Первым порывом Ундины было схватить Кэтрин за руки, чтобы увериться в том, что она настоящая, а не порождённая ушибленной несколько раз головой галлюцинация, и что она не бросит её умирать одну в тёмном гроте. Пальцы немки скользнули по предплечьям шотландки, но ей удалось совладать с собой, пусть она так и не смогла перестать всхлипывать. Схватив пришедшую ей на помощь Хэйс за руки, Крёнен заметно усложнила бы собственное спасение, и она прекрасно это понимала.
Осознание того, что её не бросили наедине со своей бедой, успокаивало. Всхлипывания Ундины постепенно стихали, но страх, пусть и начал сдавать свои позиции, не спешил оставлять попавшую в ловушку девушку, а потому она не осмеливалась проявить инициативу в собственном спасении, опасаясь, что тем самым снова поссорится с Хэйс и та бросит её в каменном мешке.
– Не думаю, что я себя хорошо вела… – негромко пробормотала Крёнен и выдавила не то виноватую, не то страдальческую улыбку.
Когда Кэтрин принялась долбить злополучный камень, впившийся по колено пленницы грота, та инстинктивно попыталась хоть немного отодвинуться от него, то смогла лишь чуть разогнуть пострадавшую ногу. В том, что так у них ничего не выйдет, Ундина почти не сомневалась, но возражать Хэйс не смела. Негромкий стук камня о камень глухо отдавался под низким сводом пещеры. Крёнен вновь начало казаться, что прошла уже вечность, но тут она внезапно поняла, что что-то изменилось. В её сапогах появилась вода, и её становилось всё больше. Паника вновь нахлынула на немку, заставляя её пуще прежнего забиться в каменном капкане и зареветь от боли и отчаяния.
Кэтрин, похоже, и сама догадалась о бесплодности своих попыток, а потому приняла единственное разумное в их ситуации решение. Не поддайся Ундина панике, и она приняла бы выбор старшей сестры своей подруги как должное, но сейчас все успокаивающие слова шотландки пролетели мимо её ушей. Немка взвыла пуще прежнего и попыталась схватить шотландку за руки или за одежду, но та уже отодвинулась от неё слишком далеко.
– Найн! Нет! Битте ретте михь! Пожалуйста, спаси меня! Ферласс михь нихьт! Не бросай меня! Кэтрин! Кэтрин! Хильф мир! Помоги мне! Хильфе! Помогите! – завопила обречённая, смешивая английский и свой родной немецкий языки. Ей уже давно не было так страшно, и всё прибывающая холодная вода отнюдь не способствовала успокоению. Ундина всхлипывала и подвывала в голос, окончательно поддавшись панике. Горькие слёзы падали в солёную воду, постепенно заполнявшую грот.
Прилив надвигался медленно, но неуклонно. Ундина понимала, что у неё есть в запасе ещё около часа, пока вода полностью зальёт пещеру, но уже сейчас ей нужно было изогнуться в не самой удобной позе, чтобы поднять над ней голову. Кэтрин её бросила, Кейтлайн и Иэн вряд ли стали бы её искать, а оттягивать неизбежное в её положении было хуже всего. Роняя в воду слёзы и сопли, немка глубоко вдохнула и нырнула. В сложившейся, как ей казалось, ситуации единственным верным решением было поторопить смерть, тем самым избавив себя от и без того затянувшихся мучений.
Сейчас, когда шансов спастись у неё уже не было, жизнь становилась злом, и смерть была готова успокоить обречённую, одарить вечным сном. Мёртвым не подняться. Вот в чём истинное милосердие. Ждать, пока она придёт сама вместе с приливом, заливавшим грот, было бессмысленно. Немка ощутила на губах солёный вкус, и вдруг поняла, что сейчас он приятен как никогда раньше. Но стоило ей почувствовать, как морская вода устремилась ей в нос, и она тут же вынырнула, громко кашляя. То был бессознательный инстинкт жизни. Воля к жизни, мелькнула мысль, и Ундина презрительно усмехнулась. Что ж, воли ей не занимать, хватит на то, чтобы одним последним усилием разрушить себя и сгинуть.
