Скотт Годфрей не помнил, когда в последний раз получал столько внимания. Недостатка в этом самом внимании никогда не было, но за эти два дня, что он провел в стенах госпиталя Святого Томаса, мама не отходила от него ни на шаг. Поначалу такой расклад полностью устраивал мальчика. В больницу он попал страшно напуганным и не отлипал от родителей до тех пор, пока его не увели на обследование. Линда Годфрей и тогда на правах врача присутствовала на перевязке и осмотре и не умолкала ни на минуту. Сам Скотт пребывал в полнейшей прострации и только сжимал в кулаке рукав материнской кофты, изредка меняя руки, когда необходимо было, например, снять футболку. Ни дать ни взять - маленький пятилетний мальчонка. Истерика, накрывшая потерпевшего с головой, когда произошла сцена счастливого воссоединения семьи, прошла как-то неожиданно быстро, и вплоть до раннего утра следующего дня младший Годфрей возвращался к своему нормальному состоянию посредством сна.
Но теперь, когда мама не желала отходить от койки ни на шаг - даже за естественными нуждами, что уж говорить о просьбе вернуться к своим прямым обязанностям и отправиться на этаж ниже - Скотти начал немного напрягаться. Он так толком и не дал внятного объяснения, как они с Нишей попали в ту часть леса и зачем вообще туда поперлись. Достаточно было натянуть жалостливую маску - и мама отставала с расспросами, плавно переводя тему своего монолога в другое русло. Правда, Скотт молчал не всегда. Ему пришлось объяснять, что он вполне способен самостоятельно держать ложку и уединиться в туалете. Скотту досталась отдельная палата (опять же, без участия мамы в решении этого вопроса не обошлось) туалет для мальчиков находился не так чтобы близко, по крайней мере дальше того, что был для девочек, но всякий раз Скотти стоически преодолевал этот путь аки ветеран первой мировой (а с повязкой на затылке он так и выглядел). Никакого "писать в утку"! Он же не безногий, в конце концов.
Размазывая кашу по тарелке, Скотти исподлобья следил за тем, как двигаются губы Линды и молился, чтобы никто из друзей не вошел. Слушать истории он любил, но читавшая сказки мама - это уже слишком. От обострившегося материнского чувства спасали посетители, но на долго, по понятным причинам, они не задерживались. Особенно грустно было, когда дверь закрылась за Робертом Чейзом. Его-то истории не шли ни в какое сравнение с мамиными, и их Скотти готов был переслушивать по сотне раз на дню. Однако в палате был он и мама. Кашу есть не хотелось, зато в тарелочке на прикроватной тумбочке, на которой уже не осталось места для гостинцев, начищенными боками блестели зеленые яблоки. Скотт выудил одно и с наслаждением, очень громко принялся кусать, хрустеть и чавкать - миссис Годфрей не терпела этого при обычных обстоятельствах, но сейчас был особый случай. Мелкий засранец знал и не без злорадства тщательно пережевывал, открывая рот шире обычного. Смотреть на мамину кислую мину стало даже интересно. Скотт сделал ставку на то, что рано или поздно она все-таки не выдержит и ретируется. И он мог собой гордиться или наоборот стыдиться, ибо добился своего. Сказка осталась не дочитанной, правда, это не было поводом для беспокойства: Годфрей не знал ни одного шотландца, кто не знал бы легенду о человеке без тени.
Оставшись наедине с собой, Скотти выковыривал застрявшую в зубах яблочную кожуру и думал о Нише. Он не мог выкинуть ее из головы. Годфрей уже по несколько раз спрашивал и у мамы, и у докторов, и даже медсестер где Лоуренс. И ответ в каждом случае был один: Нишу отправили на большие острова, в Абердин - и никаких подробностей. Незнание было похоже на чесотку. Точно также чесался упакованный в бинты затылок. Может он потому и зудел?

