До свадьбы оставалось меньше месяца. Джеймс откровенно нервничал. Дату они назначили заранее, и срок был достаточным для того, чтобы подготовиться. Все это время мужчина был эталоном спокойствия и невозмутимости. Пока его невеста бегала в суматохе с подружками за всем необходимым, подбирала туфли к серьгам и занималась прочими женскими делами, Джеймс искренне считал, что все успеет. Они жили на маленьком острове. Бронировать зал за два года в силу заинтересованности миллиона жителей было не нужно. Да и прочие заботы решались гораздо быстрее. В итоге к середине июля у Эми почти все было готово и распланировано, а у него… А у него за порогом стояли спасатели, полиция, доктора и прочие жители их городка, которым было необходимо пройти экспертизу у психотерапевта, чтобы выяснить дальнейшую профпригодность или же просто избавиться от проблем, ставших последствием произошедшей трагедии.
Начать, впрочем, стоило с того, что Джеймса все устраивало. Он жил с этой женщиной пятнадцать лет и называл ее своей женой, пожалуй, последние пять. Более того, буквально десятилетие назад их союз по закону о браке сожительством с привычкой и доброй славой считался в Шотландии официальным при наличии нескольких свидетелей их совместного проживания. Увы, семейное право упразднило эту возможность. Джеймс понимал, что Эми была другого мнения и склада характера. Ей хотелось этой свадьбы, со всеми ее радостями и печалями, нервами и приятными сюрпризами. Конечно, Джеймс сделал предложение. Это ничего не меняло, кроме того, что его женщина стала еще более счастливой, а это многого стоило.
И вот, дотянув до последнего, нужно было хоть как-то начать подготовку. Джеймс понимал, что вся эта череда пациентов не прекратится. Слишком неожиданной для их уютного местечка стала произошедшая трагедия с рухнувшим под землю домом. Оставались еще люди, к которым он должен был прийти лично, из-за полученных травм или существующих ранее проблем со здоровьем. Поэтому в какой-то момент он решил – хватит. Его работа и так отнимала слишком много времени, ему не стоило забывать о более важных вещах – семье и друзьях. Джеймс решил совместить то и это и позвал на помощь своего лучшего со школьных времен друга Стюарта. Уж кто как не человек, занимающийся похоронным делом, знал, какой строгий костюм подойдет лучше всего. Джеймс в эти грустные дела не особенно лез, но был уверен, что порой Стюарт занимается и этим – эдакий покойный стилист.
- Уф, наконец-то я закончил, - выдохнул Джеймс.
Он проводил последнего и единственного пациента на сегодня. Спасатель работал по графику, ему было тяжело выбрать другое время, поэтому он пошел навстречу, приняв его в утренние часы. Стюарт, пришедший раньше, ждал его в соседней комнате, куда МакЭлрой и пришел с улыбкой, снимая очки и оставляя их на комоде, о чем он благополучно забудет уже через пару часов.
- Спасибо, что подождал. Я сейчас, только линзы надену.
Джеймс еще не отошел от рабочего образа, разговаривая тихо и мягко, но его друг мог знать, что это ненадолго. Вот он прошел в ванную, а через десять минут вышел другим человеком. Долой брюки и рубашку – на улице стояла такая жара. Джинсы и майка – это то, что надо. Первое время, надо признать, Джеймс, открыв собственную практику, старался придерживаться официального образа и на улицах. Он боялся, что вид его татуировок, как минимум,  которые сейчас выглядывали из-под ткани одежды, может отпугнуть потенциальных пациентов. Даже серьгу вытаскивал надолго так, что потом пришлось пробивать ухо заново. Со временем надоело. Специалистом он был, вроде бы, неплохим, да и считай единственным на острове. Так что кому какое дело.
