Глава первая
Ознакомительная

Ella Purnell
1.1. Полное имя: Клэрис Софи Нэш
1.2. Дата рождения: 30.07.1998| 17
1.3. Особенности внешности:
Рост: 173 см
Телосложение: худощавое
Цвет глаз: зеленые
Цвет волос: темно-русые
Особые приметы: явно заметный «беременный» живот. 
1.4. Деятельность: студентка

Глава вторая
Биографическая
Клэр родилась и выросла в Северном Солуэе в семье юриста и, как ни странно, фотографа. Отец девочки – местный, но отучился он на адвоката, а после и больше пяти лет прожил в Глазго, откуда и привез в город молодую жену. Женился мистер Нэш достаточно поздно, ему тогда было уже за тридцать, а когда родилась Клэр – единственный ребенок своих родителей, мужчине перевалило за сорок, он считался отличным адвокатом, и, хоть и жил в крохотном Солуэе, при случае брался за дела и в Абердине, и в Эдинбурге, и даже в Глазго. Миссис Нэш же была почти на десять лет моложе мужа и работала фотографом – к слову, тоже не острове, а на большой земле. Поэтому уже когда Клэр была совсем малышкой, мамы частенько не бывало дома по несколько дней к ряду. Клэр всегда очень скучала, ждала маминого возвращения и, как часто бывает, мечтала о том, что, когда вырастет, станет совсем как мама.
Миссис Нэш погибла, когда Клэрис было семь – разбилась в автокатастрофе по дороге на работу. Это было тяжелым ударом для девочки, Клэр долго переживала случившееся, несколько недель после даже ни с кем не разговаривала. Со временем, конечно, все наладилось, хотя случившееся, конечно, значительно повлияло и на саму Клэр, и на мистера Нэша, который больше так никогда не женился, и даже не водил женщин в дом – по крайней мере Клэр с ними никогда не доводилось встречаться. После смерти супруги мистер Нэш стал куда реже брать дела за пределами острова, а через несколько лет, когда ему предложили место судьи, так и вовсе почти оставил адвокатскую практику.
Клэр, как и почти все ее ровесники, училась в местной школе. Училась девочка, в целом, довольно неплохо и временами даже очень старательно, хотя к предметам, с которыми что-либо не ладилось, относилась с откровенным пренебрежениям, полагая, что заниматься любимыми – куда лучше. Как и когда-то ее мама, Клэр росла девочкой творческой и очень активной, и чем только в свое время не увлекалось – таскалась везде и всюду с когда-то маминым фотоаппаратом, пробовала себя в музыке, отлично рисовала. К своим четырнадцати Клэр увлеклась шитьем и моделированием – сначала просто перечитала все, что было в школьной и городской библиотеках, потом стала выписывать журналы. В подарок от бабушки Клэр досталась швейная машинка – довольно простенькая, но не плохая. Шить у Клэр получалось на удивление хорошо, сначала Клэр шила по тем выкройкам, которые предлагались в журналах, а потом стала все больше включать собственную фантазию и научилась придумывать и строить выкройки самостоятельно. С тех пор Клэр мечтала уехать куда-нибудь в город побольше, поступить учиться, открыть собственный салон – Клэр хотелось шить свадебные платья. Мистер Нэш воспринимал планы дочки без особого энтузиазма, он бы предпочел, чтобы Клэр выбрала что-нибудь еще – юриспруденцию, например, но сама Клэрис об этом даже разговаривать отказывалась наотрез.
Окончив школу, Клэр уехала не куда-нибудь, а в далекий Лондон. Папе, как водится, это не слишком-то нравилось, Клэр пришлось потратить немало времени на уговоры отпустить ее так далеко. К учебе и жизни в большом городе Клэр, выросшая в местечке, о котором большинство даже не слышали, отнеслась с полным энтузиазмом. Ей нравилось абсолютно все, учеба давалась Клэр легко, девушка даже подработку нашла в одном из ателье – как она и мечтала, свадебном. В Лондоне Клэр провела уже почти целый год, а дома, в силу отдаленности, бывать Клэр доводилось не слишком часто, а с весны Клэр так и вовсе не спешила показываться на острове, хотя по единственному родителю очень скучала. Клэр не являлась домой не просто так – девушка беременна, и сейчас находится уже восьмом месяце. Признаваться родным – и, особенно, отцу, Клэр побоялась, поэтому теперь, когда она вернется, всех их ждет большой сюрприз. Теперь, когда учебный год уже кончился и ссылаться на занятость и расстояние она не может, вернуться Клэр все же придется. К тому же, отец ее ребенка заявил, что никакого отношения к нему иметь не желает, а Клэрис же возомнила себя слишком гордой, чтобы что-либо от него требовать.

