Нише понадобилось какое-то время, чтобы придти в себя, чтобы перестать думать только об одной боли, что сковывала всё тёло. И первое что сразу с этим пришло в голову это сожаление, что она всё  ещё была живой. Почти как Прометей, лишь с той разницей, что страдало что угодно, но только не печень. Второе же о чём она вспомнила это - Скотт. Он должен был быть где-то рядом, отчего его молчание пугало больше, чем то, что произошло.
- Скотти?! Ты тут? - сквозь всхлипывание встревожено спросила Ниша, всё ещё стараясь не двигаться, но ответа не последовало. - Скотти?
Чувство тревоги вперемешку со страхом стало расти как снежный ком. Ведь что ей делать, если он сильно поранился или вообще погиб? И главное, почему он, а не она? Почему она должна продолжать жить, когда этого совсем не хотела? Мир со своей несправедливостью уже капитально бесил он, словно специально делал всё наоборот. Вот только зачем? Зачем так жестко обходился с людьми?
- Скотти? - повторила Ниша, но ответ услышала лишь своё слабое эхо.
И тут надежда вместе с верой в хорошее подсказали, что Скотт мог куда-то отойти, пока она была сосредоточена на боли, отчего этого просто не услышала. Вот только верилось в такой вариант как-то не очень.
Ниша согнула ноги в коленях, и хотела было уже со спины перевернуться набок, чтобы дальше подняться на четвереньки и ощупать место, где находилась, а главное найти Скотта, но стоило только чуть наклониться, как в плече что-то хрустнуло, и его пронзила боль, словно туда воткнули штырь или палку. Она вскрикнула и сильней захныкала. Подняться ей не светило. Тем не менее, рука со стороны травмированного плеча хоть и плохо и через боль, но могла шевелиться. И стоило лишь чуть её передвинуть с помощью пальчиков (самый малоболезненный способ), по плотной сырой земле как наткнулась на ткань. И сомнений что это была одежда Скотта, даже не возникло, так как никуда он не уходил.
- Скотти не молчи... - простонала Ниша и потянула, как могла за одежду.

Не совсем такой ответ ожидала услышать Ниша, но даже неприятному хлюпанью и кашлю обрадовалась, возможно, не меньше, чем если бы ей сказали, что вновь будет видеть. Скотти действительно находился рядом, вот только с ним творилось что-то неладное. Он давился, словно в рот заливали воду, а она уже не лезла. Правда, если бы так было, то непременно слышалось бы журчание, но воздух сотрясал, лишь набор неприятных звуков издаваемых непосредственно Скоттом.
- Скотти что с тобой? - встревожено, спросила Ниша, даже почти перестав плакать от беспокойства и испуга за друга, но за него ответил запах.
Отвратительный и мерзкий он быстро добрался до носа. Запах содержимого желудка ни с чем нельзя было спутать, особенно когда с ним постоянно приходилось иметь дело. Маму вот часто рвало, как довольно быстро стало понятно, от перенасыщения алкоголем, а прошлой ночью её и саму чего-то вдруг стошнило, хотя уже и позабыла, когда подобное случалось в последний раз. И вот теперь это произошло и со Скоттом, что очень тревожило и наталкивало на мысль, что он мог как-то от неё заразиться, ведь с ней явно сейчас было что-то неладное. Зуд между ног не утихал второй день, да ещё пусть и немного, но текло, отчего пришлось надеть платье по колено. Боясь, что штаны или шорты промокли бы насквозь, как это уже давно случилось с трусами.
Однако ответ Скотта, хоть и прогремел как гром среди ясного неба, как будто это не ему, а ей вновь прописали этот страшный диагноз, отчего даже здоровая рука, тянущаяся хоть немного утихомирить зуд, замерла, но всё же дал понять, что проблема была в другом.
- Не может быть... - почти шепотом проговорила Ниша, отправившись в воспоминания, в тот самый момент, когда видела свет в последний раз. И что больше всего пугало в данной ситуации, что тогда её тоже тошнило, и вообще всё складывалось очень схоже.
Однако прежде чем вспомнить реально страшный фрагмент из своей жизни, о котором уже слышала только от врачей, она успела подметить и плюсы сложившейся ситуации. Ведь если Скотти ослеп, то отныне станет только её. И это сколько же времени придётся проводить вместе, пока он не научиться жить в темноте? Воображение принялось рисовать идеальную картинку будущего, что аж вновь захотелось жить, но один факт её сразу перечеркнул.
- Ты, правда, ослеп?! Ты ударился головой?! - затараторила Ниша, уже совсем перестав плакать. - Голова болит?! Сильно?! Тебе надо срочно попасть в больницу! Иначе можешь умереть! Я когда ослепла, сильно ударилась головой и меня тоже тошнило. А потом врачи говорили, что мне очень повезло! Что задержись я немного дольше, и меня бы уже не было!
Ей хотелось подняться и обнять Скотта, поддержать его. Ведь она почти понимала, какого ему сейчас было, но плечо по прежнему жутко болело и не давало возможности хоть как-то пошевелиться.