- Стью, это невозможно, - возвестил о своем приходе Джеймс, - Я идиот, придурок, ничего не успею, и ты должен меня спасти, пока моя жена не разобьет мне о голову что-то тяжелое. Ты ее знаешь, я не шучу. У меня еще целая куча пациентов, а я более, чем уверен, что на острове мы всего не найдем, и нам придется ехать хотя бы в Абердин. Я в ужасе и балансирую на грани смерти.
С этими словами Джеймс и направился на выход, дождавшись, когда его друг поднимется с насиженного места. Проблема-то была даже не в том, чтобы найти то, что понравится самому МакЭлрою. Проблема заключалась в том, чтобы это все понравилось Эми. Как уже успел понять за эти месяцы Джеймс, она была в этом плане очень щепетильной. Она так долго ждала этого события, что, как и многие девушки, хотела просто идеального мероприятия. Джеймс понимал, что такого быть попросту не может, но благоразумно молчал. Лезть к собственной же невесте со своим психоанализом было не только неправильно, но и чревато тяжкими телесными.

За что Джеймс ценил и уважал своего лучшего друга, так это за предельную честность. Кто как не Стюарт мог преспокойно сказать ему правду, даже если та была не слишком приятной? Своих родственников мужчина в расчет не брал. Нэши вообще были отдельной песней во все времена.
Тем не менее, Джеймсу всегда был близок этот на самом деле мудрый подход в стиле: «Да, дружище, ты, идиот, все испортил, но мы с тобой что-нибудь придумаем». В юности он наивно полагал, что обратную реакцию, когда отговаривают человека и убеждают его в том, что он молодец, используют только девушки. На деле оказалось, что мужчины так обманывают друг друга не реже.
Интересный феномен, который Джеймс порывался исследовать, но все руки не доходили. Область была не совсем его, ведь межличностные отношения все же больше подходили под территорию психологии, и к терапии не имели никакого отношения. Все время находились более интересные темы непосредственно о том, с чем Джеймс сталкивался каждый день.
К легкому стыду Джеймс уже даже сделал наброски касаемо произошедшей трагедии. Материала было предостаточно, случаи попадались интересные. Крохотный остров с небольшим населением, где не случалось особенно масштабных катастроф. Люди не привыкшие к такому реагировали очень ярко и показательно. Конечно, Джеймс спрашивал разрешения каждого, не против ли они, чтобы он использовал материал их бесед в собственных записях без указания личностной информации. Если человек отказывался, Джеймс с сожалением сохранял данные в архиве, да и только. Впрочем, сейчас не об этом…
- Список? – переспросил он.
Стюарт пояснил, о каком списке идет речь. В принципе, еще до объяснений друга, Джеймс сообразил о чем речь, только вот в упор не помнил, был ли такой список или его не было. Он точно помнил, что он был на свадьбе у Стюарта, потому как они оба в него утыкались, когда ходили по магазинам и прочим заведениям, вычеркивая пункт за пунктом.
- Эм, список, - Джеймс потер затылок, взъерошив и без того торчащие непослушные волосы сильнее, - Быть может, - уклончиво ответил он.
По его ответу Стюарт должен был понять, что если Эми и составляла такой список для своего супруга, то тот его благополучно потерял. Возможно, он лежал на самом видном месте, прибитый огромным гвоздем, который должен стать напоминанием, что Джеймсу следовало бы им заняться, если он не хотел, чтобы этот гвоздь оказался у него… Джеймс сморгнул, растеряно улыбаясь фирменной улыбкой, присущей, кажется, любому мужчине из их большой семьи.
- Давай для начала займемся тем, что точно должно быть в этом списке?
Эми наверняка ведь писала его, зная забывчивость супруга. Напоминала о нем раз десять. Возможно, он был не в единственном экземпляре, ведь она так заботилась о своем ирландско-шотландском чудике. Джеймс только вздохнул. А потом и вовсе вздрогнул, уставившись на друга в полном ужасе с легким вкраплением отчаяния.