Отредактировано Scott Godfrey (2017-07-20 21:39:07)

Было удивительным то, как после вчерашних похождений, у Джесси не разошлись швы или не случилось иных казусов. Как бы то ни было, Уолтер все еще был немного обижен или типа того. Конкретно Джесси еще не узнавал. Но непоколебимость доктора Кросса пошатнули, его пациент нарушил его приказ. И нужно ли было говорить, что извиняться и признавать свою вину было совсем не в стиле доктора Картера? Нет, Джесси – тем крохотным участком мозга, отвечающим за редкое адекватное поведение мужчины – понимал, что поступил не очень правильно. Но на этом понимании все и заканчивалось, а значит, жди беды.
Сегодня тянулся последний день больничного для Джесси, и он снова лежал в своей палате, умирая со скуки. Швы решили снимать завтра, когда доктор Кросс выйдет в свою смену вместе с ним. Заодно скоротают дежурный вечерок. Тем не менее, не смотря на свою злость или обиду (надо было все же поинтересоваться у пупсика Уолти, что он там испытывал на этот счет), Уолтер обещал прийти сегодня к обеденному времени, чтобы притащить что-то от их мамы.
Время до обеда слишком долго тянулось, поэтому Джесси уже успел придумать свой не самый хитроумный, но довольно забавный план. Благо, доставка работала даже в больницу, поэтому проблем с осуществлением не случилось. И когда Уолтер переступил порог клиники и прошелся по ее коридорам, его встретил незабвенный товарищ с букетом прекрасных цветов в руках, тут же рухнувший при всем честном народе на колено. Люди, лицезревшие это, тут же поделились на две команды. Первые закатывали глаза, прекрасно зная эту парочку, другие, не смотря на это знание, смотрели заинтересованно, выжидая, что же Джесси натворит на сей раз.
- Уолтер, я долго думал, - серьезно начал Джесси на подходе оного, достаточно громко, чтобы расслышали все любопытствующие, - Ты так заботишься обо мне, - Уолтер, зараза, ускорил шаг, и лицо его было совсем не улыбающимся, хотя в глазах все равно промелькивали смешинки. Все же Кросс давно привык к своему товарищу, а зачастую и поддерживал его дурашества, - Выходи за меня!
А дальше как во сне… В том смысле, что бежать пришлось очень быстро от чудовища, в которое превратился доктор Кросс. Правда, особенно быстро не получалось – все же нужно было беречь себя после операции, да и уж больно смешно было. Так что хватаясь за стенки, Джесси направился к палатам, но вошел не в свою – она была одиночной, там Уолтер мог запросто задушить его без свидетелей.
Реаниматолог ворвался в другую, первую попавшуюся палату, которая, увы, оказалась не пустой. Хотя, с другой стороны, может оно и к лучшему? При посторонних людях Кросс его не будет калечить.
- Добрый день! – добродушно поздоровался с присутствующими доктор, запирая за собой дверь, - О, у вас тут прямо Рождество! – маленького пациента Картер узнал сразу, о нем, кажется, был наслышан весь остров. Но как-то у Джесси все ноги не доходили его проведать. У мальчишки и так отбоя не было от посетителей, - Привет, Скотти, как себя чувствуешь?

Долго в одиночестве Скотт не просидел. Он уже думал встать и прогуляться до окна, пока у него была такая возможность, глянуть, что творится во внутреннем дворике - всяко веселее, чем торчать безвольным бревном и плевать в потолок - как ручка двери изменила свое положение с горизонтального на вертикальное, а следом открылась и сама дверь. Точнее распахнулась, потому что у возникшей в проеме женщины были заняты руки. Скотту понадобилось что-то около пяти секунд, чтобы осознать, что перед ним не мама и еще больше времени, чтобы вспомнить, кем является таинственная незнакомка. К тому моменту Катриона уже успела вылить на мальчика столько информации, что у него закружилась голова. Скотт был похож на мультяшного персонажа с глазками-монетками и губами, застывшими  в безмолвном «О». Он провожал гостью взглядом из одного угла палаты в другой, поражаясь невероятной буре энергии, что выплескивалась через край и была так чертовски заразительна. Эти растрепанные мокрые волосы и безумно счастливый взгляд.  И все, что он смог из себя выдавить было сиплое «здрасти». Это же Катриона Стюарт собственной персоной, и пришла она к нему! Скотти очень давно не был в "Шоколаднице", но не забыл вкус фирменных кексиков. И теперь его нос безошибочно выхватывал теплый и такой домашний запах выпечки. Из их четверки один лишь Большой Кирст по-прежнему наведываться за сладеньким всякий раз, когда выпадала такая возможность.