Этого и правда не могло быть на самом деле. В одночасье ослепнуть - такого просто не могло случиться со Скоттом. Ведь ему и тринадцати нет. Он еще столько всего не видел в этой жизни. Вот только где-то рядом с ним находилось живое доказательство того, что в этом жестоком мире возможно все. В глазах все еще стояли слезы, а от того, о чем говорила Ниша плакать хотелось еще больше. Выходило, что он не просто ослеп. Теперь ему предстояло еще и умереть. А судя по его теперешнему состоянию, это очень даже походило на правду. Жестокую горькую правду.
Скотти попытался приподняться и принять сидячее положение - оказалось, болела не только голова. Все тело стало словно деревянным. Он плаксиво простонал и сделал отчаянный рывок. Голова резко закружилась, даже сильнее, чем когда он на спор залпом выпил рюмку виски, и Скотт едва не рухнул обратно, но удержался. Внезапно он почувствовал себя очень маленьким. Его и раньше посещало такое ощущение, когда он попадал в трудные ситуации, только разница была в том, что в тех случаях к нему обязательно кто-нибудь приходил на помощь. А теперь от кого было ее ждать? Одно радовало - он был не один. Мальчик огляделся по сторонам. Ему даже показалось, что он видит силуэт. Это вселяло надежду, однако он с настороженностью отнесся к подобной перспективе. Ему очень не хотелось оказаться обманутым, впрочем, он четко решил, что должен убедиться, действительно ослеп или нет.
- Ты как? - шмыгая носом, спросил Скотт. За всеми этими переживаниями он как-то и не задумался над тем, что Нише может быть еще хуже. Он с большим трудом стащил с плеч рюкзак, который, несомненно, сослужил ему хорошую службу, и отполз к твердой поверхности, в которую прежде упирался затылок, облокотился о нее спиной. Скотти подозревал, что изрядно вспотел, но почему-то на шее было особенно много влаги, а ворот футболки уже успел прилипнуть к коже. Он попытался вытереть излишки тыльной стороной ладони, и она тут же стала какой-то липкой.
Послышался звук открываемой молнии. Это Годфрей решил действовать. Он лихорадочно шарил в недрах школьной сумки, отчаянно пытаясь найти там мобильник. Ведь он мог решить все проблемы одним разом! И тогда не придется страдать, бояться и умирать. Только бы Скотт не забыл его дома. Нет же, он отчетливо помнил, как слушал музыку по дороге в школу.
- Я сейчас, подожди, только телефон достану... - рассуждал Скотт, пытаясь прочистить горло, в котором не переставало першить и саднить. Он правда верил, что как только доберется до мобильника, все их проблемы будут решены.
Пальцы наткнулись на что-то гладкое и относительно небольшое. Бинго! То, что нужно! Правда, телефон не желал подчиняться, а пальцы, до сих пор не обретшие прежней гибкости, никак не могли как следует вцепиться в корпус мобильника. Спустя долгие секунд тридцать, Скотту таки удалось выудить вожделенный предмет из рюкзака. Он нащупал кнопочку, которая заставляла экран ожить, и помедлил, прежде чем на нее нажать. Мальчик вновь заморгал, когда ничего не произошло. Он нажал еще и еще - ничего. Опять эта холодная когтистая лапа паники легла на его плечо. Годфрей нервозно кусал нижнюю губу, размышляя и стараясь не поддаться охватывающему отчаянию. От усилий, которые он прилагал голова болела еще сильнее. Наверняка экран загорелся, это просто Скотт ослеп и ничего не видит. А потом он умрет, потому что Ниша сказала, что в таких случаях без медицинской помощи не обойтись. А кто знал, когда прибудет эта помощь.
В отчаянии мальчик с силой сжал телефон, давя на кнопку включения экрана и замер так на некоторое время. Мобильник завибрировал, и перед глазами Скотта возник подсвеченный прямоугольник. Годфрей не мог поверить в то, что видел. Да, он же видел! От радости, переполнявшей его всего, он вскрикнул и рассмеялся не самым нормальным смехом. Он даже не обратил внимания на боль, концентрирующуюся где-то в затылочной доле его черепа, а теперь ударившей по отвыкшим от света глазам.
Экран приветствия сменился привычной заставкой. На нем горели цифры. Крупно так горели.
- Пятнадцать минут одиннадцатого! - воскликнул Скотт, делясь своей радостью с Нишей. Впрочем, энтузиазм его быстро поубавился, когда Скотти понял, что ни позвонить, ни написать не получится. Все этот гребаный остров, словно желал оставить детей себе и только себе. Вторая проблема заключалась в том, что жить телефону осталось недолго. Зарядки едва ли хватит на два часа.
Скотт вздохнул и развернул экран в сторону Ниши. Что-то в ее положении, в ней самой пугало, только Годфрей не мог понять что именно. Он хотел было осмотреться получше, но прежде вытянул руку - ту, которой стирал пот с шеи - так, что она попала в освещенный участок. От испуга он снова закричал и выронил телефон.