- Стюарт…
Это напряженное вступление уже говорило Фелпсу о том, что беда настала, едва они вышли из дома в летнюю духоту. Друг остановился и смотрел на него так, будто впервые видел. Через мучительных половину минуты, Джеймс, наконец, выдавил из себя почти шепотом:
- Я думал, они у тебя…
Джеймс потер переносицу. Его мозговая деятельность работала вовсю. Он точно ездил за кольцами с Эми, потому что ради этого он переносил несколько встреч, когда его жена заявила уже слишком угрожающе, что надо ехать завтра, иначе это затянется надолго, потому что Джеймс был занят всегда. И он хотел передать эти кольца сразу Стюарту. Первопричиной, конечно, было то, что мужчина прекрасно знал о своей рассеянности, и хотел доверить самое важное другу, который их точно никуда не потеряет и не забудет. И тут оказывается, что у Стюарта их не было.

На удивление, Джеймс прекрасно помнил какие кольца они выбрали с женой. Его память работала настолько удивительным образом, что даже он сам не мог проанализировать, почему одна вещь легко откладывается в его голове на долгое время, а другая забывается через пять минут.
Самым близким к правде предположением было, что его мозг, вечно переполняемый информацией, отсеивал наименее ценное и важное. Джеймс и без записей прекрасно помнил истории своих пациентов, потому что это была его работа, его хлеб. Это было важно для самих людей, доверявших ему свои тайны. Джеймс помнил назначенный день свадьбы. Помнил, в том числе, что покупал кольца, что Эми они нравились, и как они выглядят отложилось в памяти.
Тем временем мозг выбрасывал из головы такие вещи как – куда Джеймс положил очки, позавтракал ли он сегодня, когда у Стюарта день рождения и прочие мелочи. Когда-то они разговаривали об этом с женой, и Джеймс высказался примерно так: «Если я оставил где-то вещь и забыл, значит, она дома. Дома она никуда не денется, нужно лишь ее поискать. О том, что я не ел и не спал, напомнит мне мой организм. А о важных датах напомнишь мне ты. Мне незачем это держать в голове».
Таким образом, он не специально забывал обо всем этом, просто освобождал место для более важной информации, жертвуя тем, о чем обязательно вспомнит в дальнейшем, сам или с чьей-то помощью.
- Успеем, - кивнул Джеймс, когда его лучший друг предложил вариант действий, - Она вернется не раньше шести вечера, может, позже. И не смотри на меня со своей фирменной мордой, я еще не умер.
Джеймс усмехнулся и шутливо толкнул друга в плечо кулаком. Стюарта он знал хорошо. Он хотя и не часто заставал друга непосредственно за работой, это выражение лица знал. Стью часто им пользовался и в обыденные дни. В ситуациях, когда ему нужно было быть понимающим или изображать понимание изо всех сил.
- Так, поищем полчаса. Не думаю, что у нас это займет больше времени. Ты знаешь, я вряд ли их особенно прятал, зная себя, - скомандовал Джеймс, - Потом пойдем все же по магазинам. Даже если не найдем. Эми об этом не знает, так что поищу потом еще раз, когда она будет на работе.
Несмотря на рассеянность, организовывал Джеймс все хорошо. В школьные и институтские годы у него отлично получалось собирать вечеринки, затем он должным образом открыл свое дело. Он прекрасно формировал свой рабочий день, учитывая форс-мажорные обстоятельства. Так что и тут он быстро все прикинул в уме, понял, что лучше они потратят больше времени на магазины.
Поиск всякого барахла отнимал много времени, хотя бы потому, что на походы по магазинам тратилось много мужских сил. Ни один в мире мужчина, как казалось Джеймсу, за исключением совсем уж модников (которых он бы с удовольствием принял у себя в кабинете), не любил это дело. Ходить, выбирать, посещать сотню отделов. Это было невыносимо. Поэтому обязательно нужны были перерывы на поесть, посидеть, посмотреть по сторонам и ничего не делать.
К тому же, магазины работали по графику, с определенного времени, и закрывались также по расписанию. Дома Джеймс бывал гораздо чаще и без привязки к часам посещения, так что имел возможность поискать злополучные кольца даже ночью.
