Эйрин проснулась посреди ночи от того, что ужасно замерзла. Под боком мирно посапывал Стивен, который и стянул на себя все одеяло. Вздохнув, женщина осторожно подвинула его руку, обхватывавшую её талию, и села на кровати. Сквозь щель между занавесями в комнату просачивался лунный свет. Эйрин потерла лицо, прогоняя остатки сна и, осторожно ступая на цыпочках по прохладному полу, пошла к двери, на ходу накидывая на плечи халат. Ей хотелось пить и немного посидеть в тишине. С тех пор, как после трагедии с семьей Стивена им пришлось переехать, даже нет – сбежать, поджав хвост, в Солуэй, на женщину иногда накатывало странное оцепенение. Она могла подолгу сидеть, уставившись в одну точку.
   Эйрин тихо прошла на кухню, раздвинула в стороны легкие занавеси и села за стол, налив себе стакан холодного апельсинового сока. Она пила его меленькими глоточками и задумчиво рассматривала видимый в окно кусочек бархатно-черного неба, усыпанный звездами. И много думала, пытаясь понять, ощущает ли она себя здесь в безопасности. Солуэй был для нее городом детства, тихим омутом воспоминаний о том времени, когда самой серьезной проблемой был соседский мальчишка, который пригласил на танец не тебя. В доме все еще пахло и дышало созданным бабушкой и дедом теплым уютом. Но Эйрин периодически все же ловила себя на том, что озирается в супермаркете по сторонам. И что каждый вечер обходит дом, тщательно проверяя все щеколды и замки, словно это действительно могло бы кого-то остановить.
   Допив сок, женщина поднялась из-за стола и прошла к раковине. Едва слышно зашелестела пущенная тоненькой струйкой вода. Ополоснув стакан, Эйрин поставила его обратно на полку и выбросила в мусорное ведро опустевшую картонную коробку из-под сока.
   Проходя мимо детской, женщина привычно замерла, прислушиваясь к доносящимся из-за приоткрытой двери звукам. Она приобрела эту привычку чутко ловить каждый шорох, исходящий от дочери, с тех пор, как Каролина… Эйрин с усилием потерла виски. Даже в мыслях она не могла назвать свою девочку инвалидом, хоть она и была теперь была ограничена в возможностях. На этом они со Стивеном, не сговариваясь, старались не акцентировать внимания.
   Легко толкнув дверь, Эйрин вошла в комнату дочери. Она ожидала, что всего лишь в очередной раз переволновалась на ровном месте. Однако шорохи и хныканье ей, возможно, вовсе не почудились.
   - Тоже не спится? – тихо спросила женщина, стоя в дверях и наблюдая за тем, как Каролина с трудом перебирается с кровати на коляску. Так и подмывало предложить свою помощь или просто молча сделать что-то, но Эйрин усилием воли удержала себя. Но дочка пока справлялась и сама. Женщина прошла в комнату и встала рядом с девочкой.

   Эйрин чувствовала, что что-то не так. Слишком уж потерянной и перепуганной выглядела дочка. Очередной раскат грома и последовавшая за ним яркая вспышка молнии, заставили и саму женщину вздрогнуть. В детстве она боялась грозы. Да и даже будучи взрослой предпочитала в это время находиться возле теплого бока мужа. Быть может, её страх передался и Каролине?
   - Все хорошо, - тихо, но уверенно сказала Эйрин. Дочка никак не могла справиться с коляской. Виной тому, скорее всего, было волнение и слезы, слышавшиеся в детском голоске. Не удержавшись, женщина все же пришла на помощь Каролине. - Что, что случилось? - встревоженно спросила Эйрин. Разобравшись с коляской, она как могла обняла дочку и теперь успокаивающе поглаживала её по худенькой спинке. Это приспособление раздражало и мешалось сейчас, как никогда. Из-за него Рейнер не могла даже толком прижать к себе своего ребенка.
   - Ты испугалась грозы, моя милая? - Эйрин присела на корточки перед коляской Каролины. - Или приснился дурной сон? - мать пригладила ладонью встрепанные после сна темные волосы дочери, обхватила руками мокрые от слезы щеки и расцеловала свою малышку. - Все хорошо, слышишь? - Рейнер хотела бы и сама поверить в то, что все хорошо. Но их жизнь только-только начинала налаживаться, и отголоски недавней трагедии еще просачивались в нее. Гроза грозой, но что-то подсказывало материнскому сердцу, что виной слезам Каролины вовсе не непогода. - Давай я побуду с тобой. Как в детстве, когда ты пряталась на нашей с отцом кровати от дурных снов и монстров.