Пальцы, на которые попал свет от экрана телефона были не такими, какими Скотт привык их видеть. На них нельзя было не заметить красные разводы. Или это всего лишь подсветка экрана и игра помутневшего детского воображения? Но, в таком случае, отчего они в разводах, а не однородного красного оттенка? Да и на сколько помнил мальчик, на заставке не было ничего красного. Как бы там ни было, Скотти уже не узнает, как все обстояло на самом деле: телефон, судя по звуку, с которым тот упал, приказал долго жить. Впрочем, этот гаджет переживал и падения с большей высоты, быть может, еще не все потеряно. Но вокруг было слишком сыро. И все же Скотт решил повременить с возвращением телефона к жизни, все равно толку от него сейчас было, как от козла молока. Главную свою функцию он выполнил. Скотти убедился, что может видеть не хуже, чем видел раньше.
Дрожащей рукой от потянулся к затылку. Минуя изрядно отросшие за последнее время волосы, он нащупал что-то, чего раньше не было на затылке. Что-то, по ощущениям похожее на свежую ссадину на коленке. Она была еще влажная и от прикосновений к ней болела. Закончив с изучением повреждений головы, Скотти лизнул кончик пальца - сомнений не осталось, то была кровь. Он вновь захныкал.
- Кажется, я разбил голову... там кровь, - пожаловался он. Ему нестерпимо захотелось к родителям. Даже сестра сейчас не казалась такой стервозной сучкой, которой он привык ее видеть. Но все, что ему оставалось - сидеть в этом страшном, темном, непонятном месте вместе с единственной живой душой, которая хоть немного могла его понять.
Только теперь Годфрей обернулся в сторону, где находилась Ниша. Он конечно же пропустил все, о чем она говорила мимо ушей. А если и слышал, то не придал особого значения просто потому, что не вникал в смысл сказанного ею. Иначе это встревожило бы его гораздо больше. Но свои собственные проблемы накрыли его с головой, которая не прекращала ныть ни на минуту. А это, в свою очередь, давало понять, что разводы на пальцах, так напугавшие мальчика, были на самом деле отнюдь не игрой воображения. Да он и так уже все выяснил, а, когда неизвестность отступила, понемногу отпустил и страх. А по мере того, как он проходил, к Скотту возвращалась способность мыслить на уровне двенадцатилетнего подростка, а не пятилетнего малышка.
Мальчик вытер наконец запекшуюся корку с подбородка. В отличие от Ниши он не так остро ощущал запах всего, что было в его желудке. Может быть от того, что у девочки обоняние за годы слепоты стало острее, а может, потому что мальчик уже принюхался к собственному запаху и не чувствовал его.
В памяти всплыла картинка, которую выхватил экран телефона, прежде чем окончательно погаснуть: Ниша в почти гротескной позе. А вместе с тем смысл сказанных ею слов. После непродолжительного поиска в темноте, Скотт наткнулся на голую ногу подруги по несчастью. Кожа была такая холодная. И все же от прикосновения к ней стало как-то легче. Скотти даже не подумал смутиться. В другом месте, в другое время определенно покраснел бы до корней волос, как тогда, когда Ниша разгуливала голышом у него дома. Но не сейчас. Она сказала, что ей больно. Конечно, потому она и плакала с самого начала.
Скотт Годфрей устыдился. Что его ссадина по сравнению с тем, что происходило с Нишей. И что вообще его проблемы по сравнению с тем, что пережила эта девочка за свою короткую жизнь. А ведь он сам подлил не мало масла в огонь. Чего стоило одно покушение на дом Лоуренсов этой весной. Он ведь там был. Только никогда-никогда не признается об этом Нише.
Скотт сглотнул ком в горле. В этот момент ему захотелось оказаться где угодно, только не рядом с ней. Ведь она продолжала считать его другом, доверять, переживать в конце концов! А по-большому счету Годфрей-младший был просто трусом, который боялся оказаться в положении Лоуренс, боялся стать изгоем, а потому предпочел стать предателем.
- Лоуренс... прости меня. - Едва слышно прошептал Скотт. Он сам не знал, к какому конкретному случаю относилось это извинение. Он сжал пальцы чуть выше коленки девочки. - Где болит? Сильно? Дай посмотреть.... наверняка все в порядке... - Он не стал говорить о том, что увиденное им пару минут назад не очень подходило под описание "все в порядке".
Скотт ведь так хотел младшую сестру, такую как Ниша. Может еще не поздно реабилитироваться? А еще он пытался отогнать гадкое ощущение того, что переживает за Нишу только лишь ради очистки совести. Ему не хотелось думать, что будет потом, когда они выберутся отсюда. Думать о том, какой выбор предстоит сделать.

Отредактировано Scott Godfrey (2017-01-03 20:52:16)

Если они выберутся отсюда. Нет. Никаких если. Когда выберутся. Их спасут - в этом не может быть никаких сомнений! Они наверняка возьмут Буллита, тот хорошо знает запах хозяина. Свободной рукой, которая не сжимала бедро Ниши, Скотт почесал подбородок. Кожа на нем покраснела и, на ней появлялось раздражение. Как же страшно. Локальные проблемы отошли на задний план, а им на смену явились глобальные. Сколько им предстояло здесь просидеть? По расчетам мальчика прошло от силы минут пятнадцать, а то и десять - Скотти всегда было сложно оценивать время. Каждый раз оно протекало по-разному. Об этом он мог судить по тому, какими длинными, порой, были одни уроки, и как быстро пролетали другие, особенно когда учителя вызывали из класса, и начиналась веселуха. А сейчас создавалось ощущение, что он с Нишей торчал тут уже по меньшей мере час. Поэтому Годфрей боялся и не хотел представлять, что будет через более длительный отрезок времени сидения в этом сыром темном месте.
Он придвинулся ближе к Нише. Нужно непременно попробовать встать на ноги, но это позже, а пока следовало проверить, что случилось с Лоуренс. Может, все действительно не так страшно: просто тень от волос легла определенным образом или еще что-нибудь в этом роде? Описание Ниши не внушало особых надежд, особенно после увиденного, но Скотт знал, что надежда на лучшее может хотя бы придать сил. В конце концов, не могла же она что-то себе сломать. Самого Скотта такие неприятности обходили стороной. Сбитые в кровь колени и локти, синяки на пол ноги и ушибы - да, но ничего серьезнее. Мама говорила, в рубашке родился.
- Ты, не бойся, я сейчас посмотрю, в смысле потрогаю, очень осторожно, конечно, - заверил он Лоуренс, обдавая зловонным дыханием ухо девочки. Он сел и сделал это слишком резко, потому голова опять закружилась, и ему пришлось ухватиться за противную сырую стену.
Переждав, пока гудение в голове стихнет, Скотт нащупал плечо Ниши. То, что выглядело как обычно. Какое же оно холодное. Она вся как лягушка. Наверное из-за пота. Он сам был мокрый как мышь. Зоопарк какой-то. И вот она просит его обнять ее. Стоило бы самому догадаться - мелькнула мысль. Да, он мог обнять ее, ведь это было, пожалуй, самое меньшее и вообще единственное, что Скотт мог сделать для Ниши. Особенно после всего, что уже натворил, пусть она об этом и не знала. Или не знала наверняка, но догадывалась. Не могла не догадываться. А другом считала потому, что ей он был нужен. Хоть кто-то. Или просто не переставала верить в то, что тот мальчик, который вытащил ее из проруби и дал свою пижаму не исчез окончательно. Скотти не знал.
Он погладил Нишу по волосам - получилось как-то неуклюже, он же ничего не видел и мог руководствоваться лишь осязанием. Они сейчас походили на слепых щенков, да по сути ими и были. Правую руку он попытался просунуть между Нишей и стеной. Пальцы путались в длинных густых волосах девочки. Вот сейчас она закричит от боли, а ведь он даже еще не проверял, что там случилось с ее плечом.
- Можешь подогнуть под себя ноги? Так должно быть теплее, - прокряхтел Скотт, едва касаясь пальцами другого плеча Ниши, чтобы не тревожить руку. Положение было жутко неудобным, и он понимал, что долго так не просидит. Зато вдруг осознал, что здесь и сейчас, без посторонних глаз и ушей, он может быть с Лоуренс самим собой и это самое главное. Может, если побыть с ней наедине какое-то время, желательно подольше, он сможет выкинуть ее из головы?
- Хочешь еще чего-нибудь? - Спросил Годфрей. Он понимал, что не может по сути ничего, но вопрос сам собой сорвался с губ. Пальцами руки, что была свободна, он нащупал лоб девочки. Вот он как раз горел - ничего удивительного, однако еще один повод для беспокойства. Ощупывающими движениями он спустился по скуле к шее. И наконец коснулся ключицы, той смой, которая делала позу Ниши неестественной.

