Независимо от времени суток, погоды, дня недели, месяца, года, Уильяму всегда было, чем заняться. Работа в музее всегда находилась. Да что там... Она и не терялась. Даже если работают двое, даже если они работают постоянно, даже если они профессионалы, рук не хватает.
Вирджиния отлучилась из музея, и Галлахер был предоставлен самому себе. В такой ответственный момент он решил заняться очень важным делом - сварить кофе и выпить его. Уилл прошел в комнату, служившую чем-то вроде кухни (а по совместительству складом того, что не влезло где-то еще), и занялся приготовлением кофе. Напиток этот всегда был у Галлахера в почете. Вкус, бодрость, никакого алкогольного опьянения. Чего еще можно желать? Не исключено, что некоторая зависимость у директора музея уже появилась. Но пока он не пил кофе литрами и просыпался и засыпал с мыслями не о нем.
Заварив кофе, Уильям вернулся в первый зал с чашкой, уселся на стул и принялся созерцать. Многое уже было расставлено, и Галлахер считал крайне важным иметь возможность отвлечься и посмотреть на выполненную работу со стороны. Можно увидеть массу недостатков и придумать какую-нибудь идею. А может, наоборот, понять, что все хорошо, и перестать переживать. Галлахер наклонял голову то вправо, то влево, иногда делал глоток кофе.
- Да все хорошо... - ворчал Уилл. Он разговаривал сам с собой. Галлахер испытывал одновременно трепет и волнение от того, что занимается таким важным проектом. Он боялся сделать что-то не так, при этом осознавал, что никто точно не знает, как правильно, потому что музей - это не просто, всегда возможны варианты, всегда кто-то будет с тобой согласен, а кто-то нет. Уильям вытянул вперед ноги, прикусил губу и уставился на бронзовый бюст, стоящий перед ним.

Все-таки один из бронзовых бюстов стоял не идеально ровно. И вообще он смотрелся бы лучше не между двумя другими скульптурами, а слева от них. Уильям поставил чашку с остатками кофе на пол, встал и решительно подошел к стенду. Поменяв местами предметы и убедившись, что все они стоят четко лицом к потенциальным созерцателям и спиной к стене, он сделал несколько шагов назад и посмотрел еще раз. Очень важно, чтобы экспонаты хорошо и уместно смотрелись с разных точек. Они должны были манить к себе, привлекать к себе... Как пирожное или торт на витрине кондитерской.
Галлахер прищурился, побарабанил пальцами по подбородку и пришел к выводу, что такое положение вещей нравится ему намного больше. А теперь стоит отойти подальше. Совсем подальше. Уилл повернулся и вздрогнул. На пороге стояла фрау Кренен. Галлахер даже не поверил собственным глазам. Наваждение? Какое-то слишком уж реальное. А ведь он абсолютно трезв. Может чувствует недосып, но не до такой степени, чтобы начать видеть галлюцинации, да еще и такие рыжие.
- Вы? - не слишком вежливо спросил он. Извинить его могло то, что он был слишком удивлен, чтобы демонстрировать этикет и хорошие манеры. Ну и еще то, что оказавшаяся вблизи него женщина дважды предпринимала попытки ограбить его музей.
На самом деле Галлахеру следовало бы больше интересоваться тем, что происходило по делу взлома музея. Но Уильям так и пропыхтел над дальнейшей работой над экспозиция и продолжал жить в собственном мире. А вот зря... Он не знал, что и думал. В таких ситуациях у него автоматически срабатывала кнопка генерации иронии и сарказма.
- Снова ограбление? - Уилл чуть наклонил голову, стараясь заглянуть за спину Ундины и проверить, нет ли там еще кого-то. Сколько же можно заниматься разбоем в одиночку. Это небезопасно. На ошибках стоит учиться. - Сегодня неудачный день. Я на месте, да и рабочие ходят туда-сюда.

