Смеркалось.
День выдался пасмурным, и к вечеру тучи только сгустились, а потому, несмотря на ранний час, уже успело стемнеть. Вечер принёс собой густой туман, начавший подниматься ещё до того, как на горизонте сквозь облака, окрасив их в пурпур и золото, прорезался багряный огонь заката. Ночь заявила о своих правах не по-летнему рано, а потому и без того не слишком людные в эти часы городские улочки опустели быстрее обычного. Немногочисленные уличные фонари и окна домов подсвечивали опустившийся на город туман в желтоватые тона.
Улица, на которой стоял городской музей была пуста. Случайный прохожий мог бы обратить внимание замерший у тротуара легковой автомобиль, но в темноте тот был его различим – не горели ни фары, ни свет в салоне, и лишь слабо пробивавшееся через туман сияние окон музея позволяло разглядеть, что внутри его кто-то был. За рулём сидел мужчина, острые черты лица которого придавали ему сходство с хищной птицей. Справа от него примостилась высокая девушка, волосы которой в неверном, растворённом в тумане свете далёких ламп казались не то рыжими, не то тёмно-красными. На её бледном лице даже в полумраке можно было разглядеть несвежие следы побоев. Одета пассажирка таинственного автомобиля была в потрёпанную чёрную кожаную куртку, и поношенные чёрные кожаные штаны, заправленные в стоптанные чёрные кожаные байкерские тупоносые сапоги. Взгляд её окружённых уже начавшими цвести синяками зелёных глаз был устремлён на здание городского музея.
Водитель и его пассажирка сидели молча. Воцарившиеся на улице сумерки стремительно уступали место ночной тьме, вместе с которой пришла и прохлада, однако никто не стал ни заводить мотор, чтобы включить печку, ни даже зажигать фары или свет в салоне. Словно тем, кто был в автомобиле очень не хотелось, чтобы хоть кто-то обратил на них внимание.
Внезапно в одном из окон музея появился мужской силуэт. Он поднял руку и сделал ею характерное движение, словно потянув за что-то, после чего свет почти исчез – опустилась плотная штора. А потом погасло и то тусклое сияние, которое было в состоянии пробиться сквозь неё. Вскоре то же произошло и с остальными окнами музея. Здание растворилось в ночной тьме и густом тумане.
Водитель и его пассажирка выждали ещё несколько минут. Ни одно из окон не загорелось вновь. Наконец, мужчина кивнул и включил свет в салоне машины. Сомнений в том, что в музее никого не осталось, почти не было. Девушка повернулась к нему. В холодном свете лампочки под крышей автомобиля синяки на её лице стали отчётливо видны.
– Интересуют вас именно дублоны? – произнесла она с сильным немецким акцентом. Несмотря на порядок слов, это было больше утверждение, чем вопрос. – Они в третьем зале, в витрине у дальней от окна стены. Вы ждёте меня здесь. Всё верно?
Водитель молча кивнул и выключил свет. Немка потянулась к заднему сидению и на ощупь достала небольшой рюкзак, после чего осторожно открыла дверцу и вышла из машины. Глубоко вдохнув сырой ночной воздух, она, подволакивая ногу, захромала к тёмной громаде городского музея. Тяжёлая походка с пятки на носок делала её шаги почти бесшумными.