Глава третья
Характеристика
Клэр рано лишилась мамы, поэтому воспитывалась одним только отцом. Как дочь видного, уважаемого адвоката, а потом и судьи, девочка с детства была наслышана о том, как ей следовало бы себя вести – на нее ведь все смотрят, поэтому она всегда должна быть старательной, умницей и вообще примером для подражания. Быть кому-либо примером Клэр никогда особенно не стремилась, иногда, особенно в детские годы, так и вовсе с удовольствием подражала сама, а поскольку мамы у девочки не было, примеры для подражания выбирались самые разные и чем только Клэрис в свое время не восхищалась. Но, в целом, излишне проблемным ребенком Клэр не была и особых хлопот никому не доставляла. У нее, как и у всех, были и друзья, и приятели, и те, с кем Клэр конфликтовала в открытую и втихую. Клэр неплохо училась, редко грубила учителям и даже почти никогда не прогуливала. Не то, чтобы ей так уж хотелось быть примерной девочкой, Клэр просто рано поняла, что все равно обо всем узнают, а потом и донесут ее отцу еще до того, как она опомниться успеет.
Клэр выросла жизнерадостной, подвижной и активной девушкой, у нее немало друзей и приятелей, Клэр обожает все свои увлечения. К чему-то в жизни она относится очень серьезно и с полной ответственностью, на что-то, наоборот, с легкостью может махнуть рукой, хотя не следовало бы. Самолюбива и самодостаточна, и теперь уже совершенно не стремится на кого-то походить и кому-либо подражать. Клэр не болтушка, не стремится дружить со всеми подряд, но и не замкнутый в себе интроверт-одиночка.

Ваша тайна:

Скрытый текст:

Для просмотра скрытого текста - войдите или зарегистрируйтесь.

 

Глава четвертая
Организационная

4.1 Средство связи: ЛС, остальным поделюсь при необходимости.
4.2

Свернутый текст

Проснувшись тогда в больнице в первый раз, сразу после операции, Лили-Роуз словно бы оказалась в какой-то вакууме - все вокруг было белым, мягким и совершенно незнакомым, а сама она совершенно не могла понять, где и почему находится, что произошло и почему ей так больно. На лицо у нее была надета маска, она выглядела так, словно Лили-Роуз отрастила бы хобот - и на ощупь была такой же, по крайней мере тогда ей так оказалось, а еще - маска мешала нормально осмотреться по сторонам. Конечно, Лили-Роуз сразу поняла, что она в больнице - кроме маски, сделавшей ее похожей на слониху, Лили-Роуз обнаружила, что правая рука ее была плотно привязана к телу - так, что пошевелить ею не представлялось возможным, разве что кончиками пальцев. Рука, ко всему прочему, еще и болела, и боль усиливалась всякий раз, когда Лили-Роуз прикасалась к ней, даже едва ощутимо, здоровой левой рукой. Лили-Роуз попыталась встать - в целом, у нее даже получилось, но тут же что-то из приборов, которых Лили-Роуз сначала не видела и о существовании которых не догадывалась, запищало, и следом за этим отвратительным звуком в палату вбежала медсестра. Она уговорила Лили-Роуз улечься обратно, хотя зачем и почему от нее этого требуют девочка понимала с трудом. Потом вдруг воспоминания стали прибывать, как вода в реке после открытия шлюзов. Лили-Роуз вспоминала все, что было до аварии, саму аварию, хотя и весьма смутно, и потом, кажется, дорогу в больницу.
О том, что случилось на самом деле ей рассказали только через несколько часов. Когда пришел Джонни. Лили-Роуз показалось, что прошла вечность или даже больше, хотя на самом деле почти все это время она проспала, пока действовали лекарства. Лили-Роуз тогда впала в истерику - ей хотелось сорваться и убежать, вытащить из вены мешающий этому катетер, растолкать всех, кто оказался на пути - брата, врачей, медсестер, и оказаться где-то еще. Вообще-то, конкретного маршрута у нее не было - главное было сбежать, чтобы просто не слушать. Сколько она потом проплакала, как успокоилась и успела ли она что-нибудь наговорить Лили-Роуз даже смутно не помнила.
- Как будто бы от этого что-то изменится, - Лили-Роуз зло, с раздражением смотрит на дверь, за которой уже давно никого нет. Они ведь и правда все приходили, только чтобы отдать им эти свои подачки, и снова уйти с чувством выполненного долга. У них у всех там остался целый мир, без бед и горестей. Если бы она могла, Лили-Роуз тоже сбежала бы ото всего в какой-нибудь другой мир. Или просто вернулась назад - подумать только, всего какие-то считанные дни назад у них тоже был целый мир. Лили-Роуз все равно не понимала, отказывалась понимать, зачем все они сюда приходят - соседи, совсем близкие, с которыми у них почти общий участок и даже те, кого она и по имени-то помнит едва ли. До сих пор, если кому-то из их знакомых приходилось терять близких, все это в любом случае обходило Лили-Роуз стороной - все эти правила вежливости настоящих американцев ложились на плечи родителей, а ей - ей даже думать никогда не приходилось, что такое вообще бывает.
Лили-Роуз, совершенно машинально, пытается дернуть правой рукой, чтобы отогнать от себя сигаретный дым, наполнивший комнату, но ничего не выходит - потревоженное движением плечо только отзывается острой болью, и ей, так ничего и не добившись, приходится облокотиться на спинку дивана не перебинтованной половиной туловища, чтобы немного перевести дух и переждать, пока атаковавшая боль прекратится.
- Не впускай их! - снова повторяет Лили-Роуз, когда в дверь в который раз звонят, - Все равно они скоро уйдут, - куда им деваться-то, если в дом не впускают?!