Уильям не совсем понимал, почему немка удивлена или смущена. Черт знает, что происходит в голове этой женщины. Ей пора бы уже привыкнуть, что директор музея постоянно находится здесь, на своем рабочем месте. Почему вообще кому-то приходит в голову изумляться его присутствию? Странные люди...
Во взгляде Галлахера не различить подозрение и бдительность было просто невозможно. Он осмотрел стоящие вокруг него предметы. В случае нападения придется защищаться, но вот защищаться экспонатами не хотелось. Они дорогие, важные, ценные. Их нельзя бить. Придется сражаться в рукопашную. А драться Уилл не любил. Тем более с женщиной! А вдруг он причинит ей вред? Ну и как он будет себя после этого чувствовать? Как последняя сволочь, вот как. К тому же Кренен последнее время явно досталось. А если, не приведи Мерлин, он уступит в поединке. Вот это был бы удар по самолюбию.
- А что же тогда? - спросил Уильям, скрестив руки на груди. Он успел выпрямиться. Типичная реакция на напряжение. Галлахер все еще ждал, что сейчас откуда-нибудь из коридора появится сообщник Ундины. Воображение рисовало огромного мужчину с мускулами и обязательно со шрамом через все лицо. Стереотипы - они такие. - Только не говори, что пришла экспонаты посмотреть. Музей еще не открыт. ВИльгельм еще не все доделал. Заходи позже.
Хотелось добавить "лучше никогда", но это было бы уже слишком. К тому же Уильям так и не смог определиться с тем, как относится к Ундине. Он был абсолютно уверен в том, что она дерзкая, отчаянная, опасная и непредсказуемая. Но у этой женщины совершенно точно был интеллект, а интеллект, как ни странно, прибавляет представительницам прекрасного пола обаяния. По крайней мере Галлахер считал именно так.

Галлахер все еще не верил, что немка пришла сюда с добрыми намерениями, да еще и одна. Можно было упрекать его в излишней подозрительности... А можно просто войти в положение. На его месте искать подвох мог бы любой.
Тем не менее, Уильям выслушал все, что сказала Ундина.
- Еще один шанс... - пробормотал он. - Да ты хоть представляешь, сколько проблем у меня может возникнуть из-за тебя?
Уилл прошел мимо немки к двери, заглянул в соседнее помещение и обнаружил, что там никого нет. Ну ладно... Может сообщники умнее, может они прячутся. А она отвлекает. От этой женщины можно ожидать, чего угодно. К своему несчастью, Уильям не умел относиться к этому типу представительниц прекрасного пола плохо.
- Тебе кажется, что ты просто попыталась ограбить музей... - продолжил Галлахер. - А на самом деле ты очернила идею его создания. И имя директора заодно.
Возможно, он переигрывал, но в его словах правды было больше, чем ему хотелось бы. Тот факт, что музей слишком успешно был взломан дважды, теперь точно всплывет наружу. Как это характеризует Уильяма? Как никудышного руководителя, разумеется. Успешный руководитель проекта пошел бы в полицию после первых же попыток взлома. Но нет, Уилл не только не пошел в полицию, но и вообще не поторопился предпринять хоть какие-то меры. Теперь Галлахер слишком хорошо осознавал свои ошибки.
- Кто здесь, признавайтесь?! - громко сказал Уилл, стоя у двери.
- Ну... Мы тут проводку приводим в порядок, - послышалось издалека. Рабочие успели вернуться и занялись своими делами.
- Ясно, - ответил Уильм, немного покраснев. Затем он повернулся к Ундине. - Еще один шанс на что, кстати?

Галлахер уже видел Ундину испуганной или по крайней мере близкой к испугу. Однако сейчас испуг был другим. Каким-то... обреченным. Либо эта женщина и впрямь чего-то боится, либо она первоклассная актриса. А может и то и другое. Уильям путался в собственных ощущениях. В глубине души он надеялся, что больше никогда не услышит и не увидит немку. Не то, чтобы она ему катастрофически не нравилась, просто она действительно создавала много проблем. Говорят, люди не появляются в жизни других случайно. Что об этом должен думать Галлахер?
- Еще и за убийство! - сказал Уилл. - Тогда буду считать себя счастливчиком. Я ведь все еще жив. Пока что, а дальше уж и не знаю, какие у тебя планы на меня.
Расхаживая помещению туда-сюда, Галлахер боковым зрением как бы присматривал за Ундиной. Ему было не по себе от того, что она сейчас находится в музее. Мало того, что он теперь действительно начинал опасаться за свою жизнь, так еще и другие могли увидеть здесь немку. Ничего хорошего из этого бы не вышло. Может, выставить ее? Если не уйдет добровольно, то силой. В конце концов такое уже было однажды. Да и рабочие рядом, а им силы не занимать. Придут на крики в любом случае. Только вот объяснять им что-то Уиллу совсем не хотелось.
- Но я так и не понял, - продолжил он. - Шанс на что? Что исправить? Что здесь можно исправить? Разве что у тебя найдется машина для путешествий во времени, мы вернемся в тот день, когда впервые встретились, и не встретимся. Извинения можно принять или не принять, но это не меняет дело. Лучшее, что ты можешь сделать, это озадачиться тем, чтобы твое имя больше не стояло в одном предложении с моим музеем.
Уильям остановился возле стоящих у стены мечей на подставке. Будь он сейчас в очень далеком прошлом, он бы защитил свою честь, вызвав обидчика на поединок.