Крёнен поднялась над водой, насколько это было возможно в её положении. Глядя вверх во тьму, она выдохнула из лёгких воздух и, мощным движением рук оттолкнувшись от свода своей природной темницы, ушла под воду, потом расслабилась и неподвижно замерла, позволяя приливу себя утопить. Немка нарочно глубоко вдыхала воду, как больной вдыхает наркоз. Но едва её стало душить, всё её тело невольно воспротивилось и подняло её голову над водой. Воля к жизни, с презрением подумал она, напрасно силясь не вдыхать воздух в разрывающиеся лёгкие. Что ж, придется попробовать по-другому. И она вздохнула, набрала полные лёгкие воздуха. Этого хватит, чтобы оставаться под водой достаточно долго, чтобы та успела подняться настолько, что выныривать будет уже бесполезно. Напрягая все свои силы, всю волю, Ундина вновь погрузилась в мутные приливные волны, упёрлась руками в стены пещеры, чтобы не позволить себе всплыть, пока её разум ещё в состоянии контролировать тело. Кислорода становилось всё меньше. Её грудь содрогнулась в имитации вдоха. Наконец воля девушки сломилась, и воздух разом вырвался из лёгких. Пузырьки воздуха, летучими шариками устремляясь вверх, ударялись о щеки, о глаза, скользили по ним. Потом пришла боль, немку душило. Это страдание не смерть, билась мысль в меркнущем сознании. Смерть не страдание. Это страшное удушье – жизнь, муки жизни, это последний удар, который наносит ей жизнь.
Ундине казалось, что её неспешно несёт по морю сновидений. Краски и отсветы играли вокруг, омывали её, переполняли. А это что? Кажется, маяк, но он в мозгу – вспыхивает, слепит яркий свет. Белые вспышки чаще, чаще. Долгий гулкий грохот, в котором она словно бы различает чей-то голос. И именно это заставило уже почти захлебнувшуюся девушку вынырнуть. Громкий удушливый кашель гулко отдался под низкими сводами. Крёнен не понимала, что говорит Кэтрин, но внезапное осознание того, что её не бросили умирать, мгновенно заставило её отказаться от только что взявших над ней вверх малодушных мыслей. Сдаться и умереть сейчас стало бы предательством. Предательством по отношению к себе, к Кэтрин, вернувшейся за ней, к пропавшим детям.
Ундина вцепилась зубами в пропитавшейся морской водой воротник рубашки и, упёршись руками в стены, рванулась изо всех сил. Из её груди вырвался полный неподдельной боли стон, а из глаз с новой силой хлынули слёзы. Послышался треск разрываемой кожи. Пронзившая ногу немки боль заставила её почти что разорвать зубами собственный воротник. Крёнен яростно взвыла и, подождав, пока Кэтрин потянет её второй раз, вновь рванулась из каменной ловушки. Пронзившая ногу немки боль заставила её инстинктивно дёрнуться назад, оставляя в руках Хэйс воротник рубашки и потеряв почти все пуговицы, но дело было сделано.
Всё ещё скуля от боли и страха, Ундина рухнула на колени, вновь едва не погрузившись под воду с головой.
– Спасибо! Данке! Данке зер! Большое спасибо! – залопотала она, хватаясь за свою спасительницу и пытаясь её обнять, от чего они обе рисковали застрять в узком проходе. Наконец, с трудом обуздав бесконечную радость от своего спасения, Ундина негромко про шептала.
– Кэтрин, прости меня за всё…

Отредактировано Undine Kroenen (2017-02-11 23:59:54)

То, что Кэтрин отозвалась из глотки каменного монстра, мгновенно заставило Кейтлайн засуетиться на месте. Причем передвижения девушки были действительно хаотичными, и упреждающий приказ старшей сестры, полный неподдельного негодования, не стал для неё сигналом к пит-стопу. Напротив, брюнетка метнулась к рюкзаку, зачем-то рванула его за лямки, но тут же бросив свою затею, вернулась к тёмному ходу. И, видимо, вовремя. Помогая немке выбираться из грота, Хэйс то и дело, обезумевшим взглядом скользила по черноте хода, словно боясь снова потерять из виду макушку сестры. Сердце продолжало заходиться в бешеном ритме.
Как только девичьи пальцы сомкнулись на запястьях Кэт, Кейт, упёршись ступнями в рваные края каменных выступов, с силой рванула сестру вверх. Брюнетку в принципе не беспокоило, что подобное действие может нанести какой-никакой вред родственнице. Первоочередная мысль, которая билась раненой колибри в голове, была проста в своем понимании и логичности «Её нужно вытащить, а о последствиях подумаем потом». Не устояв на ногах под весом старшей Хэйс, девушка неудачно повалилась на бок, чувствуя, как острые края больно впились в рёбра и плечо, но успела только шумно выдохнуть. Пара тройка ссадин в обмен на спасённую сестру, это была слишком маленькая плата за удачу.