Отредактировано Erin Reiner (2017-05-09 00:38:12)

   Каролина так крепко обхватила Эйрин руками за шею, что даже немного испугала маму. Она довольно давно не видела свою малышку такой расстроенной и теперь опасалась, что попросту не все знала о дочери. Как и Стивен, Каролина была склонна замалчивать свои проблемы и терпеливо сносить все невзгоды вместо того, чтобы ими поделиться.
   - Давай-ка мы с тобой сначала немного успокоимся и приведем себя в порядок, - мягко и ласково предложила Эйрин. Судя по новым ручьям слез, девочка еще долго могла прорыдать, ища выход для переполнивших её переживаний. – А потом пойдем к папе, хорошо?
   Уже не думая о притязаниях Каролины на самостоятельность, женщина аккуратно подняла девочку на руки и вместе с ней переместилась на кровать. Она показалась Эйрин удивительно легкой: после трагедии и долгого восстановления после комы дочка сильно похудела и так до сих пор и не вернула прежний вес. Мать устроила девочку на своих коленях, стянула одеяло и заботливо её в него закутала, крепко прижимая к себе.
   - Тшшш, - прошептала Рейнер. – Это был всего лишь сон, - она прижалась щекой к пушистой макушке дочери и принялась покачивать свою малышку на коленях. – Я здесь, целая и невредимая. Со мной всё в порядке. Окна и двери надежно закрыты. К тому же, с нами папа. Он у нас ужасно сильный и смелый, он непременно сможет нас защитить. Я когда-нибудь рассказывала тебе, как мы с ним познакомились? – Эйрин монотонно и ласково болтала какую-то ерунду, продолжая обнимать, гладить по спине и баюкать перепуганную дочку. Время от времени она наклонялась и целовала её в солёную от слёз мордочку.

   Каролина прилипла к матери намертво, но Эйрин и не собиралась её от себя отцеплять. Женщина терпеливо кутала, покачивала и поглаживала дочь, ожидая, пока та исчерпает свой запас соленой влаги. Девочка всё всхлипывала и всхлипывала, даже не отвечая на вопросы.
   - Если пообещаешь больше не плакать, - с мягкой улыбкой сказала Рейнер, осторожно вытирая детскую мордашку от слез краем пледа, в который была закутана Каролина. Историю эту дочка знала, в чем Эйрин не сомневалась. Но, видимо, сглаженная версия событий прошлого перекочевала в раздел любимых сказок. – Все началось с тог, что я очень неловкая. Я в тот день очень сильно спешила и даже не заметила, как задела твоего папу на бегу. Даже не извинилась, а зря. Он меня запомнил и узнал, хоть и видел только несколько секунд со спины. И не преминул пошутить на этот счет, заставив меня краснеть. Потом в этот же день я едва не сломала ему нос. У нас в университете была ужасно тяжелая дверь. Я всегда была маленькой и слабой, мне всё время не хватало сил её открыть. Поэтому я разбегалась и толкала дверь с налета. Кто же знал, что за ней в этой время кто-то окажется? – Эйрин усмехнулась. Их знакомство было чередой курьезов, но, быть может, это и называется судьбой?
   - Он тогда сказал, что я в прямом смысле слова сногсшибательная, - Рейнер задумчиво замолчала, покачивая дочку на коленях. Ей пришло вдруг в голову, что не стоит продолжать историю сегодня, после недавнего кошмара. – Тебе нравится в Солуэе?