Чего Галлахер никогда не любил (кроме воровства экспонатов в музее), так это громких слов, сказанных не им самим. Ундина почему-то не напоминала ему человека, способного броситься с утеса. Нет, такие борются до последнего, цепляются за любую возможность, уперто движутся вперед. Когда они не могут бежать к цели, идут, когда не могут идти, ползут. И вскапывают все на своем пути. Как кроты. Очень упрямые кроты.
Тем временем, немка продолжала говорить. Уильям закатил глаза. С инвентаризацией поможет, мифы соберет... Да кем она себя возомнила? Человеком, который знает больше, чем Галлахер? К слову Уильям никогда не задумывался, кем была Ундина до того, как приехала в Солуэй. Может, она еще и историк? Это объяснило бы ее нездоровую тягу к музею. А может она рассказывала? Вот тогда, на лавочке после паба, но Уильям забыл? Это похоже на него.
Неожиданный рывок в сторону орудия заставил Галлахера дернуться и быстро нащупать рукой рукоятку ближнего меча, но Ундина оказалась возле него так быстро, так быстро сунула ему плеть и так быстро рухнула на пол, что Уилл даже не успел вытащить меч из подставки и придумать, что с ним делать.
Пару секунд он стоял с открытым ртом и смотрел вниз на немку.
- Ч-ч-что происходит? - спросил он и огляделся, чтобы убедиться, что они все еще вдвоем. - А ну вставай! Не хватало еще, чтобы кто-нибудь увидел такую картину. Мне, конечно, хочется, чтобы люди приходили в музей, но не для того, чтобы посмотреть, как я с плеткой стою возле лежащей женщины.
Уилл повесил плеть на подставку, наклонился и попытался поставить Ундину на ноги, схватив ее за плечи. Далеко не все мужчины мечтают, чтобы женщины сами давали им карты в руки. Возможно, многие. Но не все думают, что когда-нибудь подобное случится на самом деле.
- Мне не нужна помощь, - продолжил Уильям. - Мне нужно, чтобы о моем музее больше не ходили черт знает какие слухи. Понимаешь?

Происходившее следовало бы снимать на камеру. Как жаль, что Галлахер их так и не установил. А ведь получилась бы великолепная трагикомедия. Ундина получила бы Оскар. Ну а Уильям просто проскочил бы во второстепенной роли. Вроде как и музей его и его сейчас умоляют о прощении, но он так... Как часть интерьера.
А главная звезда все не унималась. Откуда она только такие слова берет? Может это из-за того, что она говорит не на своем родном языке... В любом случае Кренен выглядела и звучала чуднО.
Уилл начал опасаться, что психическое состояние Ундины слишком далеко от нормального. Сначала она награждает его плеткой и предлагает отлупить ее, а что потом? Да кто ее знает! Вдруг начнет все крушить... А вокруг слишком много предметов, которые можно разбить.
Попытки поднять Кренен с пола успехом не увенчались. Галлахер громко вздохнул и даже чуть было не зарычал. С женщинами тяжело. С невероятными женщинами тяжело вдвойне.
- Хорошим примером будет то, что ты сейчас встанешь и прекратишь истерику, - продолжал настаивать Уилл. - Ты меня пугаешь!
Галлахер чувствовал себя крайне неловко от того, что кто-то стоит перед ним на коленях. Он сделал шаг назад, чтобы освободиться от рук Кренен, но споткнулся о всю ту же пресловутую стойку с мечами.
Равновесие было потерено, и Уильям с ужасом увидел, что нависает над холодным оружием. Пусть оно стоит острием вниз, да и вообще не заточено, но все же это металл. Холодный, твердый. Галлахер замахал руками, чтобы изменить траекторию полета, который теперь был неизбежен. Со стороны это походило наверное на странный нелепый танец. Возможно, шаманский. В итоге Уилл упал на спину в нескольких сантиметрах от мечей.
Еще один громкий вздох не заставил себя долго ждать. Галлахер почувствовал боль в спине и не торопился вставать. Он смотрел в потолок и надеялся, что все происходящее - это сон.
- Довольна? - спросил Уильям у Ундины. Вообще-то он считал благоразумным продолжать следить за каждым ее движением, но не следовал голосу собственного разума.

