[indent] Солнце уже готовилось перевалить зенит.
[indent] Напротив здания городской больницы остановился серебристый мотоцикл, в профиле которого угадывался второй по популярности после кафе-рейсера в Великобритании тип – круизёр. Его торчащие в разные стороны цилиндры двигателя и бело-голубая эмблема, изображавшая стилизованный пропеллер, выдавали в нём звезду одного из фильмов об английском суперагенте – Джеймсе Бонде – «BMW R 1200 C», некогда весьма популярный, но ныне уже не один год как снятый с производства. Однако восседал на круизёре отнюдь не суперагент её величества, хотя и на законопослушного гражданина он походил мало – высокий, облачённый в видавший виды долгополый кожаный плащ с дождевиком, из-под которого выглядывали потрёпанные кожаные брюки, заправленные в стоптанные тупоносые байкерские кожаные сапоги, не слишком-то походила; рукава плаща были заправлены в кожаные мотоциклетные перчатки без защитных вставок; из-за воротника плаща выглядывал воротничок рубашки цвета хаки, перехваченный безвкусным серебристым галстуком-боло с изображением воющего волка. Лицо мотоциклиста скрывал тонированный визор шлема. С негромким щелчком выдвинулась подножка, и человек в чёрном отпустил руль. Привычным движением он снял перчатки, под которыми скрывались изящные бледные пальцы с коротко подстриженными ногтями, а потом расстегнул застёжку шлема, открывая бледное девичье лицо, обрамлённое рыжими волосами. Мотоциклитка убрала перчатки в карманы плаща и, взяв шлем под мышку, спешилась. Она бросила быстрый взгляд на закрытые двери больницы и обернулась к круизёру. Застегнув ремешок шлема, рыжая повесила его на руль, после чего сняла плащ и, чуть  слышно вздохнув, накинула его на мотоцикл. Убедившись, что он не сползёт на асфальт, девушка убрала ключ зажигания в карман рубашки и направилась к больничному крыльцу. Тяжёлая походка с пятки на носок делала её шаги почти бесшумными.
[indent] В приёмном отделении было тихо, лишь пара медсестёр скучала за стойкой регистратора, разгадывая кроссворд. Услышав негромкий хлопок входной двери, они как по команде подняли головы и подозрительно посмотрели на вошедшую. Рыжая чуть слышно вздохнула и подошла ближе. По взглядам женщин нетрудно было понять, что они узнали пациентку и были отнюдь не рады её появлению.
[indent]  – Добрый день, мисс Крёнен. Сегодня чудесная погода, не так ли? – обратилась к ней одна из медсестёр – чуть полноватая смуглая женщина с коротко стриженными чёрными волосами. – Чем можем помочь? – в её голосе, несмотря на дежурную вежливость, ощущалось лёгкое пренебрежение.
[indent]  – Добрый день, – отозвалась вошедшая, чуть наклоняя голову. В её голосе чувствовался сильный немецкий акцент. – Мне назначили на сегодня снятие швов.
[indent]  – Подойдите в процедурную, – кивнула вторая медсестра. Она была моложе и заметно стройнее своей коллеги. – А если хотите выписать снотворное, то поговорите с дежурным терапевтом.
[indent]  – Зачем мне снотворное? – недоуменно спросила Крёнен.
[indent]  – Если бы я убила двух человек да ещё и вломилась в музей, то вряд ли совесть позволила бы мне спокойно спать, – холодно произнесла девушка. – Хотя кому я это говорю? – она картинно закатила глаза.
[indent] Немка смерила медсестёр мрачным взглядом и быстро зашагала вперёд по коридору. Вскоре она уже стояла напротив белой двери с лаконичной табличкой: «Процедурный кабинет». Уверенно положив ладонь на ручку, она вошла без стука.

[indent] Крёнен закрыла за собой дверь и замерла на месте, внимательно глядя на молодую девушку в хирургическом костюме. На мгновение ей показалось, что она видит саму себя, не сверни она с предначертанного ей родителями пути, но почти тут же пришло осознание – она где-то видела её лицо. Высокий лоб немки прорезали глубокие морщины. Она была уверена, что видела молодую доктора точно не в городском пабе, но больше им пересечься было, вроде бы, и негде. Голос девушки тоже показался ей подозрительно знакомым, но вновь она не могла вспомнить, откуда.
[indent]  – Добрый день, – произнесла рыжая после долгой паузы. – Доктор Ливингстон, полагаю я? – она, едва заметно прихрамывая, прошла к кушетке и расстегнула ремень. Её длинные ловкие пальцы принялись за многочисленные пуговицы ширинки. – Бывало и лучше, – негромко бросила Крёнен в сторону, но тут же уже громче произнесла: – Спасибо, всё хорошо. Она даёт ещё немного о себе при езде на мотоцикле знать, но это уже не такая уж и проблема. Только реагирует на погоду почему-то, – добавила она после небольших размышлений. – Последняя коробка обезболивающих кончилась вчера утром, но, вроде, они мне больше не нужны, – чуть поморщившись, немка нагнулась, стягивая сапоги. За ними последовали плотно облегающие штаны. Движения, требовавшие серьёзного сгибания или разгибания тазобедренного сустава определённо давались ей далеко не так легко, как она силилась показать. Немка отвернулась от шотландки, не желая демонстрировать ей свои эмоции.
[indent] Минуту спустя она уже лежала на кушетке, оставшись лишь в рубашке, незамысловатых белых трусиках и поношенных чёрных носках, многократно зашитых и заштопанных, стыдливо сгибая пальцы ног, чтобы они не выглядывали из дырок. На бедре в верхней трети чуть возвышался над кожей стянутый поперечными швами уродливый синюшно-розовый рубец, по краям которого красовались корочки. Ещё один просвечивал сквозь трусы на ягодице. По всем признакам он появился ненамного раньше первого.