Что-то выпирающее, непонятное вместо нормальной человеческой ключицы попало под дрожащие пальцы Скотта. Удивительно, как он сам отделался так легко. С другой стороны, Ниша была маленькой, да к тому же еще и девочкой. Ко всему прочему, в ее рационе явно не хватало продуктов, которые помогли бы укрепить ее хрупкие косточки. О чем это он. Скотт вздрогнул, непроизвольно дернувшись, и сам чуть не сломал себе руку, даже сустав щелкнул. А слух резануло детским криком, и на мгновение Годфрею показалось, что он оглох.
Нужно было что-то делать. Но что он мог? Такой же ребенок, как и она. А что будет, если он сделает хуже? Если позволить сомнениям взять верх над решимостью, они так и останутся здесь сидеть, Ниша так и будет плакать, а Скотт просто свихнется. Ведь он не понаслышке знал, что когда тебе очень плохо, нестерпимо хочется, чтобы были предприняты хоть какие-нибудь действия, не важно какие последствия они повлекут за собой.
Скотт рывком высвободил руку, которую с таким трудом пропихивал еще минуту назад, и тут же обхватил девочку подмышки, продемонстрировав завидную скорость и ловкость. Правда, поплатился за это болью в затылке и боку, но то были мелочи. Важнее было другое. Как успокоить Нишу. Наверное, было бы лучше, если бы она просто потеряла сознание. Малец даже на это надеялся. Не потому, что тогда она бы перестала кричать и плакать, хотя, это было бы весьма кстати. А потому, что он, пожалуй, по-настоящему боялся за подругу. Было бы хорошо, было бы лучше... Сослагательное наклонение - настоящая издевка над сложившейся ситуацией и ее участниками. Годфрей потянул Нишу на себя, заставляя девочку оторваться от мокрой холодной поверхности. И да, сейчас он готов был пожалеть, что не оглох при первом ее крике.
- Потерпи, Лоуренс, все будет хорошо, терпи! - шипел Скотт, словно был не мальчиком, а бабкой-повитухой, которая принимала роды с осложнениями. Ему хотелось придать голосу мягкости, чтобы хоть немного успокоить Нишу, но в горле пересохло от чего наружу вырывались только страшные хриплые звуки. Сейчас он в полной мере осознал, что ему нестерпимо хочется пить или хотя бы смочить полость рта, чтобы избавиться от дурного привкуса во рту, но полулитровая бутылка, что он взял с собой в школу, была уже давно пустой.
Скотти сперва сам принял наиболее удобное положение, если таковое вообще могло быть в тех условиях, в которых оказались дети. Учитывая, что сидеть здесь придется долго, следовало хотя бы свести к минимуму вероятность того, что конечности отвалятся. Он сел почти прямо и скрестил ноги, а Нишу облокотил головой на свое плечо так, чтобы можно было обнять ее обеими руками, а плечи ее находились параллельно полу. Правда, проблема голых ног осталась не решенной, вместе со многими другими проблемами. Да она же была в платье! А в рюкзаке не было ничего, что можно было бы использовать как одеяло. Он сам был одет не самым подходящим образом и уже почти не чувствовал пальцев ног.
- Удобно так? Это... Не буду тебя обманывать, там что-то странное, но если... - он замолчал, обдумывая, как подсластить пилюлю, - дышать не мешает? - наконец поинтересовался Скотт. Ему казалось, что травмы, находившиеся в непосредственной близости от шеи и горла должны затруднять вдох и выдох.
Впереди была еще целая ночь, а за ней день. И, кто знает, сколько еще таких дней и ночей, прежде чем... прежде чем что? Скотт закрыл глаза, хоть это не повлекло за собой никаких изменений, крепче обнял Нишу, а потом, внезапно, ему в голову пришла идея, как можно было согреться. Рискованная, но попробовать стоило.

Отредактировано Scott Godfrey (2017-01-26 11:03:10)

