Когда Джин осознала лежащей себя без одежды под одеялом в незнакомом ей помещении, решила, что умирает. Смерть эта была ужасна. Ничего подобного она никогда не испытывала. Голова раскалывалась, ее терзало, крутило, ломало, но хуже того - она никак не могла произнести членораздельную речь, чтобы позвать на помощь.
- Па...ма...
Что это? Что это? Джин запаниковала. Неужели вот так умирают? Это было жестоко и несправедливо. Джинни пошевелилась и застонала. Припухшие губы, как не родные, которые она силилась облизать, чтобы вернуть им хоть какую-то чувствительность, не слушались, язык не ворочался, а голова пульсировала яркой и острой болью.
- Амаа...
Комната была действительно незнакомой. Ни этой кровати, ни обстановки, ничего Джин не узнавала. Хуже того, что сквозь шторы на окнах пробивался пронзительный, солнечный свет. Значит, уже было утро. Или, может быть, день. Внизу живота забил тревогу колокол, требуя немедленно бежать в туалет. Джин заворочалась, застонала и поползла, преодолевая себя, с каждым шагом то охая, то ахая, то замирая, чтобы передохнуть. Одежды под рукой не оказалось, но она уже выхватила взглядом какую-то дверь, молясь всем богам на свете одновременно, чтобы это оказалось то, что нужно. Одеяло скользнуло на пол, но Джинни не пыталась его поднять: сейчас это было похоже на подвиг, а при смерти Джин была на него не способна. Сходить бы ей в туалет, а там уже и помирать не страшно. Что же это? И почему? И где? Не найдя на вопросы ни одного ответа, Джин распахнула дверь и вывалилась... в коридор. Это не совсем то, на что она рассчитывала. Где же тут туалет? И чей это дом? Тут же не стало хватать одежды. Возвращаться не было сил, а гулять дальше в незнакомом доме голышом как минимум было странным. Впрочем, если речь шла о смерти... Прижавшим горящим лбом к прохладной стене, какое-то время Джин стояла и не шевелилась. Далекие голоса откуда-то снизу резали чуткий слух, но она еще не до конца осознавала, что это люди, возможно те, кому дом принадлежал. Первая попавшаяся дверь поддалась легко. Заправленная кровать, тумбочки, книги, лампы. Она точно не дома. И никогда не бывала здесь раньше. Заветная дверь в уборную, куда Джин влетела на сверхзвуковой, закрылась за ее спиной. Голос стал громче, почему-то женский, но Джин, досыпая на унитазе, не сразу открыла глаза и поняла, что кто-то скребется в дверь. Женщина что-то говорила, ей отвечал мужской голос. Джин вскочила, тут же о том пожалев, схватила банное полотенце, закуталась в него и скользнула в ванну, прячась за шторку. В уборную зашла женщина, отругала кого-то там за то, что не смывает за собой, а потом они поменялись с мужчиной местами. Журчала водичка, и Джин, конечно, догадывалась, что это значит, но понятия не имела кто эти люди, почему она у них дома и что ей теперь делать. Когда голоса стихли, она не решила немного пересидеть в своем убежище. Куда ей теперь спешить? Тяжелая голова поднялась с колен, и Джинни увидела на предплечье странные синяки, скорее напоминающие засосы. Ее изнасиловали, а затем отравили? Что ж, ситуация идиотская. Ей страшно и плохо. Незнакомые голоса не слышны. Кутаясь в полотенце и свернувшись калачиком на дне ванной, Джин обдумывала свою ситуацию, ощупывая лицо и припухшие губы. Вот извращенцы! Прежде всего Джин нужно было какое-то оружие. План был таков. Чем-то вооружиться и, если она не умрет, то доползти до телефона и вызвать полицию. Кажется, в той комнате, где она проснулась у кровати лежал мобильник. Собравшись с силами и вооружившись тяжелой напольной вазой, Джин, закутанная в полотенце, аккуратно прокралась обратно. Дверь открылась, но краем глаза Джин уловила какое-то движение, замахнулась вазой, с трудом удерживая эту дуру на вытянутых над головой руках, чтобы как следует огреть похитителя, а полотенце предательски соскользнуло вниз.
- Ты?!!! - в этом возгласе было все - и боль, и пережитый страх, и невероятное удивление. И в этот момент ваза из родительской спальни Мэтью неудержимо полетела вперед. Сама.