Кэти, Китти, которую так часто знакомые родителей называли котёнком, за мягкий характер, сейчас была похожа на настоящую гарпию, медузу Горгону и взбешенную гремучую змею одновременно. Бросая в лицо девушки обидные фразы, плюнув рядом с её головой, Кэтрин рывком поднялась и пнула рюкзак к ногам журналистки. Сейчас Хэйс-младшая знала, лучше промолчать. Сестра была вполне отходчивая. Вот только продолжавшееся словарное извержение вулкана, заставило Кейтлайн с силой прикусить нижнюю губу и, отбросив мысль о том, чтобы не дать волю подступившим слезам, отвернуться. «Да что ты знаешь о том, что там переживала я? Как ты вообще смеешь бросаться такими словами… Здесь, когда у нас совсем другие цели. Когда вокруг чужие люди», судорожно сглотнув ком в горле, брюнетка поднялась, молча подтягивая рюкзак к Ундине и принимаясь искать необходимые предметы первой помощи.
- Потерпишь? – проморгав неуместные слезы обиды, тихо обратилась девушка к Ундине и принялась осторожно промывать рану антисептиком.
- Я не знаю где он, - гневно пробормотала Хэйс, улавливая в голосе сестры тревогу. Тревогу за чужого человека. В тот момент, когда минутой ранее она готова была смешать с дерьмом собственную сестру.
- Он куда-то ушел. Бросил вас там, в гроте, и ушел, - девушка пожала плечами. – И вообще, это так правильно. Переживать за человека, которого ты знаешь один день. Да какой там день? Пару часов… А я да, я плохая! Я тебя бросила, - Кейтлайн, закончив накладывать банальную повязку на рану, поднялась и резко обернулась к сестре. Пришло её время высказывать свои претензии. – Это так правильно, Кэт! Так классно! Давай! Переживай за него! За неизвестного психопата, живущего на отшибе Солуэя. Безработного! Ты не задумывалась, на какие деньги он существует? Не думала, что он мог навредить детям? Всё? Он хороший? Трахнуться успели в тот вечерок?! Оттого и хорошим он стал? Давай, - девушка махнула рукой в сторону гротов. – Беги, спасай, своего принца! Он же важнее! Не забудь только спросить, не он ли случайно нашинковал подростков в салат? – отвернувшись от ошеломленной сестры, Кейт опустилась перед Ундиной на одно колено, явно не желая больше разговаривать с родственницей. – Ты сможешь идти? Или лучше отвезти тебя в город? И… - немного помедлив, добавила. – Прости за эту сцену.
Сейчас Кейтлайн было не стыдно. Сейчас ей было по-настоящему обидно, что нашелся тот человек, за которого родная сестра переживает намного больше, нежели за неё. Но это было уже и не важно. Им нужно было продолжить поиски, пока еще в запасе было время, а главное, надежда, что дети живы. Только это сейчас могло отвлечь журналистку от бурлящих семейных страстей.

Страх за свою жизнь, а вместе с ним и едва ли не годовая норма выделившихся благодаря ем у в кровь адреналина и норадреналина стремительно покидали Ундину, забирая с собой те силы, что позволили ей вообще доползти до выхода из едва не ставшей её могилой пещеры, не повиснув камнем на шее Кэтрин. Заливавшая грот вода, словно возжелавшая не выпустить девушек из подземелья, подхлёстывала едва успевший начать отступать ужас, но стоило шотландке и немке выбраться на свежий воздух, и он сошёл на нет. Но если у Хэйс-старшей тут же нашлась замена ему – ярость, которую она тут же обрушила на свою сестру, то Крёнен тяжело осела на камни.
Её грудь часто вздымалась, но она не могла отдышаться. Её лёгкие словно объяло адское пламя, в которое она, как решили бы люди верующие, так стремилась попасть каких-то несколько минут назад, а желудок скручивался безумными морскими узлами, но у девушки уже не осталось сил согнуться пополам. Она сумела лишь слабо кивнуть, когда Кейтлайн попросила её потерпеть – антисептик ощутимо ожёг рану рыжей, но она этого почти не почувствовала – куда более страшный пожар сейчас пылал у неё внутри. Попытки девушки заполнить свою грудь морской водой, вдыхая её, оказались успешными, пусть и не настолько, чтобы вернувшаяся Кэтрин нашла бы уже бездыханное тело, однако теперь, когда Ундине уже расхотелось умирать, её жизнь вновь грозила повиснуть на волоске – солёная вода обжигала лёгкие, грозя вызвать их отёк, да и того её количества, что успело пройти по дыхательным путям внутрь, вполне хватало, чтобы захлебнуться уже на суше.