- Ага, - согласился Скотт на констатацию прискорбного факта. Он разглядывал шарики, зависшие под потолком, и ему вдруг захотелось проверить, сможет ли муха, которая доставала его со вчерашнего вечера, сдвинуть хотя бы один, если привязать ее к ниточке. – Скука смертная! – пожаловался Годфрей, догрызая кочерыжку от яблока, - сюда даже Буллита не пускают, а я по нему так соскучился.
Скотт оживал на глазах. Он заерзал на кровати, усаживаясь поудобнее. Тарелка с кашей оказалась на полу, наполовину задвинутая под койку. Хотелось вскочить и помочь неугомонной мисс Стюарт.
- Вы не просто помешали, а спасли меня от мучительной смерти от тоски! – Скотт шутил без оглядки на последние события. Так было проще. Не вспоминать. Постараться забыть хотя бы на время. Малец ехидно ухмыльнулся, протягивая руку за бутылочкой с разрекламированной настойкой, - я ей передам. А какая тут крепость? И это,  - он понизил тон, - я могила.
Когда мама, наконец, оставит его в покое, Скотт обязательно продегустирует варево по бабулиному рецепту. А пока он только приноравливался и внимательно изучал этикетку до тех пор, пока не увидел ЭТО. Глаза Скотти вновь расширились, только теперь от восторга. Шоколадный кекс, он не ошибся! Настойка опустилась на прикроватную тумбу, поближе к телу, как говорится, но мальчишка уже и думать о ней забыл, потому что кто бы что не говорил, а в возрасте Скотта сладости и игры пока еще держали главенствующие позиции.
- Вы просто волшебница, мисс Стюарт! – воскликнул Годфрей, принимая дар так же торжественно, как он был преподнесен.
Несмотря на только что уговоренное яблоко и пару ложек каши, организм незамедлительно отреагировал на усилившийся аромат выпечки обильным слюноотделением. Скотти откусил такой большой кусок, что едва мог жевать. А как иначе, ведь именно так нужно есть кексы мисс Стюарт.  Он работал челюстями торопливо и жадно, словно это был последний кекс в его жизни. Как же это было вкусно! Ему хотелось поблагодарить волшебницу, ответить, что теперь он чувствует себя лучше всех, но не мог остановиться и только лупил глаза на Катриону. Она все прочтет в них. А потом он дожует и расскажет ей все, что она захочет.
Треть кекса осталась в руках и еще одна треть во рту. Шарики под потолком; смена обстановки, радующая глаз; еще целая куча вкусно пахнущих пакетов; настойка, ожидающая, когда ее попробуют; Катриона Стюарт, сидящая на кровати так близко, что не будь Скотти занят кексом, его непременно бы бросило в жар; запыхавшийся доктор Картер… Стоп, а он как тут оказался? Мальчик запихал остатки вкуснятины в рот, роняя крошки на пододеяльник. Ему показалось, что это часть представления, устроенного мисс Стюарт. А что, очень может быть. Из-за набитого рта улыбнуться не удалось, поэтому Скотт выставил пятерню, ожидая звонкого шлепка.
- Все просто… - «супер» слилось со звуком закрывшейся двери.
Скотти не сомневался, в следующий раз она откроется и впустит толпу вчерашних волынщиков в килтах, которые будут распевать национальный гимн и распивать пиво, орошая стерильный пол ошметками пены. А пока это был только доктор Кросс, что было как бы и не удивительно. Там, где Джесси Картер, там и Уолтер Кросс. Как бы там ни было, популярность Скотта Годфрея сегодня била все рекорды.