Отперев дом снова, Джеймс положил ключи в специальную миску у двери. Вот эту привычку он выработал на удивление быстро. Потому что столь же быстро надоело бежать со всех ног, опаздывая, когда потратил кучу времени на поиски ключей.
- Я осмотрю кабинет, возможно, я решил, что там им и место, раз Эми туда не заходит почти. А ты… - Джеймс на секунду замялся, - А ты просто подумай, что я мог еще подумать в тот момент. Это не сложно, просто отключи мозги.

Тому, что Джеймс и Эми до сих пор не поженились, удивлялся не только Стюарт. Кажется, единственным, кого такой ход событий не удивлял, был брат Джеймса – Кристофер. Того, правда, смущали другие вещи. Например, то, что Джеймс все же называл свою благоверную женой. Остальные же, если и не спрашивали в лоб, то шептались за спиной, не понимая, как можно было прожить вместе пятнадцать лет и не сыграть свадьбу.
Джеймсу казалось, что это все были отголоски крохотного Солуэя. Маленький остров с небольшим населением был несколько старомоден и традиционен, отрицал многие новшества и не воспринимал современность так, как ощущали ее жители крупных городов.
Здесь влюблялись, женились, заводили детей, ходили в церковь и умирали со всеми почестями – никакой новомодной кремации! Вроде бы звучало хорошо, если бы Джеймс, в силу своей профессии, не знал об обратной стороне медали. Здесь, к слову, было принято терпеть побои мужа, годами жить с алкоголиками, подвергая опасности не только свою жизнь, но и жизни своих детей. Это были самые частые и самые трудные пациенты доктора МакЭлроя. В их головы было вбито, что так положено, им нравилось страдать и выставлять себя мученицами. Но речь сейчас не о них.
Речь о том, что их с Эми гражданский брак был чем-то странным. Словно они были миниатюрным цирком уродцев, на который глазели все, кому не лень. Джеймса же такой расклад ничуть не смущал. Вся современная Европа успешно практиковала гражданский брак. Заводили детей после сорока, когда у обоих супругов была устойчивая карьера. Они иногда даже женились, когда внуки начинали самостоятельно ходить. Ничего удивительного Джеймс в этом не видел.
Им с Эми было хорошо вместе, он считал ее по праву своей женой. Его любимая числилась в завещании в первых строках, получая большую часть его имущества – дом, мотоцикл (машины и так была оформлена на Эми) и немалую сумму со счета. Оставшиеся средства он завещал родителям, но основная часть доставалась жене.
К слову, теперь ему придется переоформлять эту бумажку, благо, в Британии, это было не так уж и сложно. Но после заключения брака его завещание автоматически аннулируется, так что придется снова связываться со своим адвокатом.
Что же, скоро они сыграют достаточно пышную для Солуэя свадьбу и после недолгих перешептываний, что продолжатся по инерции, все эти толки прекратятся. Какое-то время все равно придется выслушивать вопросы, а не беременна ли Эми – в этом Джеймс был уверен.
Удивительно, как его старый добрый дружище Стюарт еще не задался этим вопрос. Хотя, может быть, он уже и спрашивал, только Джеймс забыл об этом, как забыл и чертовы кольца. Те, к слову, совсем не спешили находиться. Мужчина перерыл все ящики рабочего стола, переложил бумаги на нем, порыскал по полкам высокого и длинного книжного шкафа.
На всякий случай Джеймс посмотрел даже на подоконнике и на полу, на диване для пациентов – под его подушками. Заветной бархатной коробочки нигде не было. В надежде, что его друг преуспел в поисках больше, Джеймс вернулся обратно, хотя и понимал, что надежды его напрасны. Если бы Стюарт уже обнаружил искомое, давно бы ворвался в святыню психотерапевта, радостно оповещая об этом.