Камень, проткнувший кожу под коленом Крёнен до самых мышц, если не глубже, что, впрочем, на столь худощавых ногах было несложно, так и остался в злополучной пещере, а вот тёмная немецкая кровь так и текла из рваной раны. По всей видимости, в своих попытках вырваться из ловушки Ундина повредила себе подкожную вену, и теперь на ногу нужно было накладывать давящую повязку, но сцепившимся в выяснениях отношений сёстрам Хэйс, каждая из которых стремилась выдержать характер, до этого дела не было. Как и самой Крёнен до их разборок.
Немка сползла с камня и упала на четвереньки. Её и без того худощавое тело, благодаря облепившей его промокшей насквозь одежде, стало казаться болезненно тощим. Из её горла вырвался отвратительный органический звук, и на гальку хлынула мутная вода, вырвавшаяся разом и из желудка, захватив с собой остатки съеденной на завтрак яичницы-болтуньи, и из лёгких. Под конец изо рта Ундины показалась кровавая пена – морская соль, несмотря на приписываемые ей целебные свойства, оказалась не слишком-то полезна для лёгких девушки. Со стороны могло показаться, будто немка вознамерилась извергнуть на прибрежную гальку все свои внутренности, но вскоре рвотные конвульсии прекратили сотрясать её тело, и рыжая, сплёвывая розоватую пену, тяжело дыша, подняла мутные зелёные глаза на Кейтлайн. Окончание семейных разборок сестёр Хэйс она пропустила, возвращая морю забранную у него воду, щедро приправив её своими завтраком, желудочным соком и даже кровью, а потому не сразу поняла, за что извиняется перед ней подруга, и лишь слабо кивнула.
– Ничего страшного… – хрипло прошептала Ундина, имея в виду не то ругань сестёр, не то собственное состояние, и тут же добавила: – Не нужно в город… – чем рисковала окончательно запутать Кейтлайн.
Сделав усилие, она обернулась к подоспевшему к месту едва не разыгравшейся трагедии мужчине и заставила себя улыбнуться.
– Я дочь врачей, так что тревогу необязательно поднимать… – чуть громче проговорила немка, чьё побледневшее до зелени лицо как никогда контрастировало с её огненными волосами. – Жить буду… Зачем?.. – она хотела добавить что-то ещё, чтобы не обрывать и без того неудачную шутку на столь мрачной ноте, но тут силы оставили её, и рыжая рухнула в извергнутую ею же лужу.

Отредактировано Undine Kroenen (2017-03-01 22:42:10)

- Что за?!.. – Иэн тихо выдохнул, машинально схватился за голову и провел ладонями по влажным волосам. Действовать нужно было моментально, и на адреналине он уже шагнул вперед и склонился над пострадавшей, судорожно пытаясь вспомнить хоть какую-либо информацию о том, что следует предпринять в подобных ситуациях. Представить только: он прожил уже тридцать лет, но никогда не сталкивался с такими крайностями, когда чье-либо здоровье или жизнь под угрозой; даже в раннем детстве Эйда не совершала опасных глупостей. «Я никогда не видел мертвых», – он подумал, поддаваясь панике и опасаясь, что Ундина скончается у них на глазах из-за их собственной беспомощности. Как там говорилось, «в спасении умирающего важны именно первые минуты, правильно оказанная первая помощь»? «Лучше не предпринимать ничего до приезда скорой, чтобы не навредить»? Какой именно инструкции следовать?
Руки у него не дрожали, но пальцы плохо слушались. Иэн отстранил Кэтрин, встал на колени, чтобы было удобнее, быстрым движением вытер ладони, поправил натянувшуюся на бедрах ткань штанов – простые движения успокоили.
- Она ударилась? Переломов нет? – Иэн осторожно перевернул Ундину на спину, бегло ее осмотрев, приподнял ей голову и разжал челюсти, не особо осознавая, что делает, но желая хоть как-то удостовериться, что девушка не задохнется рвотной массой. Ротовая полость выглядела относительно чистой, язык – должен ли язык находиться в таком положении? – язык вроде бы не блокировал проход; Ундина дышала и наверняка была просто без сознания. Если это может быть «просто». Но она практически самостоятельно – при поддержке Кэтрин, конечно, но все же – выбралась из пещеры, следовательно, перелома позвоночника или шеи нет?
- У нее, наверное, сотрясение мозга. Или что-то с этим связанное, – он предположил и осторожно подцепил пальцем край ткани, рассматривая перевязанную рану. – Это ты ловко!
Иэн мимолетно улыбнулся нерастерявшейся Кэтрин, обхватил Ундину поудобней и поднялся с девушкой на руках. Дышать сразу стало труднее, и он невольно зашагал быстрее по направлению к машине. 