   - Выше нос, - сказала Эйрин в ответ на какое-то очень уж кислое обещание больше не реветь и поцеловала дочку в носик. – По-моему, нам нужен платок, - женщина кое-как встала с кровати вместе с девочкой на руках. Долго ходить с ней было бы тяжело и для рук, и для поясницы. Но дойти до стола, где среди всего прочего валялась новая пачка бумажных платочков, сил ей достало. – Хватай, - Рейнер слегка присела, чтобы Каролине было удобно взять платочки, и тут же поднялась, охнув, когда пачка оказалась у дочки в руках. – Кто-то стал тяжеленьким, - с напускным сожалением пожаловалась женщина, возвращаясь с дочерью на кровать и снова усаживая её себе на колени.
   - Пугают? – несколько удивленно переспросила Эйрин. Местные жители, лично на её взгляд, были просто ужасными сплетниками, наверняка с десяток раз обмусолившими новость о приезде семьи Рейнеров, да еще и с дочкой в инвалидном кресле. Но при этом большинство из них были в целом довольно добры и дружелюбны. Или кто-то из них додумался начать задавать вопросы про кресло? Женщина нахмурилась, покачивая крепко прильнувшую к ней дочку на коленях и рассеянно поглаживая её по спинке.
   - Почему же сразу убить, милая? – Эйрин ласково чмокнула свою малышку в макушку. – Это просто любопытство. Как же тебе объяснить… Наш приезд сюда – это как визит супер-звезды или знаменитости. Большое событие, привлекающее кучу подчас ненужного внимания. Ты им интересна, потому что новых лиц в таком крошечном городке, как Солуэй, не так уж и много. Сюда редко, кто приезжает, потому Штормовой – крошечный островок, потерянный в море и замкнутый в самом себе, - Рейнер подоткнула одеяльце и крепче прижала к себе Каролину, так и забывшую о платочках, которые держала. – Папа прав, нужно либо не обращать на них внимания и дождаться, пока ты перестанешь быть им так интересна, либо попытаться воспользоваться моментом и с кем-нибудь подружиться. Раньше, когда я приезжала сюда до смерти бабушки с дедушкой, на меня тоже так смотрели первое время – с любопытством, но в то же время и недоверием, потому что тут не очень жалуют иногда чужаков. Они привыкнут и тебе станет легче, - Эйрин сделала себе мысленную пометку как-нибудь на прогулке понаблюдать за местными и пресечь ненужные кривотолки, если получится. – А что вообще был за сон? – осторожно, очень боясь растревожить и вызвать новый потоп, спросила Рейнер. – Знаешь, бабушка говорила, когда мне снился кошмар, что нужно рассказать его на текущую вода. И тогда ничего не сбудется. Да и само воспоминание о дурном сне окажется в водостоке. Мне лично помогало. Может, попробуем? – женщина легонько встряхнула дочь на коленях и улыбнулась. Ей действительно становилось легче, хоть вся это процедура и была чистой воды шаманством. Дети обычно поддаются символизму и ритуалом, если верят в них.

   Эйрин прекрасно понимала с высоты своих лет, что Каролину подводит чрезвычайно живое воображение. Оно играет с ней дурные игры, заставляя видеть в интересе людей к ней плохие намерения. Да, к сожалению, далеко не всем хватало чувства такта смотреть на девочку в инвалидном кресле так же, как и на самого обычного ребенка. Иногда во взглядах окружающих читались жалость или даже презрение, Рейнер иногда удавалось прочесть их прежде, чем их прятали за маской вежливости. Но желание причинить вред, лишить жизни… Такое в голове по-прежнему не укладывалось. Женщине крепче обняла вцепившуюся в нее, как утопающий – в спасительную соломинку, дочку. Каролина хныкала, всхлипывала и предсказуемо снова разрыдалась, вздрагивая всем тоненьким тельцем.
   - Тшшшш, - прошептала женщина, прижимая ребенка к себе, баюкая девочку на руках и отчаянно пытаясь успокоить. Малышка снова вернулась к тому, с чего они начали и от чего Эйрин едва-едва удалось её отвлечь разговорами. – Я здесь, здесь, - прошептала шотландка, продолжая покачивать дочь на коленях и крепко её обнимать. – С нами папа, что может случиться, когда он рядом? А к людям мы присмотримся, хорошо? Присмотримся и решим, что тут творится, ладно? Может, мы и вправду чего-то не заметили, - Рейнер поплотнее закутала Каролину в одеяло. Она не хотела своими словами разворошить осиное гнездо страхов, своих и дочери, но, кажется, рисковала это все-таки сделать. В глубине души она винила себя, винила Стивена за то, что случилось с его родителями и их малышкой. Они пропустили какие-то знаки, признаки того, что всё зашло слишком далеко и запустили всё еще дальше. Возможно, будь Эйрин и Стивен внимательнее или осторожнее, трагедии удалось бы избежать? Гнать, гнать, гнать от себя эти мысли, пока они не завели в топь самоедства. Рейнер тряхнула головой и еще крепче обняла дочь, сосредоточившись на том, чтобы её  убаюкать. Даже негромко замурлыкала что-то успокаивающее.