Он все обдумывал свою идею и на сколько мог аккуратно прижимал девочку к себе. В ушах еще стоял звон от ее пронзительного крика, и Скотт боялся, что все-таки сделал что-то не то. Как бы там ни было, а Ниша немного успокоилась, что, в свою очередь, обнадеживало мальца. И дышать ей ничего не мешало, разве это не главное? Сам Скотт страшно боялся лишиться возможности дышать. Задохнуться или захлебнуться - особого значения не имело.
Им и правда удалось немого согреться. В пылу борьбы - а по-другому это смену положения назвать было нельзя - Ниша хорошенько так заехала пару раз своему благодетелю аккурат по ребрам, которые и без того болели. Зато как согрелись! Но очень скоро сердце успокоится, сбавит темп и перейдет с галопа на рысь, а значит будет уже не так тепло. А что, если они уснут, замерзнут и больше не проснутся? Скотт тяжело сглотнул. Жизненно необходимо согреться. И у мальчишки были по этому поводу свои задумки.
- Сейчас мы с тобой согреемся, - без особого энтузиазма, но с какой-то маниакальной решимостью в тоне заявил Скотт. Он вдруг осознал, что нуждается в разговоре. Когда ты говоришь сам, и слушаешь кого-то, тебе становится уже не так страшно. - Я тебя в школе не видел. - Вдруг он поднял тему, которую они вроде как начали обсуждать раньше, но обстоятельства сложились так, что им пришлось прервать дискуссию. - Ты так и не ответила почему.
Стараясь не беспокоить Нишу, мальчик принялся ощупывать окружающее пространство в поисках рюкзака и вскоре ощутил под пальцами лямку. Подтянув его к себе ровно на столько, чтобы можно было засунуть руку внутрь, Скотти достал из недр первое что попалось под руку. Судя по весу и толщине, то был учебник истории Англии. Годфрей ничего не имел против этого предмета, но, если у него что-то выгорит, то в ход пойдут все учебники, пока не закончатся. Скотти даже улыбнулся. Выгорит. Ему показалась забавной игра слов, ведь он всерьез собрался развести костер.
- И не бойся, ты можешь мне рассказать. Я - могила... - Скотт запнулся. Такая игра слов ему уже не очень нравилась. Впрочем, тут он не лукавил. Он же никогда не афишировал свою дружбу с Нишей.
В той жизни, где была семья и друзья, где совсем не нужно было бояться и бороться, Скотт часто ходил в походы и на семейные пикники. Поэтому в нормальных условиях разжечь костер не составляло никакого труда. Но те условия, в которых они находились, нормальными назвать было никак нельзя. По опыту Скотти знал, что бумага горела хорошо и потому не представлял, что сделать такого, чтобы увеличить продолжительность горения. А еще был риск, что что-то может пойти не так. Сгореть заживо хотелось еще меньше, чем задохнуться.
Тем не менее, эта идея так захватила его, что он готов был рискнуть. Скотт нащупал спички и пару сигарет в потайном заднем кармане рюкзака. Покурить было последнее, чего ему сейчас хотелось. Но как же здорово, что он не выложил спички! Скотт немного потряс коробок, проверяя много ли у него попыток. Содержимое коробка отозвалось характерным звуком.

В отличие от Скотта Ниша явно не горела желанием вести светские беседы. И причин тому могло быть большое множество. Ее ответ как раз был такой причиной. Заболела. Вот только с тех пор как он встретил Нишу у школы, Скотт не слышал ничего, похожего на кашель, да и других привычных проявлений заболевания в облике девочки не заметил. Правда, на здоровую она тоже никак не походила. И дело было совсем не в той беде, что приключилась с детьми. Проблемы малышки Лоуренс начались гораздо раньше. Скорее всего, ее сумасшедшая мамаша-эгоистка опять что-то учудила. Но Ниша упорно играла в молчанку. А Годфрея  такой ответ пока вполне устроил. По крайней мере, на данный момент.
- Именно! У нас есть спички, - отчеканил Скотт с благоговейным трепетом в голосе. Он чувствовал себя настоящим пещерным человеком, для которого огонь - это вся его жизнь. Они с Нишей теперь прямо как герои повести Рони Старшего. Мистер Гласс должен был оценить такое сравнение. Вот только Скотти не знал, доведется ли ему написать еще хотя бы одно сочинение в ближайшие лет десять или сколько ему еще предстояло учиться. Он, также, не сомневался в том, что учитель литературы простит ему все те достойные настоящего вандала действия, которые он собирался проделать по очереди со всеми учебниками, что лежали в его рюкзаке, в число которых входил и учебник английского. - В отличие от некоторых, я был сегодня в школе. И учебники ношу исправно. Есть еще тетради. Держи, доверяю тебе самое важное!
Спустившись пальцами от невредимого плеча девочки к запястью, Скотт вложил в ее ладошку коробок. Чтобы выудить из рюкзака книгу, ему пришлось тряхнуть его пару раз, словно к руке присосалась пиявка, а малец таким образом пытался от нее избавиться. Теперь учебник казался особенно тяжелым, и что-то подсказывало Скотту, что дело было не в скрытых под незамысловатой обложкой знаниях.
- Лоуренс, чтобы мы могли согреться, мне придется тебя потревожить, -  дабы избежать ошибок прошлого, Скотт решил предупредить заранее, чтобы Ниша хотя бы знала, к чему быть готовой. - А еще твоя помощь была бы очень кстати. Я буду давать тебе листы, а ты мни их хорошенько, ну, той рукой, которая не пострадала, справишься?
Он раскрыл учебник на середине и принялся одну за другой вырывать страницы (по какой причине он не начал с тетрадей - непонятно). События, запечатленные на них, исчезали из контекста, образуя белые пятна в повествовании историков-составителей. Сейчас это не имело никакого значения.
Большую часть макулатуры Скотт сминал самостоятельно, но периодически делился с Лоуренс. Готовое сырье он складывал рядом с собой. Эти смятые листы очень походили на снаряды для игры в снежки. Вот только ни о какой игре речи не шло. Рюкзак был запихан под поясницу от греха подальше и место для костра расчищено, как положено, а часть заготовленной и измазанной в грязи бумаги образовала неровную пирамидку. Скотти даже нашел телефон, который вернулся на свое прежнее место, чтобы случайно не попасть под языки пламени и не взорваться или что-то в этом роде.
И вот настал момент истины, время, когда следовало сделать одно простое действие. Годфрею вдруг вспомнилось, как он, будучи еще совсем малышом, боялся чиркнуть спичкой о коробок, словно это могло как-то ему навредить. Теперь он тоже боялся, но по другой причине.
- У нас все получится, Лоуренс, ты меня слышишь? - прошептал Скотт и затаил дыхание. Произносил он эти слова не столько, чтобы подбодрить Нишу, сколько для собственного успокоения. Он уже забрал спички у девочки и выудил одну, приготовившись высечь пламя. Пальцы его слегка дрожали от напряжения.
Занять спичку удалось только со второго раза. В первый он просто промахнулся, не попав серной головкой по коробку. Вспыхнувший ярко-желтым огонек разогнал темноту. На стенах заплясали зловещие тени. Скотт медлил и поднес пламя к основанию пирамиды только тогда, когда спичка обуглилась на добрую треть.