- Давайте так. Отвезем ее в госпиталь. Можете там и остаться с ней. Или все по домам. Нужно просушиться и переодеться. Часа через полтора – осмотр оставшихся гротов и шахты. Кто сможет. Может, кто-нибудь придет на подмогу. Полтора часа – нормально? Что с этими приливами и отливами? Я в этом плохо разбираюсь, – он говорил отрывисто, пытаясь выровнять дыхание и понять «морскую систему».

Довольствуясь чужим героизмом, можно написать целую трагедию. Наверное, от душещипательных чувств развезло бы Кэтрин до опьянения, если бы обида и злость не ковали свое счастье, ликуя и властвуя. Все можно простить, но только не предательство - вторило сознание бесконечно. Хэйс хотелось подцепить девчонку за шиворот, прямо здесь и сейчас, на берегу моря, поговорить по душам, раз она смело возомнила, что с ней действительно все в порядке. Мешали только зрители. Казалось, что еще останавливал тревожный взгляд Кейтлайн. Все происходящее младшая сестра принимала близко к сердцу, настолько, что Кэтрин начала чувствовать себя бездушным существом. Грубо и сухо она взглянула на разворачивающееся зрелище и пошла дальше. В любом случае, до машины ей, как водителю, необходимо было добраться как можно скорее.
Содержимое багажника Кэтрин много кого могло удивить. Прежде чем его заполнили своими рюкзаками, к спеху отыскалась пара запасных кроссовок. Они успешно заменили, вымоченную морской водой промокаемую обувь. Дожидаясь пока все пассажиры займут свои места, девушка старалась не выказывать больше никаких эмоций.
Машина двигалась по направлению к шахтам. Пока Кейт в дороге пыталась уже минут десять раздражительно связаться с коллцентром, Кэтрин не выдержала и выхватила у сестры из рук рацию. Прибор умудрился вылететь в открытое окно по одной, мыслимой только ему, траектории. С должной руганью, автомобиль резко затормозил. Недолго погоревав у пластмассовых обломков, окаймленных, только на вид сдерживающим резиновыми и черным как смола, ободком, сестры предпочли вновь учинить разборки. И как бы Хэйс не старалась держать себя в руках, ситуация выходила из-под контроля. Девушка была вынуждена уступить младшей сестре, и выполнить ее просьбу, чтобы та хотя бы, наконец, заткнулась и перестала позорить ее и себя в присутствии пассажиров, оставленных в салоне. 
- Сейчас мы направляемся к шахтам, как и задумали. Кто хочет и может продолжать поиски, останется со мной, - Кэтрин посмотрела в зеркало заднего вида, чтобы повнимательнее разглядеть лица. - Кейт едет дальше, чтобы взять для связи новую рацию. Сотовые нас никак не спасут, если вдруг чего.
Ундина должна была направиться в больницу, как бы того она не хотела, но сестры за нее давно все решили. Кэтрин также необходимо было немного времени, чтобы побыть с Иэном наедине. Много чего осталось недосказанным, тем загадочным и волшебным вечером, проведенным вместе. Начать поиски в шахтах — неплохой предлог, чтобы разъясниться и девушка подбирала нужные слова уже сейчас. Можно было начинать мириться с большим проигрышем, с тем, что в патовых ситуациях каждый человек проявляет себя кто в что горазд. Хэйс была тому не исключение. Она изрядно подпортила свою репутацию, как женщина, которая, конечно же, преследовала свою особую цель.
Небольшая группа людей, прочесывающая кромки леса, основательно вышла на дорогу. Во главе сколоченного, по всей видимости тоже на скорую руку, отряда вышагивал сутулый, лысоватый мужчина. О ворчливости мистера Макдауэла слыхивала и сулила вся округа Штормого острова, но то каким немыслимым образом в команду «за пятьдесят» затесалось прекраснейшее белокурое создание, абсолютно не вписывающееся своей милой мордашкой, оставалось загадкой. Подавившись смешком, Кэтрин остановилась у обочины, поравнявшись с отрядом и заговорщически переглянулась с Кейт.
- Здравствуйте, как идут успехи? - погромче выпалила девушка из открытого окна авто. - Мистер Макдауэл, не будьте слишком строги, подарите нам прекрасный цветок из вашего чудного сада, - указывая взглядом на Мишель, с внушительным успокоением ее замученной души, старыми историями, как сам рассказчик, об охоте в здешних лесах.
- Двигайтесь господа, у нас новый пассажир, - подмигнула Хэйс, оборачиваясь на заднее сиденье.