   Каролина утихла быстро, но Эйрин это показалось подозрительным. Она боялась, что девочка просто вымоталась от рыданий и загнала эмоции внутрь себя, ничуть не поверив обещаниям матери. И слова дочки это только подтвердили.
   - Люди иногда бывают очень коварными, - осторожно сказала Рейнер после недолгого молчания. Она не знала, как успокоить тревожащуюся Каролину и при этом не посеять в её душе ещё больше страхов. Ей было больно от того, что дети не должны и понятия иметь о смерти, о предательстве, о подлости и ещё целом сонме страшных вещей. А её малышке пришлось с этим столкнуться. – Но это, моя милая, не означает, что нужно всем не доверять. Ты можешь верить нам с папой, и мы всегда будем верить тебе. Даже когда в семье ругаются и злятся, она от этого не перестает быть семьей. И родных людей глупо ненавидеть из-за того, что они с тобой в чем-то не согласны. А с посторонними нужно быть просто аккуратнее. Не доверять им самые сокровенные тайны, не доверять бездумно. К сожалению, приходится быть осторожными. Но ведь нельзя же подозревать всех?
   Эйрин вздохнула, переживая из-за того, что в головку Каролины вообще пришло, будто бы её могут возненавидеть собственные родители. Или что она может возненавидеть их. Неужели они со Стивеном настолько паршивые мать и отец?
   - Не оставлю, не бойся, - женщина снова поцеловала дочь в мокрую от слез соленую мордочку. – Пойдем попьем чая? Или хочешь посидеть здесь?

   Эйрин чувствовала, что ей не удалось достучаться до Каролины. Дочка не стала спорить, не стала пытаться продолжить что-то доказывать матери, но осталась, увы, при своем. Оставалось только бессильно опустить руки, вздохнуть и пообещать себе вернуться к этому вопросу чуть позже, когда не будет осадка от кошмара. Быть может, тогда девочке станет легче услышать её доводы. Главное, не оставить это. Люди не так плохи, как надумала себе Каролина.
   - Тогда пойдем на кухню, - Эйрин собиралась встать, пересадить дочку на коляску и поехать вместе с ней на кухню. Но вопрос малышки заставил её осесть обратно на кровать. Сердце предательски пропустило удар, а в горле встал тугой комок. Какое-то время Рейнер молчала, подбирая слова. – А зачем нам с папой разводиться? – осторожно поинтересовалась женщина, покачивая Каролину на коленях. – Все семьи сталкиваются с трудностями, милая. Особенно, если им приходится проходить через такие сложности, какие выпали нам. И это совершенно нормально. Просто с этим нужно справиться и мне хочется верить, что у нас с папой это получается, пусть и медленно. Так что не переживай о глупостях, Каролина. Какие такие признаки ты нашла в Интернете? – женщина немного напряженно улыбнулась, пусть дочка и не могла видеть это в темноте, и легонько подкинула её на коленях. – Рассказывай.

   - Это трудно и сложно, зайчонок, - Эйрин ласково погладила возмущенную дочку по волосам. Она и сама знала, что после смерти родителей Стивена в их семье существуют проблемы. Чувствовала, как из дома испарилась легкость, как они стали реже смеяться за завтраком и вместе валяться на диване перед телевизором. Рейнер пыталась собрать их семью по кусочкам, снова всё склеить и вернуть в дом былое счастье, но получалось это так медленно и сложно, что иногда ей хотелось выть ночами. Но знать об этом дочери совершенно не обязательно. Ей это лишь причинит ненужную боль, которой малышке и так досталось немало. – Ты преувеличиваешь масштаб проблемы, но трудности у нас есть, да, - Эйрин осторожно подбирала слова, с трудом балансируя на границе правды и попытки утаить лишние подробности. – Может, и молчали бы. У твоего папы погибли родители. Ты представляешь, какую боль он испытывает? Мне бы очень хотелось помочь ему хоть чем-то, но я не знаю, как. Такое лечится только временем, Каролина, только временем. Это однажды пройдет, но нужно подождать, - Рейнер тяжело вздохнула и покрепче обняла дочку. Она лезла сейчас в такие дебри, в которых путалась даже её мама. – Знаешь, моя милая, ты уже достаточно взрослая девочка, так что, наверное, я могу тебе рассказать, что так же тяжело и сложно было, когда в самом начале меня похитили. Тогда было даже ещё хуже, но мы ведь справились. Справимся и сейчас, веришь?