Отредактировано Scott Godfrey (2017-02-27 11:54:16)

Слух Нишу не подвёл и Скотти действительно достал спички. Вот только откуда они у него взялись, этим она уже озадачиться не успела. Упрёк за школу больно задел её, что аж захотелось посмотреть как он сам с порезанной рукой и ногой, с постоянной чесоткой и течью в штанах побежал бы на уроки без выполненного домашнего задания терпеть злые шуточки своих дружков. Про измерение прочности тумбочки для обуви головой, после чего она до сих пор раскалывалась, можно было и забыть, с него и того хватило бы вполне. Однако всё это высказывать вслух Ниша не решилась, хоть и очень хотелось. Ведь оно породило бы кучу лишних вопросов, на которые отвечать, как минимум сейчас не было никакого желания, а ещё и страшно. Скотт-то мог не понять все её проблемы и просто в итоге над ними посмеяться. И пусть он заверял, что могила, но взболтни что-то лишнее своим дружкам и точно ей бы стал. Так что ему лучше было всё узнать, из прощальной записки, которую она собиралась обязательно написать после окончания текущей неприятности, ведь не верилось, что они застряли тут надолго.
Однако доверенный ей спичечный коробок смягчил пыл и заставил вернуться в реальность, где, судя по звукам, Скотт уже выворачивал содержимое своего рюкзака. Неужели он собирался его сжечь? А если не его, то содержимое, за что ему как в школе, так и дома могло влететь по полной. И Ниша подумала даже остановить Скотта от столь опрометчивого поступка. Согреться, конечно, хотелось, но не такой ценой. Вот только его предупреждение заставило её не запротестовать, а напрячься, готовясь к новой адской боли, но всё обошлось. Плечо само собой поныло, но от той боли даже слёзы не потекли.
- Да, но... - ответила Ниша, и хотела было высказать свой протест против идеи согреваться за счёт школьных принадлежностей, но сразу передумала, так как пусть хоть и таким образом, но он получил бы по заслугам. - Я справлюсь! - на всякий случай подтвердила она, чтобы избежать лишних вопросов.
Уже сминая листы из какого-то учебника, Ниша задумалась о том, что возможно несправедливо пожелала Скотти плохого, ведь сейчас он старался не только ради себя, но и неё, а может и только ради неё. И если это было так, то ей вообще следовало извиниться. Однако извиняться за не сказанное, ей показалось глупым. Он ведь не поймёт её, как она не поняла и его извинения чуть раньше.
- Должно получиться, - подхватив настроение Скотта, слегка кивая, ответила Ниша, хотя слабо себе представляла, что именно должно было получиться. Она имела некое представление об огне, но в целом до этого костры умело обходили её стороной. Когда же послышалось нежное потрескивание, и до носа дошёл приятный запах горелой бумаги, что до этого удавалось чуять крайне редко и весьма слабой концентрации, Ниша машинально повернула на их маленький костёр голову. - Получилось? - спросила она, желая точно убедиться, что они достигли желаемой цели.

- Чувствую, - не скрывая радости, ответила Ниша, когда вслед за дымом почувствовала и тепло. Оно оказалось крайне приятным, особенно сейчас, когда её всю трясло от холода. И вот как она раньше не узнала, что жечь костры было так классно? Теперь ей непременно захотелось попробовать самой, естественно после окончания всей этой неприятной истории. И если повезёт, может даже со Скотти, хотя на это как-то не особо рассчитывала. Он ведь мог и вернуться к своим старым пакостям с дружками, за которые их самих уже хотелось пустить на дрова. И в свете последних событий подобная идея не показалась странной или даже жестокой.
Говорить что-то ещё Ниша не стала, вместо этого полностью сосредоточилась на тепле, будто оно могло позволить согреться лучше. Но тут и при желании мысли-то не шли другие, уж слишком продрогла. Да и о чём было говорить в такой ситуации, особенно когда и помочь ничем не можешь? Так она и соблюдала тишину, слушая потрескивание костра и шуршания, создаваемые Скоттом, пока на голову не посыпался песок с камнями.
- Ай! - воскликнула Ниша и сразу же принялась здоровой рукой стряхивать грязь с головы, - что ты делаешь?!
Скотт, конечно, извинился за свои явно необдуманные действия, но легче от этого не стало. Радовало только, что земля или песок, разницы тут особой не было, не насыпалась за шиворот. Не насыпалась, пока не подоспела неуклюжая помощь. Вот после неё, а точнее из-за неё, волосы уже не спасли и хоть и немного, но за шиворот таки попало. Возмущаться с этого повода она уже не стала, лишь попробовала оттолкнуть руку Скотта, но вышло это не очень. Больше стало похоже как раз на попытку стряхнуть грязь.
Когда же пытка закончилась. Хотя пыткой это было лишь с одной стороны. С другой прикосновения Скотти вызывали очень неоднозначное чувство, что одновременно и пугало и завораживало. Отчего их хотелось больше, чтобы понять его, по крайней мере, так в это верилось. Ниша снова сосредоточилась на костре, но и в этот раз насладиться теплом и покоем долго не получилось. Скотт что-то нашёл, притом что-то, что его сильно напугало. Разделить же полностью его страх она не смогла, трудно испугаться того, чего для тебя не существует, но, тем не менее, жутко ей стало всё равно.
- Что там?! - встревожено, спросила Ниша, - что ты увидел?!
Подобные ситуации она не любила больше всего. Просто ненавидела, когда зрячие вели себя так, будто она могла прочитать их мысли или же сама увидеть, что увидели они. Однако это быстро отошло на второй план, когда Скотт прилип к травмированному плечу. Естественно доставив, таким образом, массу незабываемого "удовольствия".
Ниша вскрикнула от боли, и резко повернувшись к нему, толкнула здоровой рукой.
- Больно же! - снова заплакав, вскликнула она.