Заметно прихрамывая, рыжая почти бесшумно подкралась к стене музея – ей помогал густой туман, не только приглушавший любые звуки, но искажавший их до неузнаваемости. Только остановившись перед закрытым окном, девушка достала из рюкзака небольшую чёрную коробку с похожим на иллюминатор стеклянным кругом на передней поверхности и своеобразным крючком на задней. Приладив её к нагрудному карману куртки, она чуть наклонилась и, передвинув вверх один из круглых ползунков на передней панели, щёлкнула рычажком на верхней грани. Луч красного света пробил ещё не до конца сгустившийся туман, озарив пыльный асфальт, своеобразно обрамлявший здание музея по периметру. Старый армейский сигнальный фонарик работал безупречно. Световой фильтр понадобился рыжей лишь из-за тумана – монохромный луч справлялся с ним куда лучше, чем обычный. Не теряя времени, покалеченная немка достала из рюкзака продолговатый предмет, похожий не то на перьевую ручку, не то на маленький нож для бумаг, и резиновую присоску вроде тех, с помощью которых автомобилисты вешают дешёвые шторки на окна своих машин. Положив их на асфальт перед собой, она натянула пару мотоциклетных кожаных перчаток без защитных вставок и выпрямилась во весь рост.
Девушка пошевелила челюстями и языком, собирая во рту слюну, после чего смачно плюнула на присоску и тут же прижала ту к оконному стеклу. Убедившись, что та надёжно схватилась за него, взломщица подняла с асфальта похожий на перьевую ручку предмет. В красном свете на её головке блеснул маленький ролик. Рыжая прижала его к стеклу и с силой повела вниз. По окну потянулась трещина. Злоумышленница осторожно очертила крупный, неровный прямоугольник и заткнула стеклорез за пояс, после чего аккуратно надавила на стекло. Послышался негромкий треск и вырезанный фрагмент провалился внутрь рамы. Немка тут же схватилась за присоску и потянула на себя. Стекло оказалось неожиданно тяжёлым, но ей всё же удалось вытащить его наружу. Отлепив присоску, она вновь плюнула на неё и прикрепила уже к внутреннему стеклу.
С ним справиться оказалось куда сложнее – любое неудачное движение грозило и без того не слишком здоровой взломщице испорченной кожаной курткой, а то и разрезанными руками – ей то и дело приходилось водить ими под самыми краями свежих срезов, а когда работа была закончена, то вырезанный кусок стекла и вовсе едва не рухнул на пол, что подняло бы совершенно ненужный шум, но девушке удалось вовремя ухватиться за ручку на присоске, а потому единственным звуком, наполнившим безмолвные залы музея, стал едва слышный почти хрустальный звон.
Уложив неровные прямоугольники друг на друга, Дух Воды, как назвал её мужчина за рулём уже едва различимой в тумане машины, сняла рюкзак и осторожно забросила его в проделанную в окне дыру, после чего, убрав в карман стеклорез и присоску, полезла внутрь сама. Тот факт, что за всё то время, пока она прорезала себе вход, полиция не появилась, говорил о том, что, даже несмотря на уже имевшийся в недавнем прошлом прецедент, директор музея так и не удосужился установить сигнализацию. Пробраться в тёмный зал через дыру в окне оказалось немногим сложнее, чем заползти в сарай через птичий лаз. Оказавшись внутри, рыжая тут же подхватила свой рюкзак и неуклюже вскочила на ноги – хромота сковывала её движения. Она передвинула ползунок на панели фонарика вниз, и красный луч тут же обрёл привычный для всех тёплый, чуть желтоватый оттенок.
Преступница воровато осмотрелась. Несмотря на темноту и туман, она не ошиблась и пробралась именно в нужный зал. Армейский фонарик хоть и был призван лишь озарять темноту вспышками, для чего на верхней его панели красовалась старомодная кнопка, сквозь красный или зелёный световые фильтры, переключатели которых сдвигали вверх или вниз соответствующие стёкла, отлично справлялся и с первичным для любого фонаря назначением, а потому имел и не менее старомодный выключатель-рычажок. В его тёплом свете перед непрошеной гостьей возникали картины из далёкого прошлого Штормового острова. Стенд с абордажными баграми и якорями, форма морских офицеров давно минувших дней, сигнальные флажки. Подволакивая хромую ногу, девушка неспешно прошлась по залу. Наконец, луч фонарика выхватил из темноты стеклянную витрину, на одной из полок которой тускло блестели старинные монеты, по описанию похожие на те, которые так хотелось иметь её нанимателю. Рыжая неприятно улыбнулась. На ходу доставая присоску и стеклорез, она присела перед витриной. Вернее, попыталась присесть. Её покалеченную ногу внезапно пронзила резкая боль. Из груди воровки вырвался полный неподдельного страдания стон, и она грузно рухнула на пол, непроизвольно выпрямляя больную конечность. Стеклорез улетел куда-то в темноту.