   Эйрин почти ненавидела и себя, и Стивена, и тех, кто сделал это с их семьей, за то, что ей приходится сейчас объяснять дочке те безумно сложные и страшные вещи, которые она не пожелала бы знать не только детям – даже и взрослым. Женщина глубоко вздохнула, пряча слезы, и уткнулась носом в пушистую макушку Каролины. И крепко-крепко обняла свою малышку, словно пытаясь таким нехитрым способом защитить её сейчас, как не смогла когда-то.
   - Тогда мне было очень-очень страшно. Вот как тебе сегодня, после кошмара. Однажды ночью мне постоянно стучали в дверь, представляешь? Твой папа пытался оградить меня, но у него не вышло. Я сразу не рассказала о своих проблемах, думала, что это из-за моей работы. Мы оба тогда здорово запутались и очень-очень волновались друг за друга, - Эйрин прижалась щекой к макушке дочери и прикрыла глаза, тихонько покачивая её на коленях. – Потому что мы с папой тогда ещё были плохо знакомы, Каролина. Это ведь тоже не способствовало, мы иногда не могли сказать друг другу самые простые вещи. Сейчас всё проще, малышка. Сейчас нам с твоим папой намного проще объяснить друг другу, в чем у нас сложности и проблемы. Не забивай этим свою головку, детка, - Рейнер в шутку нажала подушечкой пальца дочери на кончик носика. – Просто дай нам с папой время, хорошо? Взрослые, дорогая, тоже иногда бывают ужасно сложными. У нас куча своих заморочек, но главное, что мы есть друг у друга. Это сработало тогда и, уверена, сработает и сейчас. Пойдем все-таки пить чай, м?

   Каролина была в корне не согласна с приведенными Эйрин аргументами. Женщина прекрасно чувствовала это: в такие моменты дочка пушилась и хохлилась, как очень недовольный маленький хомячишка, становясь безумно похожей на Стивена. Когда он хотел возразить, но изо всех сил сдерживался, то выглядел почти точно также. Рейнер усмехнулась, качнув головой и снова чмокнув дочь в макушку.
   - Расходятся, милая, когда все связующие ниточки отмерли, отжили свое. Так бывает, Каролина. Но у нас есть ты, - заговорщицки сказала вдруг женщина. – И это очень-очень много. Ты связываешь нас с папой удивительно крепко, ради тебя мы готовы искать выход из любой ситуации и бороться с любыми трудностями, - Эйрин погладила дочку по спинке, надеясь, что она услышит её и хоть немного уберет протестующие колючки. – А ещё знаешь, я до сих пор, как когда-то давно прячусь за папу от страхов. Ложусь рядышком, утыкаюсь носом в его плечо и знаю, что всё будет хорошо, потому что он обнимает меня одной рукой. Мы любим друг друга и любим тебя, так что всё образуется, - женщина замолчала, гадая, не наговорила ли слишком многого. В тишине было слышно, как за окном где-то далеко-далеко ворчит гром. Какое-то время они сидели молча, пока Каролина, переваривавшая сказанное матерью, снова не ожила.
   - А как бы тебе больше хотелось? – немного рассеянно спросила Эйрин, выдернутая вопросом дочки из своих мыслей. – В принципе, ты ещё не настолько налопалась зефира, печенья и мармеладных мишек, чтобы у меня не хватило сил донести тебя до кухни.

   - Что, ма-а-ам? – негромко рассмеялась женщина в ответ на искреннее возмущение в голоске дочери. – Кто-то лопает ужасно много зефира, печенек и особенно жевательного мармелада. Или думаешь, я не замечаю, что папа стал таскать его в дом чаще? Вон, посмотри сама, - Эйрин принялась щупать животик Каролины якобы в попытке найти на нем следы полноты, а на самом же деле бессовестно щекоча и тиская девочку. – Ну, на ручках, так на ручках, - согласилась женщина, вставая с кровати вместе с Каролиной. Дотащив ребенка до кухни, Рейнер усадила дочку на стул и отправилась ставить чайник.
   - А ты не будешь занимать одна всю кровать? – серьезно спросила женщина, включая попутно светильник над плитой. В кухне воцарился приятный сумрак, не раздражающий глаза. Грохот под мойкой заставил её вздрогнуть и испуганно замереть. В первый миг у Эйрин все внутри похолодело от ужаса, на несколько секунд она оцепенела. И только когда волна первого ужаса сошла, до женщины дошло, что под мойкой чисто технически не смог бы поместиться никакой злоумышленник, если ему не полтора годика.
   - Так, кажется, тихонько попить чай, не разбудив папу, у нас с тобой плохо выходить, - негромко, но уверенно и даже весело сказала Рейнер, стараясь успокоить дочку. Она опустилась на четвереньки и заглянула под мойку, чувствуя, что руки подрагивают и где-то внутри продолжает дребезжать пружинка страха. Оттуда на нее тоже посмотрели. Большими такими круглыми глазищами, испуганно светящимися в темноте. Эйрин неожиданно расхохоталась, сбрасывая с себя напряжение. – Ребенок, у нас с тобой гости. Не помнишь, в какой ящик папа обычно фонарик сует?