Отредактировано Scott Godfrey (2017-08-27 17:56:54)

Когда дверь повторно отворилась, и Уолтер залетел следом, Джесси на всякий случай сделал еще один шаг вглубь палаты, хотя и был уверен на сто процентов, что при даже небольшом количестве свидетелей, Кросс творить бесчинства не будет. Все же один из присутствующих был пациентом, да еще и несовершеннолетним. Его нежная, неокрепшая психика могла не выдержать разборок двух дурных, психологически нестабильных докторов. Они, конечно, были не в халатах, так как не работали в эту смену, но, кажется, Скотт мог помнить их обоих.
- Я не буйный, я просто веселый, - быстро парировал Джесси, негодующе посмотрев на друга, когда тот возложил букет на кровать. Он, понимаешь, старался, выбирал для своего пупсика цветы так, чтобы они красиво гармонировали с его небесными глазами, а он? Какая неблагодарность. Но вслух Джесси хватило мозгов это не проговаривать, к тому же в разговор вклинилась присутствующая гостья.
Джесси, если честно, понятия не имел, как ее зовут. Это лицо отчасти казалось ему знакомым, и после долгих минут размышления, он, наконец, вспомнил, откуда он ее знает. Она работала то ли в кофейне, то ли в неком подобном заведении, куда его периодически затаскивал Уолтер в погоне за вкусными пирожными или тортиками. Сам Джесси к этому был безразличен, да и для своего друга предпочитал готовить сам, чем покупать готовую продукцию, поэтому имени девушки, конечно, он так и не упомнил. Было довольно странно, что именно она пришла навестить Скотти, но кто знает – может, она была другом семьи, или просто так. Сейчас многие приходили к этому мальчику просто так, новость-то разлеталась со скоростью лесного пожара.
- Доктор Картер, - кратко вставил ремарку Джесси, когда девушка начала щебетать Скотти что-то очень странное. Мужчина чуть приподнял бровь, посматривая на реакцию мальчика и силясь понять, то ли эта девушка виртуозно пытается врать, то ли мальчишка ее обманул и теперь наслаждается зрелищем. Джесси ставил десятку на первый вариант, видимо, девушка любила повеселиться, - Как странно было отмечать со Стивеном рождение его сына в конце июля, когда он родился в июне, - в тон девушке отозвался Джесси веселым голосом и даже подмигнул ей.
Наверное, шутка ее бы удалась, если бы Джесси и Уолтер не были одноклассниками и хорошими приятелями отца Скотти. Или если бы у Джесси была плохая память, но вот незадача, он прекрасно помнил, когда родился сын их общего друга. Точную дату бы не вспомнил, но месяц хорошо отложился в голове. Хотя бы потому, что на утро после рождения этого милого мальчугана им всем было очень плохо. Они тогда как раз приезжали с Уолтером летом к родным на пару недель перед тем, как ступить на неровную дорожку интернатуры в Глазго.
- Но я за любой кипиш! – отозвался Джесси и, не дав вставить Уолтеру ни слова, прочистил горло. А что? Песенку, так песенку. Джесси петь очень любил, даже когда его и не просили. Беда была в том, что эти песнопения мог выдержать только Уолтер, который привык это слышать с раннего детства, а вот неокрепшие души могли и содрогнуться от того, насколько высоким становится голос рослого мужчины, когда он пытался изображать вокал. В целом, у него, конечно, был слух – он отлично попадал в ноты и почти не фальшивил, но вот тембр… Тембр просто нужно было услышать один раз, чтобы смело начать сомневаться в наличии у Джесси некоторых мужских причиндалов.