От пробирающей до костей боли, чувство тотальной несправедливости накрыло Нишу с головы до ног. Почему именно ей выпадало столько проблем и страданий? Столько невезений? Почему не тому же Скотту, что казалось, заслуживал на это куда больше? Хотя справедливости ради всё же стоило отметить, что в беду они попали вместе. Вот только не по её ли вине? Злая судьба ведь могла оказаться подобно болезни и заражать всех, кто находился рядом слишком долго. Вот Скотти уже и подхватил это проклятие, только пока ещё в лёгкой форме. Однако в этот бред даже сама Ниша не особо-то и верила. Просто, таким образом, пыталась отвлечься и успокоиться. И если с первым оно помогало, то со вторым действовало скорее наоборот. Принялась накручивать себя, что дальше будет только хуже. И что, разумеется, в конце её ждёт лишь смерть, но перед этим придётся раскопать немалую кучу боли, притом самой разнообразной.
Всё это включая и всхлипывание, остановило упоминание Скотта о погибшем человеке в этом сыром и холодном месте. От такой внезапной новости Ниша даже не смогла подобрать слов, чтобы сказать что-нибудь в ответ. Вместо этого она лишь одарила мальчишку своим пустым косоватым взглядом. Попутно пытаясь понять, эта новость её больше напугала или обрадовала. Всё-таки может было и не так плохо отправиться в мир иной, где как минимум её не ждала плохая мама. Ну, а сделать это вместе со Скотти, или хотя бы в его компании, так вообще о лучшем и мечтать пока не приходилось. Так может быть это, наконец, была удача? Оказаться в таком месте и не самой. Жаль, только записку дописать не успела.
На своё негодование Скотт снова был одарён пустым взглядом, только в этот раз с ноткой удивления. Ниша так подхватила свою идею, что немного забылась о том, что только её жизнь погрузилась в вечный мрак, а потому понятно, что все остальные не спешили в лучший мир.
- Аа? - переспросила она, не поняв, чего это вдруг Скотт захотел, чтобы она закрыла уши, но уточнять не стала и, закрыв их руками, протянула, - хорошо.
Через несколько секунд, Ниша поняла, странное желание Скотти. Едкий запах мочи дошёл до её носа и сдал его с потрохами. Подобное поведение не могло не удивлять. Однако она решила не лезть с вопросами на эту тему. Ей и самой вскоре предстояло справлять нужду, но тут больше волновало не то, что кто-то услышит журчание мочи, а как вообще это сделать в её положении.

На какое-то время воцарилась тишина, но только между Нишей и Скоттом. О чём в такой ситуации говорить она просто не представляла, да и за день жутко устала, а, потому, не смотря на холод, голод и жажду готова была заснуть хоть на месте. Предыдущую ночь-то тоже толком не спала. Однако с наступлением "тишины" в уши буквально врезался шум окружающей среды. Постоянный шелест листьев на ветру, редкий, но меткий хруст веток, стрекот сверчков, вроде так они назывались и, пожалуй, самое пугающее, непонятные звуки, не то писки, не то крики, а иногда и вообще что-то неясное схожее на стоны. Всё оно как-то не очень способствовало расслаблению и последующему сну. Потому вновь прозвучавший голос Скотти стал сродни спасательному кругу в море пугающих звуков.
- Домой, конечно, - ответила Ниша на вопрос Скотта, - но если это слишком много..., то пить и спать. У тебя же есть вода?
На еду, она даже не рассчитывала, это, как и попасть домой, было уж слишком  для их положения, а вот вода должна была бы быть. Её многие брали с собой в школу, и она сама была не исключением, только вот в школу сегодня не ходила, потому и рюкзак остался дома.

Ответ Скотта совсем не удивил. Ведь как оно ещё могло быть в их положении, особенно с такой-то удачей? А вот именно так, как всё и складывалось, ни еды, ни воды, ни тепла, только жуткие звуки и сырость. Хотя костёр всё же грел, немного, и этого было достаточно, чтобы забыть о холоде и как раз вспомнить о жажде и зуде между ног. Эти два ощущения теперь словно соревновались, кто же достанет больше. Благо, что боль на их фоне ощущалась не очень, а потому хоть что-то от них было хорошее.
Ниша хотела было, выразить досаду на счёт отсутствия воды, но стоило ей только приоткрыть рот, как дошло, что если продолжит свои потуги, то снова расплачется. Отчего сразу бросила попытки, и аккуратно поджав ноги, чтобы не спровоцировать боль в плече, уткнулась лицом в коленки. И тут не то чтобы стало стыдно, нареветься перед Скотти она уже успела сполна, просто воду теперь следовало беречь, а значит, тратить её на слёзы было недопустимо. С этого же повода решила и с пока ещё слабым желанием сходить по маленькому потерпеть. Правда, в актуальности подобного действия брали сомнения, но рисковать не хотелось.
В итоге сдержаться-таки получилось. Волна отчаяния прошла и на душе не то, чтобы стало хорошо, сейчас это было просто невозможно, но больше не хотелось раскисать с каждого слова. Даже стало интересно узнать, что Скотти нашёл в рюкзаке, так как слышала характерный звук копошения, но раз он сам ничего не сказал, то и смысл спрашивать пропал. Вообще было как-то не до разговоров, не хотелось и тут, то ли сама ситуация так сковывала, то ли ужасное самочувствие. И раз Скотт тоже был не многословен, то скорей всего первое.
Ниша посильней прижалась к нему и всё внимание сосредоточила на жутких звуках над головами, что в какой-то момент разбавились урчанием живота, что было, словно напоминанием какая ещё проблема ожидала их в скором времени. Однако она сразу отбросила её, не желая даже немного подумать о предстоящем голоде. И так уже много чего хотелось. И одно из них это хоть немного унять зуд.
Какое-то время Ниша сопротивлялась желанию почесать, понимая, что от этого могло ещё больше захотеться, но оно и от простых мыслей захотелось до состояния нетерпения. А потому наплевав уже на возможные расспросы со стороны Скотта, аккуратно просунула руку между ними и наконец, уняла жуткое сверление, точнее успокоила его до вполне терпимого состояния.
Получив долгожданное облегчение, и тишину со стороны Скотти, Ниша расслабилась, да так, что буквально за считанные минуты провалилась в сон, даже забыв убрать с земли руку. Усталость и недосыпание настолько её доконали, что и доносящиеся откуда-то сверху жуткие звуки больше не смогли помешать уснуть.