   Эйрин видела, как испугалась и оцепенела Каролина, услышав шум. Женщина оглянулась на дочку, до побеления костяшек пальцев вцепившуюся в стол. В её расширившихся глазенках плескался такой ужас, что на какие-то несколько секунд Рейнер была готова поддаться и пойти наверх за Стивеном ради спокойствия малышки.
   - Там попросту не мог поместиться кто-то действительно страшный, - попыталась успокоить девочку Эйрин, видя, что она почти сорвалась на крик. Ей не хотелось, чтобы Каролина поддалась своему страху и до конца жизни боялась каждого шороха. Сама Рейнер проходила через нечто подобное после того похищения, она тоже рефлекторно оглядывалась и вздрагивала от любого подозрительного жеста или взгляда ещё довольно долгое время. Но ей удалось это перебороть, и теперь, увы, придется помочь с этим Каролине. – Ничего не случится, - пообещала Эйрин, заглядывая под мойку. Сверкающие в полумраке глазищи тут же забились в самый дальний уголок, словно обещая, что еще чуть-чуть – и для их извлечения потребуется не только фонарик, но еще и веник.
   - Пока еще не определилась, но я тебя уверяю: этот кто-то боится нас с тобой больше, чем мы его, - продолжая тихонько смеяться, женщина поднялась на коленях и зашуршала по ящикам кухонного шкафа, выдвигая их по одному. Фонарик, как и следовало ожидать по закону подлости, нашелся в самом последнем. Рейнер вытащила его и снова опустилась на четвереньки, направив луч света в сторону испуганных глазищ. Те в ответ издали угрожающее шипение, вздыбили серую шерстку и изогнули дугой спинку.
   - Там испуганная пушистая мелочь, которую мы сейчас будем выманивать, - с улыбкой сказала женщина. Она поднялась уже на ноги, оглядываясь по сторонам. – Это всего лишь котенок. Видимо, мы дверь неплотно прикрывали днем, вот он и прошмыгнул. Посмотреть хочешь? Я помогу лечь на пол.

   - Котенок, - продолжая почему-то смеяться, ответила Эйрин. Оглянувшись, она с облегчением увидела, что сжавшаяся внутри пружина распрямилась не только у нее. Каролина тоже уже не выказывала беспокойства или страха, а возбужденно сверкала глазенками. Хороший знак.
   - Аккуратнее, заяц, - предупредила, не сдержавшись, Рейнер, заметив, что дочка забылась и едва не грохнулась в попытке вытянуться в сторону мойки и хоть что-то рассмотреть. – Только не шуми, хорошо? Он и так ужасно напуган.
   Женщина оставила фонарик на полу и пересекла отделяющее от стола пространство. Подхватив протянувшую к ней ручки Каролину, Эйрин помогла девочке добраться до мойки. С тем, чтобы аккуратно уложить ее на полу, было гораздо сложнее.
   - Подожди-ка, - пробормотала женщина, оглянувшись и ища взглядом плед, в котором она принесла сюда дочку. Пол на кухне был не очень теплым, несмотря на стоящее на дворе лето. Так что на него лучше было что-нибудь подстелить. – Вот, так-то лучше.
   Рейнер помогла Каролине переместиться с пола на плед и накрыла ее сверху свободным краешком. Теперь она могла спокойно подняться на ноги и отправиться к холодильнику за молоком. Погромыхав немного в шкафу. Она и блюдце для него нашла подходящее.
   - Таа-а-ак, надеюсь, что он голодный. Иначе он нам все руки обдерет, пока будем вылавливать. Постарайся не смотреть на него пристально, хорошо? – женщина легла на пол рядом с Каролиной и принялась аккуратно придвигать блюдце к котенку, ловя тот момент, когда начнет его этим пугать. Пушистый малыш забился в угол при виде надвигающегося на него незнакомого объекта и снова зашипел.