Стрелочка настроения на внутренней шкале Джеймса дернулась чуть вниз. Не только потому, что было жаль потраченных сил, времени и денег. Больше угнетала собственная рассеянность из-за которой, возможно, расстроится его любимая.
- Ну что, надо мной по-прежнему болтается гильотина? – поинтересовался он, - Ладно, пойдем, Стью. Разберусь потом.

В рассуждениях Стюарта была изрядная доля правды – это-то и пугало Джеймса больше всего. Он был уверен, что донес кольца до дома, почти не сомневался в этом. По крайней мере, до сего момента не было случаев, когда МакЭлрой забывал что-то в других магазинах. Нет, его рассеянность касалась исключительно дома – места, где он чувствовал себя максимально спокойно и расслабленно.
Если он оставил коробочку с драгоценными кольцами на видном месте, например, рядом с миской для ключей, ее непременно увидела Эми и убрала. Вроде бы звучало хорошо, но на самом деле это было кошмаром. Эми ведь не сказала об этом, значит, она ждала, когда же, наконец, ее благоверный опомнится. И чем больше времени проходило, тем вероятность того, что Джеймс крепко получит от жены, сильнее возрастала – буквально в геометрической прогрессии.
- Хотел бы я спросить тебя, придешь ты на мои похороны, если что, или нет, но… - усмехнулся Джеймс, стараясь хоть немного приподнять себе настроение простенькими шутками.
Договаривать он даже не стал, тут и так было все понятно. Стюарта не нужно было спрашивать, он являлся, так сказать, без приглашения на похороны каждого жителя этого острова. Конкурентов у него пока не было, да и вряд ли появятся. Тут уж как в крошеном селении в глубокой прерии дикого запада – хоть этот согласен выполнять грязную работу и слава господу!
- Какие новости? – идти в тишине, терзая себя мыслями о глупой потере, не хотелось совсем, поэтому Джеймс задал нейтральный вопрос.
Быть может, умер кто, о ком молва еще не разлетелась по острову. Может, Стюарт просто слышал что-то интересное, или захочет рассказать что-то про свою чудесную дочурку и других членов семьи. В этом плане Джеймсу «разговориться» было труднее. Он слишком много работал в последнее время, а говорить о пациентах не мог – это было совершенно не этично. Так что он был словно заперт в стенах своего кабинета, узнавая все новое либо от жены, либо от Стюарта.

Чем дальше отходил Джеймс от дома, тем сильнее стиралось в памяти волнение. В конце концов, ничего ужасного не произошло. Наверняка, кольца найдутся где-то дома. Причем, по закону подлости, именно там, где сам Джеймс смотрел раз пять. А если даже они и канули насовсем, то это тоже не смертельно. Ну покричит Эми в праведном гневе, но ведь она за него выходит не ради красивой драгоценности на пальце. Хоть Джеймс немного опасался свою жену (как любой нормальный мужчина свою взбешенную женщину), он понимал, что сможет ей надеть на палец даже пластиковое колечко из отдела для маленьких принцесс, и она все равно скажет «да».
Все это было пустое, земное, житейское. Они с Эми начинали со студенческих времен, когда Джеймс дарил ей не купленные, а сорванные незаконно с клумбы цветы – и это было даже романтичнее. Да и в знаки его жена не верила. Так что пропавшие кольца станут символом тому, что супругу не хватает крепкого подзатыльника, а не тому, что свадьбу нужно отменить. Так что пройдя половину дороги к торговому центру, Джеймс заметно повеселел.
Шагал он все равно неторопливо, наслаждаясь погодой, их шотландской природой и всем вокруг. Он так много проводил времени в своем кабинете, что даже такая простая прогулка была в радость. И становилась очередным напоминанием, что Джеймс слишком много работает и пора бы отдохнуть.
- Какая жалость для тебя, а, - пробормотал с усмешкой МакЭлрой на главную новость от друга.