   Самым лучшим способом избавиться от стресса и раздражения Джоанна всегда считала бег. Такой небольшой марафон на семь-восемь километров, после которого мозг думает только о приятной усталости и ноющих мышцах, о существовании половины из которых он до сих пор подозревал весьма смутно. Поэтому после очередной трудной смены, полной какой-то мелкой ерунды, МакАлистер натянула спортивные штаны, старую удобную футболку, кроссовки и отправилась на пробежку.
   Цели продержаться определенное время, сжечь заданное число калорий или преодолеть какое-то загаданное расстояние она не имела. Поэтому бежала легкой трусцой туда, куда несли ноги, пока не начала уставать. К тому времени на Штормовой остров уже опустилось плотное покрывало ночной темноты. Джоанна остановилась, чтобы перевести дух. Вытащив один наушник, девушка сняла с пояса пристегнутую к нему бутылку с водой и принялась откручивать крышечку. Забежала она довольно далеко, практически на другой конец города.
   Напившись и мысленно выстроив наиболее короткий маршрут обратно к дому, Джоанна вернула воду на пояс и легкой же трусцой отправилась в обратный путь. На небе уже сияли первые звездочки, а в промежутках между облаками виднелась масляно-желтая луна. МакАлистер всё замедляла и замедляла свой бег, увлекшись рассматриванием окрестностей и настроившись на мечтательный лад.
   - Да? – прежде, чем сообразить, что мужчина обращается к ней и остановиться, девушка по инерции сделала еще несколько больших шагов. К незнакомцу, при ближайшем рассмотрении оказавшемуся работником местного музея, пришлось возвращаться обратно. – Что случилось?
   К тому, что на Штормовом ни служба, ни работа не заканчиваются после завершения смены, Джо привыкла уже давно. Здесь к тебе в любой момент могли подойти с профессиональным вопросом или просьбой, и отказать было бы грубо. Тем более в такой ситуации.
   - Давайте спокойно и по порядку, - спокойно сказала МакАлистер. – Кто забрался? Когда? Вы уверены, что хулиганы еще в музее? – девушка уверенно прервала поток бессвязного и суетливого бормотания, который ей как ушат воды на голову опрокинул мистер Галлахер. От волнения он забыл даже представиться, что что ему не помешает небольшой тайм-аут на собраться с мыслями.
   В конечном итоге Джоанне все же пришлось идти и разбираться. Свернув наушники и запихнув их в карман тренировочных брюк, девушка вслед за Галлахером отправилась к музею. В его окнах все еще бродили отсветы, похожие на скользящий луч фонарика. Да и выставленное окно говорило само за себя.
   Осторожно обойдя незнакомую машину, Джоанна присоединилась к одолевшей Уильяма Галлахера паранойе. Одно с другим стыковалось просто идеально. Присмотревшись, констебль увидела, что в салоне автомобиля, стоявшего с выключенными фарами, кто-то был.
   - Водитель на месте, - резюмировала МакАлистер очевидное. – Мистер Галлахер, попросите его помочь вам? Скажите, что забыли что-то в музее, но не можете открыть дверь. Или еще какая-нибудь ерунда, упомяните полицию невзначай. Например, скажите, что звонили констеблю Эвансу или мне и вот-вот кто-то приедет помочь вам. Или что сработала сигнализация. Если между машиной и взломом музея есть связь, то водитель должен задергаться.

Бывают разные виды пыток: огнём, водой, калёным железом… А бывает ожиданием. Время растягивается, как жевательная резинка, часовая стрелка перестает двигаться, а цифры на мобильнике меняются в несколько раз медленней нормы. Делать ничего не получается, все валится из рук, думать ни о чем невозможно, а ожидаемое событие никак не происходит. Кеннет ждал Ундину. Терпеливо, долго, спокойно. Что, казалось бы, сложного в том, чтобы забраться куда-то, взять монеты и уйти? Оказалось, сложного много и она задерживалась. А может, просто засмотрелась на какие-то побрякушки? Из машины было не слышно, что творится внутри здания, в темных окнах не мелькал луч фонарика.
Ундины, попросту, не было.
Желваки на лице Доусона заиграли, он глянул по сторонам, нахмурился и решил, что ему пора. Ундина знала адрес, по которому могла отнести монеты, а значит, непременно явится к нему, чтобы отдать их и получить плату. Он же, в свою очередь не поскупится и добавит ей еще немного за то, что не дождался её. Это было бы справедливо.
Еще раз посмотрев по сторонам, Кеннет завел мотор. Включать свет в салоне он не стал, как и фары. Скорость, с которой он собирался отъехать от музея, не стала бы причиной чьей-то травмы.[AVA]http://s4.uploads.ru/t/zIoZ3.jpg[/AVA]

