День выдался пасмурным, но с самого утра затянувшие небо серые тучи к полудню почти побелели и поднялись так высоко, что опасаться того, что они внезапно обрушатся на землю проливным дождём уже не приходилось. С моря дул лёгкий бриз, от чего в воздухе сильнее обычного чувствовался солёный привкус. Волны лениво накатывали на прибрежные скалы, разбиваясь в белую пену.
По самому краю берега неспешно шла высокая рыжеволосая девушка, облачённая в строгую голубую рубашку, поношенные чёрные кожаные брюки и стоптанные чёрные кожаные тупоносые байкерские сапоги. Её тяжёлая походка с пятки на носок делала шаги почти бесшумными. Рыжая посматривала по сторонам, но в её взгляде не читалось и тени настороженности. Она мирно прогуливалась, наслаждаясь единением с природой. Внезапно её зелёные глаза, лениво пробегавшиеся по барашкам волн вдоль береговой линии и доходившие до того места, где за выброшенными штормом камнями начинался луг, замерли, а зрачки резко расширились.
Между двух массивных валунов, свежие сколы на которых ясно давали понять, что до недавнего шторма они были одним целым, окружённая бесплодной землёй, красовалась какая-то ржавая железка, отдалённо напоминавшая крышку канализационного люка. Девушка инстинктивно посмотрела по сторонам и, убедившись, что она одна на берегу, подошла ближе.
Это и в самом деле был люк, но корабельный, а не канализационный, а под землёй вокруг него угадывались очертания палубы. Рыжая внимательно посмотрела по сторонам, но ничего, что напоминало бы рубку, не увидела. Хотя она могла быть там, где над берегом возвышался песчаный холм, на котором, словно причудливая антенна, росло единственное дерево. Девушка присела на камень и задумчиво посмотрела на закрытый люк. Теперь она припоминала, что когда-то где-то на острове и в самом деле похоронили не то судно, не то корабль, разбитый и выброшенный штормом на берег. Его признали не подлежащим восстановлению, а транспортировку на верфь для пуска на слом сочли слишком дорогим предприятием, но почему то решили не просто так и бросить его гнить под открытым небом, а зачем-то закопали, прямо на месте крушения. Изнутри судно было почти не затоплено, и островная молодёжь часто развлекалась экскурсиями на него, пока одной осенью сильный шторм не погрёб под принесённым со дна моря камнем единственный вход, остававшийся не закопанным. И вот, стихия сменила гнев на милость.
Рыжая поднялась с камня и присела перед люком. Тот почти насквозь проржавел. Девушка нагнулась и ухватилась обеими руками за погнутую ручку, больше похожую на вентиль. Люк не был заперт, но его петли настолько проржавели, что ей удалось приоткрыть его всего на несколько сантиметров. Рыжая икнула от натуги и разжала руки, после чего принялась отряхивать порыжевшие от ржавчины ладони. Нет. Так ничего не выйдет.
Она посмотрела по сторонам. На одиноком дереве, сиротливо возвышавшемся над холмом красовалось несколько сухих толстых ветвей. Девушка довольно улыбнулась и поспешила к нему. Найти подходящий рычаг оказалось несложно, но чтобы его сломать, ей потребовалось несколько минут и чуть ли не больше сил, чем она потратила, пытаясь открыть злосчастный люк без каких-либо инструментов. Наконец сухая древесина сдалась.
Рыжая поспешила вернуться к люку и вставила в него импровизированный рычаг. Поколебавшись, она навалилась на него всем телом. Люк открылся почти бесшумно, но невыносимо медленно. Девушка отбросила ветку и замерла над тёмным провалом, на одной из стенок которого красовались ржавые скобы – ступеньки. Из недр судна на неё дохнуло тленом и сыростью. Она неуверенно остановилась у входа в трюм и вновь посмотрела по сторонам.