Ниша ощутила, как кто-то больно поймал её за плечо и стал трясти. Подобное в ночных кошмарах с ней происходило довольно часто и всегда заканчивалось резким пробуждением. И этот раз не стал исключением. Она открыла глаза, когда Скотт задёргал ногой и, осознав, что ей всё лишь приснилось, сразу закрыла их обратно. Опасность миновала, и можно было расслабиться вновь. Этого, по крайней мере, очень хотелось, но холод, голод, жажда и острое желание сходить по маленькому имели на этот счёт своё мнение. Хотя реально мешало только последнее, даже мелькнула мысль сходить под себя, но всё больше возвращающееся в реальность сознание быстро запротестовало против такой глупой идеи. Окончательно же оклематься помог сам Скотти, подсунув вместо себя ещё кое-как тёплого, холодный рюкзак. От такой манипуляции Ниша даже вздрогнула притом, что замёрзла уже так, что и дрожать перестала.
Однако, не смотря на все, каких либо действий предпринимать, не стала, хоть и слышала, что Скотт попытался выбраться. Только ноги поджала, ощутив тяжёлое приземление рядом с ними. Не стала, и спрашивать его за успехи, привычная для её ушей брань говорила о них сполна. Ей не хотелось. Ничего не хотелось, кроме как сходить в туалет. Вот только не знала как с учётом того, что Скотт всё пытался выбраться из ловушки.
Дальнейшие же действия мальчишки просто заставили Нишу открыть глаза и слепым взглядом уставиться на него с удивлением. Правда, вот что больше удивило, что он закурил, а это она почувствовала почти сразу, или его странные вопросы, сдобренные довольно агрессивной манерой речи осталось неясно даже для неё.
- Это не мама, - ответила Ниша после небольшой паузы, когда поняла, что от неё хотел услышать Скотти, - это...
Договорить она не успела, получив внезапно предложение покурить, что даже немного испугало. Ведь понимала, что детям подобным заниматься было нельзя и что за это вполне могли хорошо отругать. Тем немее давно интересовало, что же взрослые находили приятного в этой маленькой вонючке. Отчего уже не раз посещали идеи украсть у мамы сигареты. И раз вдруг появилась возможность это узнать, то грех было ей не воспользоваться.
Ниша кивнула и взяла сигарету. Ещё с семи лет она помнила, как это делала мама, а потому нащупав фильтр, повторяя всё за ней, отправила сигарету в рот.
Резкий горький дым ударил в нос и заставил сморщиться от отвращения. Однако Ниша не отступила, и для завершения своего эксперимента поспешила сделать вдох через рот, о чём сразу пожалела. Её моментально накрыл такой кашель, что казалось ещё немного и вырвет, а может даже и вырвало, но из-за пустого желудка этого просто не заметила. Не заметила и как сигарета выпала из рук. А вот как не смогла сдержаться и спустила в трусики часть накопленной мочи, заметила и это, пожалуй, оказалось самым неприятным, но только до тех пор, пока не ощутила ауру не вещающую ничего хорошего.
- П-приступ, - вполголоса успела только предупредить Ниша сквозь утихающий кашель и легла на здоровый бок.
Ожидать долго не пришлось, как только голова коснулась земли, руки, и ноги напряжённо заёрзали, с губ сорвался нарастающий стон, а между ног бесконтрольно полилось всё так старательно сдерживаемое до этого.

Отредактировано Nisha Lawrence (2017-04-15 23:59:21)

Уже больше суток Ниша не принимала противосудорожных таблеток, и в принципе это было не так страшно, как могло показаться, но только при обычной ситуации. При обычной, где всё в порядке с нервами, где есть здоровый сон и какая-никакая еда, где тепло и сухо, где не бьют по голове и не ломают кости. При таких условиях пропуск одного дня никак не отразился бы на общем состоянии, но условия-то были не такие. Недосыпание, страх, отчаяние, холод, голод, жажда и постоянная боль, всё оно определённо не шло на пользу и истощало организм. И вот теперь после полутора суток таких мучений не хватало лишь какого-нибудь катализатора, искры, чтобы запустить припадок. И этой искрой и стала сигарета с последовавшим за ней кашлем.
Во время приступа Ниша не теряла сознание, но ощущения мира значительно менялось. Боль и в целом ощущения притуплялись, звуки плыли, запахи переставали чувствоваться. Сконцентрироваться на чём-то не получалось, мысли постоянно путались, но тем не менее выстроить общую картину вокруг себя всё же кое-как удавалось. Так она поняла, что описалась, чувствовала, что болело плечо, что её сдвинули с места и качали, и слышала, что Скотту было страшно, но ничего с этим не могла поделать. Приступы как сами начинались, так сами и проходили, влиять на них было невозможно. Хотя от врача слышала, что если всё же сконцентрироваться на чём-то одном, то приступ будет проходить быстрее и легче, но для этого кто-то должен был помогать. Кто-то должен был совершать с её телом какие-то монотонные действия, чтобы стать своеобразным маячком благодаря которому удавалось бы быстрее возвращаться в реальный мир. Но, разумеется, Скотту и кузине об этом рассказывать не имело смысла, а маме было всё равно, потому проверить слова доктора так и не удалось.
В себя Ниша пришла где-то чуть больше чем через минуту, точнее в норму вернулось её сознание. Тело же после приступа было полностью обессилено, даже чтобы пальчиками пошевелить приходилось немало постараться. Однако не самые приятные манипуляции Скотта вынудили её собраться-таки с силами выдавить из себя несколько слов.
- Перестань, мне больно... - простонала Ниша, желая, чтобы он прекратил давить на её и так раскалывающуюся голову.
Об остальном же и вспоминать не хотелось. Хотя неприятные мокрые ощущения сами настырно лезли на ум и заставляли чувствовать ужасный стыд, перекрывавший даже ноющее плечо и голову. При нормальном состоянии она бы разрыдалась, оказавшись в таком положении, но сейчас и на это не было сил.