- Ну, и как тебя угораздило вляпаться в такую веселую компанию? С ними же все равно что иголку в стоге сена искать! Привет, дорогая! Знакомьтесь, кто не знает - Мишель Леруа, наша подруга. Прошу любить и жаловать, - Кэтрин подмигнула девушке и машина вновь тронулась в путь, кажется под ворчание все того же Макдауэла, который потерял своего самого лучшего бойца. Скорее даже единственного хорошо видящего, слышащего и внимательного в их поисковом отряде.
- Стукнешь мою тачку, и я хорошенько пристукну тебя головой о землю и скажу, что так и было, - шепнула на ушко Кэт сестренке, мило улыбнувшись и вышла из машины, оставляя ключи в зажигании. Минуя небольшую лужицу под ногами, Хэйс открыла дверь пассажирам и приблизилась к багажнику. Какого разыгралось удивление девушки, когда из машины вышла только Ундина.
- Отсюда до шахт идти нам будет ближе всего, - отрапортовала Кэт, надевая походный рюкзак на плечи. Перед тем как сестра тронулась в путь, они переглянулись. О том, что все в полном порядке говорил взгляд Кейтлайн. Стало ясно, что подозрения, брошенные еще у моря на Уэлша, были ничем иным, как ревностью, в самом своем ярком проявлении. К тому же теперь, с ними ехала еще и Мишель.
- До свиданья, Иэн, - не совсем понимая, что происходит и почему мужчина остался в машине, Кэтрин нахмурилась и постучала несколько раз по капоту, надеясь на их скорое возвращение.

Отредактировано Catherine Hayes (2017-04-28 11:10:22)

Хэйс, скрывая удивление, осматривалась вокруг себя, абсолютно не понимая где находится. Какое-то странное место, с одной стороны она точно знала, что тут не бывала, а с другой — девушку не покидало ощущение, что она тут уже была и не раз. Чрезмерно чистый воздух в здешних местах наверняка вскружит голову каждому, а усталому путнику предложит дозу вдвойне. Кэтрин умывалась свежей водой из бутылки, пока немка делилась своими предположениями.
- А я говорила, что недолюбливаю немцев? Даже не знаю почему, - язвительно обратилась Кэт к напарнице, пока та задыхалась в своем удушливом кашле. В пору было треснуть со всего маху по скривленному хребту рыжеволосой, но к огромному сожалению, лечение предписывалась в таких случаях иное. Определенно, одно из основополагающих — отдых, коим пациентка пренебрегла.
- Кого ты хочешь удивить этим, не пойму, даже если, наверное, подумаю. Хотя, считаю, что на это время тратить жалко, - девушка заглянула в, искривленное от затяжного и надоедливого кашля, лицо, ухмыляясь. Дотянувшись до ближайшего раскидистого куста, Кэт отломила подсохшую веточку, незамысловато отчистила и сунула себе в зубы.
- Надо бы сразу порешать, стоить нам идти туда вместе. Я не хочу поворачиваться к тебе спиной, чувствую волка, что сидит в тебе. Доверие — такая штука, знаешь ли? Приходит с годами. И как-то очень странно мне от того, что около пары часов у тебя кроме меня никого не было, но ты сделала свой выбор, - с этими словами Хэйс отвернулась от Ундины и направилась к шахте. Была бы здесь Кейтлайн, она, конечно же, поделилась своими странными ощущениями, гложущими ее в этом месте. Наверное, во всем была виновата история о далеком прошлом их семьи. Хэйсы никогда не забывали свое начало и чтили предков. Шахты принадлежали им. Это было очень давно, но находясь под впечатлением от интересных сказок на ночь - оставило свой след, медленно сводя с ума здесь и сейчас.
- НИША! СКОТТ! - громко выкрикнула Кэтрин у входа в заброшенную шахту. На минуту девушке даже представилось, что сейчас несмышленые дети отзовутся и это буде самое ужасное за сегодняшний день. Ни связи, ни машины, у них не было ничего. Глупый и безрассудный поступок, остаться ничего не имея, сломя голову продолжать поиски в компании с, периодически задыхающейся, хромой самоубийцей.
Кэтрин села на сырую землю, перед шахтой, доставая из рюкзака крекеры и пару шоколадных батончиков. Вблизи она оставила свой нож, на всякий случай. Какой, даже не ведала сама.
- Перекусим и двинемся дальше, десять минут ничего не решат, - настоятельно произнесла Хэйс, отряхивая грудь от крошек печенья. Она пыталась прикинуть сколько нужно времени, чтобы Кейтлайн вернулась. И вернется ли Иэн. Думала о том, что все происходит не спроста и пыталась прогнать это чертово наваждение. Не могла она здесь быть, это вовсе было не место для прогулок или отдыха.