   Мистер Галлахер собрался и проявил неожиданный для скромного работника музея героизм: он пошел туда, куда его послали. Джоанна проводила мужчин взглядом, потом развернулась и пошла в направлении музея, на ходу подобрав с земли увесистую ветку. На половине пути её встретил трагический звон стекла, донесшийся со стороны музея. Справедливо рассудив, что выходить злоумышленник будет там же, где и входил в целях экономии времени, девушка метнулась к разбитому окну. Предположение её подтвердилось спустя несколько секунд.
   Тень, нарисовавшаяся в оконном проеме, заставила МакАлистер лихорадочно соображать. Первым порывом было дождаться, когда неизвестный окажется снаружи. Скудный свет единственного фонаря стал бы для Джоанны преимуществом. Но в неограниченном пространстве уйти было бы ощутимо легче: беги в любую сторону, главное, чтобы быстрее констебля. В музее же были экспонаты, которые легко можно было угрохать вместе с витринами, в которых они были выставлены. Выбирать приходилось меньшее из двух зол, при чем очень спешно. Неизвестный уже стоял на подоконнике и собирался спрыгнуть на землю. А ещё был Галлахер, которого мог уже раза два переехать автомобилем предполагаемый сообщник грабителя. Поэтому МакАлистер не стала тянуть и с бойким «Х-х-ха!» зарядила неизвестному подобранной палкой в предполагаемую область колен, а потом ещё и добавила куда-то ниже. В голове постепенно сложился план: рискнуть всякими там историческими ценностями и завалить грабителя внутрь. Если повезет и он хорошенько приложится при падении с подоконника, то дело будет сделано почти наполовину. На какое-то время неизвестный окажется дезориентирован, что обеспечить небольшое преимущество Джоанне.

Отредактировано Joanna McAlister (2017-07-09 21:29:29)

Машина медленно тронулась с места. Кеннет собирался отъехать метров на пятьдесят тихо, без шума и света, когда кто-то — да нет, не кто-то, а Уильям Галлахер, который, черт бы его побрал, вернулся! — выскочил на дорогу с воплем. Опасаясь причинить ему какой-то вред, Доусон ударил по тормозам, останавливаясь и включая в салоне свет. В голове сразу же появилась тысяча и одна отговорка, почему он был здесь и отчего в машине было темно. Отговорки были самыми идиотскими, глупыми, но сейчас Кеннет не думал, как они будут звучать: его же не спросили.
— Грабят? Вы вызвали полицию? — первым делом спросил он, открывая дверь машины и выходя из неё, тяжело опираясь на трость. Нога заныла из-за нервов, мужчина поморщился, хотел потереть колено, но не стал, беспокойно глядя в сторону музея. — А вы вообще уверены, что там воры? — задал резонный вопрос  мужчина, чтобы не выдавать себя и услышал крик. Ундина?.. еще не легче. — Там на кого-то напали!
Кеннет похлопал себя по кармана в поисках телефона. Он же не взял его... проклятье. ну да ладно, все равно связь на острове плохая.
— Ну, бегите же туда скорее, я догоню, — он обошел машину, все еще глядя на музей.[icon]http://s4.uploads.ru/t/zIoZ3.jpg[/icon]

   Манёвр Джоанны принес неожиданно хорошие результаты. Первый удар заставил неизвестного пошатнуться, второй сорвал с губ жалобный вскрик и уронил его под ноги констеблю. Фонарик ночного посетителя музея светанул МакАлистер в лицо, заставив зажмуриться и спешно прикрыть глаза рукой, инстинктивно отворачиваясь. Разрезавший ночную тишину вопль боли подсказывал, что бегать неизвестный пока не может. Проморгавшись, Джо осторожно повернулась, стараясь избегнуть нового луча света в глаза. Уже до боли знакомый голос заставил девушку дернуться, как от удара тока.
   - Крёнен, мать твою за ногу! – не сдержавшись, сердито выругалась МакАлистер, которой обычно не были свойственны подобные выражения. Такими словами от щедрот мексиканской души сыпала вторая девушка-констебль, Дана МакКормик. – Давно пора на каждом месте преступления перестать тебя находить! Ты что здесь делаешь? Нафига полезла в музей? О-о-о-ох! – девушка покосилась на спешащего в их сторону мистера Галлахера. Если она и хотела уладить дело миром, то при нем у нее были связаны руки. – Ты хоть понимаешь, что теперь я вынуждена тебя официально арестовать? Без обид, но тут уж как обычно общественно-полезным трудом не выйдет, - прошипела Джоанна, присаживаясь на корточки перед немкой. – Да думаю своими силами справлюсь, - ответила девушка, переводя мрачный взгляд с барахтающейся на земле Ундины на подоспевшего Галлахера. – Я полагаю, что фрау Крёнен прекрасно понимает бесполезность попытки убежать. Это только ухудшит её и без того бедственное положение. Вставайте, Ундина, и потопали в полицейский участок. Оформим вам чистосердечное раскаяние в почти содеянном.