Не нужно было думать, что Джеймс просто привык к подобным шуткам и разговорам, так как общался со Стюартом еще со школы. Он просто не считал своего друга и ранее упомянутые разговоры странными. Поработав свое психотерапевтом уж точно начинаешь понимать, что такое действительно странные люди. А Стью просто всей душой был привязан к своему делу, и это было прекрасно. По крайней мере, Джеймс точно знал, что если он помрет, его похоронят так, как следует, со всей внимательностью к мелочам. От души, так сказать. Это тебе не лаковые похороны, организованные помпезным похоронным бюро столицы, где на твое хладное тело просто плевать – ты лишь источник заработка, не больше.
- Похоронное бюро? – переспросил Джеймс, улыбаясь. – В смысле, бюро как кукольный домик? Со своим подвалом, кровостоками и маленькими кукольными трупиками? Такие что, продают или ты хочешь сделать сам?
Джеймс в целом мог себе представить, что такое можно и найти в интернете. Он не особенно увлекался детскими вещами – у них с Эми их в планах пока не было, - разве что раз в год, когда искал подарок для Лулу. Но не мог не видеть, что все «жуткое», о чем рассказывал его друг, становилось модным. И пока многие на их деревенском острове чуть ли не крестились, когда малышка Лу начинала говорить о смерти, популярные и дорогие магазины продавали «мертвых кукол», кукол-монстров и книжки «потрогай кишки раздавленного кролика».

Джеймс никогда не считал странным шуточки своего друга или его непоколебимое спокойствие, когда тот работал с такими вещами, от которых других людей давно бы начало мутить. Зато его поражало другое, а именно – семейное дело. Джеймс знал, что похоронное бюро Фелпсов переходила от деда к отцу, от отца к Стюарту, и маленькая Лулу, скорее всего, со временем займет его место и будет управлять их скромной компанией. Это и было странным.
В семье Нэшей-МакЭлроев все были разными. Настолько разными, что порой было тяжело назвать, что же их вообще объединяло, кроме родства. Джеймс и представить не мог, чтобы он, например, занимался скучной юриспруденцией или накачивал мышцы не в тренажерном зале, а выполняя задачи разнорабочего. Его кузен Крис тоже явно не мечтал во снах работать с трудными пациентами или защищать всяких подонков на суде. Каждый из них шел по своему пути.
Конечно, нередко случалось так, чтобы дети настолько вдохновлялись делами родителей, что хотели заниматься тем же. Но чаще всего на внуках энтузиазм заканчивался. Фелпсы же уверенно доказывали обратное, поколение за поколением, и цепочка эта никак не хотела обрываться.
Когда у Стюарта родилась дочь, Джеймс стереотипично посмеялся, что все, вряд ли вы вдохновите маленькую принцессу рассказами о покойниках. Но и тут Фелпсы доказали обратное, правда вот, увы, жена друга, ныне бывшая, была схожего с МакЭлроем мнения и не поменяла его.
- Винтажные домики в виде похоронного бюро? – переспросил еще раз Джеймс.
Это не очень хорошо укладывалось в голове. Джеймс мог это очень ярко представить – он работал с сознанием психически нестабильных людей, так что с воображением у него все было в порядке. Понять, кому и зачем это нужно было – с трудом. Стюарту, конечно, нужно было, но он был одним таким человеком среди пары тысяч прочего населения. Вероятно, эта штука очень дорого стоила, раз ценителей подобного искусства были единицы на всем земном шаре.
- Пока вы существуете, мы никогда не будем голодать, - пробормотал он с усмешкой.
Под «вы» он имел в виду тех, кто производит и, конечно, покупает подобные вещи. Под словом «мы» - всех мозгоправов, кому существование всяких шизофреников и чудиков только на руку.
Когда же Стюарт спросил о своей бывшей, Джеймс моментально скорчил гримасу, которая явно давала понять единственный ответ на его вопрос, но выражала некое сочувствие по этому поводу. Обычно так смотрели те, кто не хотел говорить что-то очевидное, но его вынуждали.
