы, отведав птичьей дроби из ружья, а стрелок распевает песню о десяти немецких бомбардировщиках, последовательно сбитых доблестными королевскими зенитчиками.
– Гитлер капут! Нихьт шиссен! – пропищала незадачливая лазутчица и медленно поднялась из своего ненадёжного укрытия, подняв руки над головой.
В том, что этот день для неё ничем хорошим уже не кончится, девушка почти не сомневалась, однако события развивались настолько стремительно, что она даже не успела понять, что произошло.
Шотландка внезапно юркнула в сарай и тут же закрыла за собой дверь. Немка хотела было вновь схватиться за колун, но тут откуда-то снаружи послышался мужской голос, распевавший какую-то смутно знакомую ей песню, при этом перевирая мотив и путая слова так, что не оставалось никаких сомнений в том, что хозяин фермы совсем недавно ублажал Бахуса. Перспектива привлечь ещё и его внимание заставила её так и замереть с поднятыми руками. Трезвая женщина, пусть и с заряжённым ружьём наизготовку, показалась ей куда меньшей угрозой, нежели пьяный мужчина, даже и безоружный.
Тем временем хозяйка положения вновь нарушила молчание. От удивления лазутчица даже опустила руки, но так и не осмелилась сойти с места.
– Какую бутылку? – громко прошептала она с сильным немецким акцентом.

Всё ещё не смея пошевелиться, немка внимательно присмотрелась к шотландке. Та определённо была на несколько лет старше неё, но чуть ниже ростом при сходной комплекции. Если бы не ружьё и злополучный пёс, нарушительница границ попыталась бы оглушить хозяйку сарая, а, при необходимости, и связала бы её, благо под потолком покачивалось достаточно верёвок. Но спаниель, в отличие от, например, пуделя, который не мог напасть на человека даже защищаясь просто потому, что его породу специально вывели именно такой, был вполне в состоянии постоять за свою хозяйку, да и ружьё, выстрелив, подняло бы слишком много шума. А последнего и так хватало с лихвой – пёс вдруг вновь залился лаем, да так, что хозяйке даже пришлось на него прикрикнуть.
Рыжая ссутулилась, уже не зная, бояться ли ей стоявшей перед ней с ружьём шотландки или пьяного обладателя могучего хрипловатого голоса, который, вроде бы, пока не приближался к злополучному сараю, но и определённо не удалялся. Идей, как объяснить своё присутствие на чужой земле у лазутчицы не было – планируя свою вылазку, она попросту не рассматривала вариант, что её поймают. Только теперь она осознала, насколько плохо подготовилась к этому походу – в её планы не входила даже встреча со спаниелем, а окажись на его месте пёс покрупнее, и она бы даже не попала в сарай а, в лучшем случае, ревела под забором в разорванной одежде и немилосердно покусанная. Если бы осталась в живых. Или же хозяева фермы обнаружили бы её распростёртой на земле, а сторожевой пёс разгуливал бы вокруг неё, не давая встать.
Впрочем, пока немка думала, как если не оправдать, то хотя бы более-менее благовидно объяснить своё присутствие на чужой земле, шотландка сама начала строить догадки, давая ей подсказку. Вот только хвататься за неё лазутчица не спешила – речь вполне могла идти о муже женщины или её любовнике, а тогда любой намёк на связь незваной гостьи с ним вполне мог спровоцировать хозяйку на стрельбу. Пока же она вела себя на удивление дружелюбно.
Рыжая несмело подошла к хозяйке положения, принимая из её руки печенье.
– Не знаю, о ком ты говоришь, но я не за этим сюда пришла, – робко произнесла она, косясь на ружьё. Раскрывать истинную цель своего визита девушке совершенно не хотелось, но и придумать хоть немного реалистичный предлог сидеть в чужом сарае ей никак не удавалось, а потому она пыталась потянуть время, надеясь, что хозяйка продолжавшего сердито ворчать на неё пса что-нибудь придумает сама.