Доктора Кросса и доктора Картера как ветром сдуло. Или, точнее сказать, их визит походил на ворвавшийся в форточку сквозняк, резкий такой, неожиданный и в какой-то степени сумасшедший. Скотт даже представить боялся, что могло случиться, зайди в палату мама в этот краткий, но очень насыщенный промежуток времени. Линда до сих пор считала своим святым долгом напомнить этим двоим - и в особенности Картеру - о последней попойке с участием ее благоверного. Было это, к слову, не меньше полугода назад. Докторам пересекаться, учитывая общее место работы и не самые выдающиеся масштабы здания, случалось не редко. Хочешь не хочешь, а рано или поздно наткнешься на лыбящуюся во все тридцать два морду анестезиолога где-нибудь в коридоре. И хорошо, если в коридоре, а не на кесаревом. В компетентности Джесси сомнений не возникало, но осадочек от необходимости сотрудничать оставался. К Кроссу отношение доктора Годфрей было куда более снисходительным. Благоверный же частенько удивлялся и не мог обозначить мало-мальски весомую причину, по которой такое колоссальное количество женщин на дух не переносит этого весельчака.
Но прежде чем смыться окончательно и бесповоротно парочка успела наделать немало шума. Больной - тот что помладше - охотно поддержал задумку мисс Стюарт, кивая как болванчик на все ее утверждения и поглядывая на докторов, гадая, подхватят ли любители безудержного веселья эту безобидную шуточку. Оказалось, скрывать дружеские связи с главной семейства Годфреев никто не собирался.
- Папа меня любит, вон как разгулялся, - вставил свое слово Скотти. И Джесси Картер не был бы самим собой, если бы не подхватил ниточку веселья.
- Ой, че ща будет... - перетирая челюстями последний кусочек, кекса возбужденно пробубнил Скотти, словно смотрел приключенческий боевик по телику. От тех же родителей он был наслышан о невероятных вокальных данных доктора Картера и даже готов был рискнуть, чтобы самолично подвергнуться испытанию и примкнуть к клубу посвященных, однако доктор Кросс, пожалев детскую психику, не дал свершиться обряду посвящения. Он просто выпроводил друга за дверь. Какой заботливый. А ведь Скотти не успел полюбопытствовать, как чувствует себя доктор Картер. Впрочем, судя по резвости, с которой тот влетел в палату, вариантов оставалось не так чтобы много. А вот шутка доктора Кросса зашла как надо. Промывание - звучит угрожающе. Годфрей даже посмеялся.
Шарики под потолком колыхнулись, когда за гостями закрылась дверь и воцарилась гробовая тишина. Ураган прошел, никто, кажется, не пострадал. А в ногах у Скотта по-прежнему лежал букет.
- Ну во-от, доктор Кросс забыл свои цветы, - с наигранной досадой в голосе посетовал мальчик. Он подался вперед и притянул к себе букет. - Это самый крутой день рождения, что у меня когда-то либо был, - на полном серьезе заявил Скотт. С этими словами он протянул цветы Катрионе, - а это Вам, мисс Стюарт.
Обычно Скотти не задавался серьезными взрослыми вопросами, но после такого опыта, который им с Нишей пришлось пережить, возникновению в голове всяких недетских мыслей он уже не удивлялся. Например, как такая сногсшибательная женщина как Катриона Стюарт до сих пор не обзавелась мужем и оравой детишек. Или почему она не уехала с острова, ведь все уезжали рано или поздно. Нечего делать в этом гадюшнике, как говорил Большой Кирст. Годфрей не разделял мнение Пухлого на все сто процентов, однако не сомневался, что покинет Штормовой, по крайней мере, чтобы получить высшее образование. Задавать такие вопросы было некрасиво, да и какое его дело. Зато спросить совет Скотту показалось очень дельной идеей.
- Мисс Стюарт, - немного погодя сказал Годфрей, когда проглотил первый кусок пирога с бужениной и примерялся к новому укусу, - Вам когда-нибудь нравился человек, который больше никому не нравится? А если узнают, что он Вам нравится,то непременно будут смеяться, Вы бы перестали с ним общаться?

Отредактировано Scott Godfrey (2018-02-28 15:05:47)