- Ну… как тебе сказать… да, сильно, - протянул он и похлопал друга по плечу. – Но ты справишься с этим. Это тебе не свадебные кольца потерять.
Кажется, им стоило обоим искать мирного убежища от своих жен. И если Стюарт мог еще и ответить, так как терять было уже нечего, то Джеймсу с этой женщиной рано или поздно придется лечь в одну кровать. И остаться беззащитным во сне, пока обиды и негодование в прелестной головке достигают своего пика.
- Дохрена, - откровенно проговорил Джеймс, когда друг сбил его с каких-то фантастически ужасных мыслей.
Откровенно говоря, даже полегчало от произнесенного нецензурного словечка. В первое время Джеймсу вообще было очень сложно фильтровать речь, чтобы она получалась профессиональной и даже чуточку учтивой. Потом привык, но переоблачение в Джеймса в джинсах и майке до сих пор приносило некоторое облегчение.
- Без шуток, - уточнил он. – Городок маленький. Тут и так каждая украденная курица вызывает волну слухов, а здесь целый дом под землю ушел. Такое чувство, что уже осень наступила.
Пояснять Джеймс не стал – Стюарт и так прекрасно знал, что осень и весна – самые ужасные времена года для психотерапевта, хотя и самые прибыльные. Обострения заболеваний именно в эти периоды не просто придумали, это факт. Даже здоровые люди порой вели себя странно.

Джеймс и сам был удивлен не меньше друга, когда все началось. Конечно, случившееся было трагедией, оставившей людей без крыши над головой, а некоторых отправившей на больничную койку. Но, как и думал Стюарт, смертельных жертв не было, даже тяжело раненые все еще боролись за свою жизнь. Тем не менее, произошедшее всерьез взбудоражило общественность. И, как водится в маленьком городке, большая часть пыталась искать виноватых. Некоторые пациенты Джеймса всерьез допытывались его мнения, подсознательно желая, конечно же, чтобы их врач поддержал их мнение.
Клиентов, которые пришли бы за помощью самостоятельно, прибавилось не сильно. В основном вернулись те, кому прежде требовалась помощь психотерапевта. Все те, кто довел себя до нервозности и истерии, словно вынырнули и очнулись ото сна, в который их погрузили мерный голос врача и прописанные препараты. Основную массу посетителей сейчас составляли люди, которым надлежало пройти проверку психики по закону. Полиция, спасатели, врачи – все, кто присутствовал на месте аварии.
Это было стандартной процедурой. В Лондоне, где Джеймс жил долгое время, он практикантом проводил такие обследования. Обычно это заканчивалось двумя вариантами. Или же человек говорил с ним минут десять и Джеймс подписывал бумаги о том, что тот профессионально пригоден, или находились какие-то другие, не относящиеся к делу проблемы, и тогда он рекомендовал повторный прием и… подписывал заключение о пригодности. Не кривя душой, Джеймс никогда еще не видел столько проблем сразу.
Пожалуй, самыми адекватными в этой ситуации были люди, которые стажировались и какое-то время работали за пределами Солуэя. Местные же будто были не готовы к тому, что в их уютный маленький кукольный мирок ворвется, простите за выражение, пиздец. Это немало удивляло, поэтому на реакцию Стюарта его друг только мрачно кивнул, не особенно желая распространяться на эту тему. Иначе придется больно кусать себя за язык, чтобы не разгласить врачебную тайну о пациентах. А ведь иногда так хотелось проявить слабость и от души пожаловаться своему товарищу на все это.
Стюарт, впрочем, быстро понял, что в этой стороне «ловить нечего», Джеймс не будет широко распространяться о своей работе, и резко поменял тему. Настолько резко, что психотерапевт и моргнуть не успел, как был вовлечен обратно в подготовку к собственной свадьбе. За несколько минут он настолько погрузился в воспоминания и предположения о будущих пациентах, что успел забыть, куда и зачем они идут. Так что, без ложной скромности, вопрос Стюарта рухнул на Джеймса будто мешок с зерном.