Как быстро все меняется. Сначала Ундина была у ног Уильяма, а теперь наоборот. Еще немного и Галлахер начнет умолять простить его. За что, он еще не придумал, но это вторично.
Уилл пошевелил сначала стопами, а потом кистями рук. Суставы работали. Уже неплохо. В спине все еще ощущалась боль, но она не увеличивалась, а уменьшалась. Скорее всего директор музея отделается легкими синяками и тяжелыми мыслями. Зато Ундина прекратила истерику. Теперь она напоминала напуганного оленя, но все же выглядела куда привлекательнее, чем минуту назад. Галлахер осторожно вытащил свое запястье из руки немки. У него развивалась новая фобия. А вдруг соприкосновение с этой женщиной приносит несчастье. Чтобы не выглядело так, будто Уилл боится Ундины как прокаженной, мужчина сразу же оперся руками об пол и сел. Голова на мгновение закружилась, но птички вокруг нее хоровод не устроили. Будучи студентом, Уильям в компании друзей мультфильмы, в которых у персонажей после удара то и дело появлялись то канарейки, то звездочки, то еще что-то ненормальное.
- Да я сейчас не только сидеть, я и бегать смогу, - буркнул Уильям и потер шею. - Ну еще не хватало, чтобы ты хотела. Ладно... Давай все-таки разойдемся. У меня полно дел, и я хотел бы остаться с ними наедине.
Уилл посмотрел на Ундину и ухмыльнулся.
- Предлагать помощь не надо, у меня уже есть помощница, и вдвоем мы прекрасно справляемся.
Галлахер врал. Помощница у него было, но дел с каждым днем появлялось все больше и больше. Однако Уильям не готов был дать Ундине работу. Он так и не определился с тем, как вообще относится к ней.

Сначала Ундина была настолько близко, что Галлахер невольно ощущал тревогу. Вроде бы чисто физически она ему никаких увечий не нанесла, но почему-то вокруг нее все время случаются неприятности... Кто знает, может сейчас на Уилла люстра упадет. Люстра, к слову, была не над директором музея, а чуть левее, метрах в трех. Было бы забавно, если бы она раскачалась и пролетела бы такое расстояние вопреки законам физики. Хотя нет, забавно не было бы.
Как только Уильям договорил, немка встала и пошла к двери, хромая. Тогда, в момент поимки ее в музее, Уильям чувствовал жалость. Когда человек болен, нужно проявлять участие, но Галлахер устал от этой ситуации, устал от того, что все идет совсем не так, как он задумал, от того, что очернено самое важное на данный момент дело его жизни. И все из-за этой странной женщины, которая сейчас снова ушла в пафос. Будь перед Уиллом другая, он бы уже рвал на себе волосы и кричал "нет, не вздумай" или что-то в этом роде, но Ундина в его глазах никак не походила на человека, способного наложить на себя руки. Впрочем, психолог из Уильяма был некудышный.
- Поступать правильно - это очень здравая мысль, - проговорил Уилл, поднимаясь на ноги. Голова уже почти не кружилась, но Галлахер предпочел не делать резких телодвижений. - Но твоя смерть ничего не очистит. Больше того, легенды о воровке, с горя ушедшей в мир иной, навсегда закрепят за музеем репутацию странного места. Да и вообще...
Уильям выпрямился, наклонил голову сначала влево, потом вправо. Казалось, все в порядке. Ничего даже не хрустело.
- Смерть не решает проблемы. Никакие.
Он прошел к двери и, заметив, что Ундина уже переступила порог, закрыл дверь.