Конечно, столкнуться нос к носу с директором музея было неприятно. Умом, по мнению Кеннета, он, как, впрочем, и многие другие, не блистал, но мог сложить два и два. А уж если полиция рядом, то... Несмотря на это, Доусон, прихрамывая шагал вперед, за Галлахером. Мужчина пару раз оглянулся по сторонам, пытаясь найти хоть кого-то или что-то, что могло бы ему помочь пояснить, что он здесь делал ночью с выключенными фарами.
— Что случилось? — наконец доковыляв до окна в которое влезла Ундина, Кеннет остановился, складывая обе руки на свою трость и осматривая немку.Что бы не произошло в здании, ей сильно досталось и наверное, нужно было к доктору. Если бы здесь не было полицейской, Доусон попробовал бы увезти женщину от музея, но сейчас надо было действовать осторожно.
— На неё напали? — с беспокойством спросил мужчина. Поделывать эмоции даже не пришлось, он правда был обеспокоен, только вот не совсем физическим состоянием Ундины. Немка была крепкая, переживет. — Ей нужно в больницу, — Кеннет тяжело шагнул следом за офицером, когда то пошла прочь от музея.
[icon]http://sa.uploads.ru/t/tnSqE.jpg[/icon]

[indent] Видеть разбитую и униженную Ундину было до тошноты мерзко. Немка, конечно, вносила в жизнь Джо немало проблем, но та всё же считала её подругой. Бестолковой местами, слишком авантюрной и много ещё какой, что создавало кучу неприятной для самой Крёнен. Однако после того, что они пережили вместе, так просто не могла не быть близким человеком.
[indent] - Думаю, в участке мы найдем того, кто сможет ей помочь, - сказала МакАлистер, стараясь, чтобы голос не дрогнул. – Вызовем кого-нибудь из больницы, до полиции отсюда всё равно ближе.
[indent] В голове не укладывалось, зачем вообще Ундина полезла в музей. На ум приходило происшествие в городском архиве, куда немка сунулась за информацией посреди ночи, знатно погоняв приехавших на этот вызов констеблей. Но что-то всё равно не вязалось, царапалось острыми краями, превращая любую точку, которую пыталась поставить Джо, в запятую. Девушка обвела взглядом всех присутствующих и окончательно поняла, что не горит желанием ничего решать. Понятное дело, что замять вопрос уже не получится, но пусть кто-нибудь другой решит, какое наказание понесёт фрау Крёнен за свою очередную проделку. Осадок на душе стал ещё горше.
[indent] - Полагаю, господа, вам следует проехать вместе с нами, - по возможности спокойно и уверенно сказала МакАлистер, ковыляя в сторону. Хромота уже почти позволяла нормально ходить. – Мистер Галлахер, и вам тоже. Нужно будет заявление о произошедшем в музее, нужны будут ваши свидетельские показания о случившемся. Думаю, музей простоит без присмотра некоторое время. Два раза в одну воронку бомбы не падают. А уже из участка мы попросим послать сюда констебля. Надеюсь, никто не возражает? – МакАлистер ещё раз обвела всех присутствующих взглядом. Траурной процессией они пошли в направлении полицейского участка.

Отредактировано Joanna McAlister (2017-11-06 23:37:00)

[indent] Видимо, констебль – это неизлечимый диагноз, потому что работа умудрилась найти Джоанну даже на больничном. К сожалению. Арестовывать Ундину было как-то… Неудобно? Неловко? Внутри ворочалось какое-то сожаление и неуместное чувство вины. Вроде бы всё по закону и по правилам, но отчего-то так стыдно, что МакАлистер избегала глядеть в сторону немки. На этот раз исправительными трудовыми работами обойтись уже вряд ли получится: разойтись неофициально можно было бы без свидетелей. С Уильямом и хромым незнакомцем придется топать по формальной схеме. Грустно.
[indent] В сторону полицейского участка все двигались траурной процессией. Джо настояла на том, что пойти должны все. Её не оставляло смутное ощущение подвоха. Что-то было не так. Но что именно – она понять не могла. Да и не особенно стремилась. Больше хотелось добраться до дома и выпить обезболивающее, ногу уже ощутимо так дергало тупой болью.
[indent] Дорога заняла времени, наверное, в три раза больше, чем потребовалось бы здоровому человеку. МакАлистер было неудобно, что все её ждут, поэтому она упрямо сжимала губы и ковыляла, с каждым новым всё сильнее припадая на больную ногу. В участке девушка оставила троих свидетелей и Ундину на дежурного, козырнула паре знакомых и похромала прочь, напоследок незаметно сказав что-то ободряющее немке. Мол, держись.
[indent] До дома Джоанна добралась на честном слове и одном крыле. Горящая от боли нога пульсировала уже непрерывно, напоминая о вреде перегрузок. С трудом поднявшись по лестнице, девушка ввалилась в квартиру. Сил не осталось даже на перекус – только на то, чтобы выпить обезболивающее, доковылять до кровати, упасть на неё и уснуть.