Бартер на сохранность жизни — до настоящего момента было неизведанным для Кэтрин. Девушка старалась не смотреть на Ундину, удивляясь сказанным словам о неком долге, который немка выдумала себе на ровном месте.
- Ты мне ничего не должна, - перебивая, вставила Кэт, насупившись. - Не простит она себе, еще чего…,- недовольно добавила девушка, делая вид, что ее больше сейчас интересует пачка с крекерами.
На месте привала девушек, высокие деревья поднимались к небу. Землю под ногами покрывал зеленый ковер травы с редкими, мелкими и блеклыми цветами.  Легкий ветер, всегда текущий по лесу, дул в спину Кэтрин. Он также шевелил растущую отдельными островками траву, принося с собой запах сырости. По определению отовсюду еще должны были доносится птичьи голоса, но было тихо. Что-то не так было в этом месте, и предчувствия терзали Хэйс все больше. Она пыталась прислушаться, но слышно было лишь ее собственное учащенное сердцебиение. Из-за этого Кэт дышала чаще обычного, словно невидимая сила сдавливала ей грудь. Однако, скрыть свои недомогания было несложно.
- Зачем ты приехала сюда? Как оказалась здесь? И почему ты не поддерживаешь связь с родными, ведь всегда есть под рукой телефон, - сипло протянула девушка, вынимая из рюкзака небольшие пакеты с соком. Хэйс успела швырнуть сладкий напиток в руки Ундины, прежде чем резко подскочила на ноги и коснулась указательным пальцем собственных губ, подсказывая, что необходимо какое-то время помолчать. Прислушиваясь, стало ясно, что они здесь не одни. Человек то был, или зверье дикое — тоже не ясно.
- Паранойя периодически наступает мне на пятки, - улыбаясь, оправдалась Кэт. - Ты ничего странного не замечаешь, да?- с этими словами, девушка натянула на плечи рюкзак, но делала она это неторопливо. На перекус остались еще шоколадные батончики с орехами и немного воды. Крекеры были приговорены до несчастных крошек в упаковке.
- Как мы уже с сестрой говорили, выйдешь замуж и все наладится. Но если мы с тобой будем жрать столько, сколько сейчас, вряд ли на нас кто-нибудь посмотрит, - отшутилась Кэт и оперлась спиной о дерево, немного согнувшись, как после пробежки. Наверное подобное влияние оказывало давление, но разве люди в такой ситуации слышат отдаленный женский крик? Хэйс пыталась выискать в лице жующей немки ответ. Быстро стало ясно, что глухие, посторонние звуки слышит только одна из них.
- Ну, ладно…,- нараспев взревела Кэт. - Так уж и быть, я позволю тебе идти вперед и брать весь удар на себя,- добавила девушка, указывая на вход в шахту. Просто ей не надо было, чтобы Ундина видела, как она периодически гримасничает от болей в груди и разыгравшейся мигрени. Ведь тогда могут начаться вопросы, но на это не хотелось терять драгоценного времени, преследуя важную цель. Ну и что, что можно было пока идти поравнявшись плечом к плечу.

Отредактировано Catherine Hayes (2017-07-20 10:40:09)

Складывалось такое впечатление, что Кренен говорит нескладно. Видимо наступил тот самый неизбежный момент, когда Кэтрин вынуждена была прислушиваться к каждому ее слову. Иначе очень сложно общаться один на один, а вообще не разговаривать как-то не представлялось возможным. Почти с понимающим видом Хэйс внимала трагическую историю, но больше суетливости нагоняло состояние здоровья говорившей, хотя своды шахты добротно приветствовали эхом гостей, пробирающим до мурашек по коже. Кэт громко, тяжело выдохнула. Сколько ей необходимо было терпеть отчаянный героизм, одному забытому углю в здешних местах было известно.
- Ну, тише ты, души покойных шахтеров пробудишь, - вновь усмехнулась девушка, сунув в зубы самодельную зубочистку, припрятанную все это время в кармане. Ей казалось, что если не пара бокалов вина, то хотя бы она сможет успокоить пошатнувшиеся нервы. Во всяком случае это лучше, чем закурить, а ведь так хотелось.
- Так ты думаешь на немецком и потом переводишь, когда говоришь?- внезапно поинтересовалась девушка. Могло ли показаться Ундине, что она не представляет для Кэт никакого интереса. И это было бы весьма ошибочно, потому что смена тем для разговора заставляет человека перестроиться, а значит отвлечься. А может немке следовало просто молчать, чтоб не кашлять. Какими методами необходимо пользоваться Кэт не могла понять, зато успешно отогнала свой недуг, сводя его до легкого головокружения и только.