Знай попавшаяся с поличным немка, что перед ней не шотландка, а ирландка, и она почувствовала бы себя чуточку спокойнее – Ирландия и Германия были союзницами в ходе обеих Мировых войн, а потому, теоретически, она могла рассчитывать хоть на какое-то снисхождение. Конечно, хозяйка сарая запросто могла оказаться потомком выходцев из Северной Ирландии, но вряд ли рыжая, куда больше похожая на стереотипную ирландку, а отнюдь не немку, была настолько невезучей. Впрочем, как бы то ни было, она понятия не имела, какой на самом деле национальности женщина с ружьём, да и не до того ей было.
Она и так явно сказала что-то не то, так как начавшая было успокаиваться блондинка вновь резко насторожилась, а ствол ружья уже во второй раз уставился на незадачливую нарушительницу границ. Немка снова подняла руки, сжимая в кулаке злополучное печенье, которое тут же раскрошилось. Перспектива прогулки в полицейский участок ей отнюдь не улыбалась, вот только и придумать хоть сколько бы то невинную версию причины своего нахождения в чужом сарае она никак не могла.
– Разве это не сарай Мёрдерфейсов? – нервно спросила рыжая, глядя в чёрные дыры ружейных стволов. – Кажется, я адресом ошиблась… – она заставила себя глупо улыбнуться, от чего стала похожа на злодейку-недотёпу из какого-то детского мультика, внезапно осознавшую, что её подкоп привёл не в банк, а в кабинет шерифа.
Хозяйка положения покосилась на своего пса, отдавая ему приказ, и рыжая лазутчица поняла – это её шанс. Они стояли примерно в метре друг от друга, а потому ружьё, пусть оно и было нацелено на неё, не представляло для нарушительницы границ большой опасности, тем более, что теперь, когда ирландка скомандовала спаниелю привести подкрепление, заботиться о тишине уже не было никакого смысла.
Немка неуклюже выбросила вперёд руку, и крошки злополучного печенья полетели ирландке в глаза. В следующий миг рыжая бросилась на блондинку, подныривая под ружьё и отталкивая его стволы в потолок сарая. Она не умела драться да и выглядела весьма хрупкой, но езда на мотоцикле, сопряжённая с необходимостью самостоятельно его ремонтировать, а иногда и вести за руль до автозаправки или гаража, да и просто утренняя гимнастика сделали своё дело, и недостатку боевого опыта рыжая валькирия могла противопоставить неожиданную для своего сложения силу. Она заключила светловолосую ирландку в свои объятия и тут же крепко её боднула. Злополучное ружьё уставилось дулом в потолок сарая, цепляя верёвки и подковы.

На такой отпор со стороны хозяйки незваная гостья явно не рассчитывала, не то полагая, что та будет куда менее прыткой в силу разницы в возрасте не в её пользу, то ли посчитав, что раз та взяла ружьё, направляясь в сарай, то явно и дальше будет делать ставку вовсе не на рукопашный бой. От внезапно пронзившей её ногу боли немка громко взвизгнула и тяжело завалилась на пол сарая, приглушённо ругаясь на родном языке.
Сдаваться она, впрочем, определённо не спешила, а потому почти сразу же попыталась контратаковать, перекатилась с бока на спину и, что было силы, пнула ирландку в колено не пострадавшей в схватке ногой, после чего, даже не пытаясь убедиться, оказал ли её удар хоть какой-то эффект, на четвереньках неожиданно быстро поползла к выходу, не решаясь подняться, так как боль в голени отнюдь не спешила уходить.
Усевшийся на пороге сарая кот явно не горел желанием уступать дорогу отступавшей с поля боя незваной гостье, но та и сама вдруг замерла, затравленно прислушиваясь. То, что она поначалу приняла за лай знакомого уже спаниеля оказалось разноголосым гвалтом сразу нескольких псов, и то, что этот звук определённо приближался, не предвещало для рыжей ничего хорошего. Девушка смерила кота завистливым взглядом – уж он-то, оказавшись в подобной ситуации, мог просто залезть на дерево, а она, подобно лису из известной сказки, рисковала попасть, как кур во щи, причём теперь уже было решительно непонятно, с какой стороны надвигается главная угроза – из глубины сарая, где осталась злая, как собака, ирландка с ружьём, или же откуда-то с поля, где лаяли настоящие собаки, тоже навряд ли добрые и ласковые.
Немка облизнула пересохшие губы. Оставаться в сарае было не только опасно, но и глупо – если псы возвращались с прогулки, то, даже если бы они её и не учуяли, а её уже не обнаружили, ей пришлось бы провести в своём укрытии ещё не мало часов, прежде чем их вновь бы увели с участка. Вот только по их лаю было решительно невозможно понять, откуда именно они приближаются, а потому, бросившись бежать, она рисковала перепрыгнуть через забор прямо в их клыкастые пасти. Капкан стремительно захлопывался, и рыжая понимала, что, подобно волку, она не станет отгрызать себе ногу, как это делают лисы и койоты.
Не поднимаясь на ноги, немка обернулась к ирландке. В её зелёных глазах читалось отчаяние. Больше всего незадачливая лазутчица теперь напоминала загнанную в угол волчицу, вынужденную надеяться на милосердие затравившего её волкодава с ружьём.