- Галстук, - не раздумывая ответил Джеймс и усмехнулся. – Эй, это нечестно. Кто тебя научил таким манипуляциям с бессознательным?
Это на самом деле был забавный способ выведать у человека то, что он скрывает – осознанно или неосознанно. Задаешь вопросы, заставляя собеседника отвечать быстро и не задумываясь. Сначала что-то простое и очевидное. Какого цвета трава? Как зовут твою мать? Кошки или собаки? В каком городе ты родился? Кто виноват в вашем разводе? Впрочем, интересных методов и так было достаточно, но это не значило, что надо было применять их на самом Джеймсе! Это было, как минимум, странно.
- Я вообще чем-то буду отличаться от того, как сижу на работе? – пробормотал он, заходя в магазин мужской одежды. – И почему мы отказались от идеи гавайской свадьбы?

Джеймс тоже не испытывал никаких проблем с переключением с одной темы на другую и даже с одного действия на другое. Но не выдать профессиональную шуточку не мог. Иначе зачем нужны были близкие друзья, если с ними нельзя было беззлобно подкалывать друг друга и смеяться надо всем этим?
— Почему бы и нет? — усмехнулся Джеймс, показательно расправляя плечи. — Что я, зря себя держал в форме все это время?
На самом деле Стюарт прекрасно знал, что его друг не особенно-то и занимается. Просто правильно питается — потому что любит готовить самостоятельно, а не бегать по забегаловкам с сомнительной продукцией, а остальное — дело генетики. Стоило Джеймсу на часок забежать в фитнес-центр, когда лень отпускала психотерапевта, и весь появившийся жирок тут же исчезал, как по мановению волшебной палочки.
— Дружище, мы же шотландцы, — рассмеялся МакЭлрой, ярко представив себе картину шторма и их развеселой толпы. — Взлетающие в воздух юбки не должны нас ни пугать, ни смущать. Это, можно сказать, наша традиция!
Вообще, как всем было известно, Джеймс был полукровкой, а посему выгодно мог причислять себя то к шотландцам, то к ирландцам, в зависимости от обстоятельств. Тем не менее, особенной приверженностью к традициям обоих этих народов он не страдал.
В отличие от Стюарта, Джеймс на одежду смотрел вполглаза. Как и многие мужчины, он не особенно разбирался в том, что ему идет, а что стоит выбросить. У него, в конце концов, для этого была жена. Джеймсу же хватало понимания того, что ему к лицу классический костюм черного и темно-синего цветов, а в джинсах и футболке он вообще писаный красавец. Так что выбор праздничного гардероба МакЭлрой планировал свалить на своего друга. Тот каждый день покойников рядит во что-то подобающее, обязан справиться.
— Да ну какой фрак, — усмехнулся он, отмахиваясь и даже не глядя на жуткое предложение своего приятеля. — Я же барабанщик, а не пианист.
Джеймс осмотрелся вокруг, чуть улыбнулся девушке-продавцу, которая посматривала на странную парочку, но не спешила подходить к ним. То ли не хотела нарушать разговора между мужчинами, то ли знала Стюарта и боялась предположить, для чего ему понадобился костюм. Мысли у людей бывали разные, уж в этом Джеймс разбирался.
— Может и темно-серый, — кивнул МакЭлрой, только подтверждая, что толку от него не было никакого. — Эй, а ну не сдаваться. Я без тебя точно не справлюсь. Для меня все это… на одно лицо. А я не хочу быть пингвином. Меня Эми на собственную же свадьбу не пустит.
Подавив вздох, Джеймс все же подключился к процессу, просматривая все предложенные варианты. На его взгляд они отличались немногим. Да и Эми, несмотря на сказанное ранее, выйдет за него замуж, даже если он припрется в голубом фраке.
— Может все же в классическом черном? И вообще без галстука, — с легкой тоской спросил мужчина, даже не представляя себе, что выбор может быть таким сложным.