ВСЕ! - громогласно озвучила Хэйс и улыбнулась, припоминая речи по изливанию души не местной. Не смогла сдержаться. - Все, это когда филолог работает официанткой? Внушающий карьерный рост, что уж тут скажешь. Или разносить ветер в клочья, пронизывая его на мотоцикле — тоже все? Или спасать детей, чтобы заявить о себе с хорошей стороны — это твое ВСЕ, - начиная вроде безобидно, но зацеписто закончила Кэтрин. Она давила ее, сама не зная почему. И не сказать, что Ундина ей не нравилась. Но определенно уже свершилось то, за что не любят людей, и никуда тут не деться.
- Нет, ты просто объясни… Ты не любишь детей, тебе нет дела до всего, что у нас происходит, но ты пошла и более того, идешь дальше. Так может просто во мне подругу привидела? - весьма спокойно продолжила девушка, всматриваясь в свете фонаря вдаль шахты, неторопливо двигаясь вперед.

Вывести человека на эмоции — не так сложно, если знаешь за какие ниточки необходимо дернуть в нужный момент. Да и бесцеремонно вторгся в чужую жизнь и сбивать с привычного ритма - весьма излюбленное занятие самой Кэт. Она попала в точку и даже улыбнулась про себя, ликовав. Поломанный тон Ундины, как старый граммофон, отчего то только теперь раскалил душу, неугомонной на задирки, девушки и растекался согревающим теплом. Блаженство и немного уже перебороненного разочарования очертили свои видимые границы. Мотоциклы, и как только Хэйс не догадалась ударить по ним раньше. С каким запалом, немка теперь отстаивала свои интересы, что в пору было начинать завидовать. Наконец, разразился, длительно ожидаемый, тевтонский гром под сводами шахты.  Истеричные нотки в голосе ответчицы доделали свое, стоящее втридорога, дело.
- У меня вот уже есть своя машина, - умиротворенно промурлыкала Кэтрин нараспев. - И поверь, я уже давно имею свое мнение и четкие взгляды на жизнь. И никогда я не буду чувствовать себя свиноматкой, когда под обеденным столом будут топать маленькими ножками мои дети, и мы вместе будем ждать главу нашего семейства с работы. И все это непременно у меня будет, потому что я этого хочу. А чего хочешь ты? - Хэйс посветила фонариком на Ундину, давая понять, что пора держать ответ.
Было ясно, что за неимением ориентиров, в случае с Кренен, весьма сложно реализоваться. Без сомнений, основополагающим в таких вещах, необходимо считать опыт, который напрочь отсутствовал у рыжеволосой. По крайней мере, так думала про себя Кэтрин. И как всегда, в такие трогательные моменты откровений, пусть они проходили и на повышенных тонах, Хэйс захотелось помочь. Она всячески пыталась отогнать эти дурные затеи и уговаривала себя смиренно слушать говорившую. То и дело поглядывая на спутницу, она осознавала, что не к чему хорошему, вывернутые наизнанку, принципы не приводят одиноких людей. Ундину Кренен смело можно было называть как угодно: странной, строгой, безутешной, очень гордой, смелой, но она давно стала одинокой, зарываясь в это звание по собственные уши. И немного надо было от окружающих ее людей, просто протянуть руку и помочь выбраться из собственных удушающих устоев, строгого устава, прописанного видимо задолго до переезда. Кэтрин мысленно переубеждала себя, что за это браться ей не стоит. Ведь у нее тоже было не все так гладко, как хотелось бы. Но зато она была хотя бы всегда наготове. Прилично одета, причесана и накрашена — не в этом залог успеха, конечно, но сколько уверенности придают такие, обыденные для нее, действа с самого утра и до вечера. Неужели куда проще нацепить себе на пояс морду волка и казаться независимой. Только тогда надо было бы следить за собой и отстаивать свое Я до конца, а не слюнявить одноразовую салфетку в самом настоящем осознании попытки самоубийства. Вспоминать и, кажется, винить родителей. Начало самой себя необходимо было менять. Нет, нет, триста лет в обед, Хэйс не сдалось менять человека, против, крепкой и не готовой расшибать лоб, немецкой воли.
- Ведь ты же помнишь, что ты девушка? - почти по буква произнесла Кэтрин последнее слово, чтобы хоть как-то зацепиться за надежду, возродившуюся невесть откуда в ней самой. В любом случае, для начала Ундина бы сменила прическу, и только потом началась бы долгая, тяжелая и томная работа над ее, пропащей и заблудшей в своих принципах, душой.

Отредактировано Catherine Hayes (2017-08-14 11:37:19)