[indent] Бледное лицо пациентки вновь прочертили глубокие морщины, на этот раз определённо вызванные сомнениями. Нетрудно было догадаться, что со своей репутацией в городе она уже давно разучилась жаловаться на что бы то ни было, привыкнув во всём рассчитывать только на себя.
[indent]  – Боли не стали сильнее, – произнесла она после небольшой паузы. – Они стали как-то подёргивать и пульсировать, – рыжая осторожно оглянулась через плечо. Строгое лицо доктора Ливингстон заставило Крёнен занервничать. Она чуть поёрзала на кушетке, о чего её едва ли не болезненная худоба стала ещё заметнее.
[indent] В ответ на пояснения шотландки немка лишь молча кивнула. Она и сама помнила что-то подобное из разговоров родителей. Перспектива становиться живым барометром её отнюдь не вдохновляла, но вслух жаловаться на жизнь рыжая не стала, лишь едва слышно мрачно вздохнув. Впрочем, всерьёз задуматься об этом она не успела – строгий вопрос молодого врача заставил её чуть заметно покраснеть.
[indent]  – Я делала себе перевязки сама, – негромко произнесла немка. – Бинты кончились у меня четыре дня назад, но рана уже почти зажившей выглядела, поэтому я новые покупать не стала, – она неуклюже развела руками, от чего стала похожей на распластавшегося на берегу тюленя. Уточнять, почему она не приходила все эти дни в больницу, где явно не было проблем ни с лекарствами, ни с перевязочным материалом, Крёнен не стала. Меньше всего ей хотелось перед кем бы то ни было плакаться о том, каким взглядом её провожает теперь едва ли не каждый второй прохожий.
[indent] Внезапная боль заставила её дёрнуться и даже негромко застонать. Аккуратные пальцы доктора Ливингстон надавили на злополучный шрам сильнее, нежели облегающие кожаные штаны, под которыми шрам лишь ныл, пусть и ощутимо, но вполне терпимо.
[indent]  – Больно! – чуть запоздало произнесла строптивая пациентка, но доктор, явно понявшая это и так, внезапно озвучила вердикт, заставивший её замолчать, не то в задумчивости, не то от страха. Перспектива вновь оказаться на операционном столе была ей отнюдь не по душе, а вот возможность немного отлежаться в больничной палате могла хотя бы ненадолго отодвинуть решение всех её многочисленных проблем. Вопрос был лишь в том, чем это обернётся в итоге. С одной стороны, она смогла бы сэкономить хоть что-то из своих и без того незначительных сбережений, попутно спрятавшись от молвы, пока в городе не утихли разговоры об убийствах в лесу и ограблении злополучного музея. С другой – хоть она и успела внести предоплату за съёмную квартиру на месяц вперёд, стоило озаботиться поисками новой работы уже сейчас, чтобы не остаться без денег в августе.
[indent] Крёнен вновь поёрзала на кушетке.
[indent]  – У меня хватает проблем и без этого шрама, – произнесла она, наконец. – Ложиться в больницу обязательно мне?

[indent] Рыжая оглянулась через плечо, пытаясь поймать взгляд доктора. В её зелёных глазах блеснуло подобие стыда.
[indent]  – Я родилась в семье врачей, и таким азам профессии, как наложение и снятие повязок, элементарная обработка ран и тому подобное, меня ещё в далёком детстве научили, – едва заметно нервничая, произнесла она. – Родители хотели, чтобы я по их стопам пошла, вот я и, что со всем сама справиться сумею, подумала. И, если не ошибаюсь, с одним из шрамов у меня это, всё-таки, получилось. Что ж, значит, я себя переоценила. Как обычно, – в голосе Крёнен появилась искренняя досада.
[indent] Она хотела было отвернуться, но передумала и так и осталась в не самом удобном положении, опасно вывернув шею и скосив глаза на девушку-хирурга, не то желая что-то понять по её мимике, не то – хоть как-то понаблюдать за её действиями.
[indent]  – Не беспокойтесь, доктор Ливингстон, – без промедления ответила рыжая на новый, но вполне предсказуемый вопрос. – У меня нет никаких аллергий. По крайней мере на лекарства, – она ободряюще улыбнулась, хотя прекрасно понимала, что доктор и без того вполне уверена в себе.
[indent] Однако стоило доктору Ливингстоун озвучить вердикт, и улыбка тут же пропала с бледного лица пациентки. Девушка вновь надолго замолчала, а её высокий лоб прорезали глубокие морщины. Она прекрасно понимала, что Ливингстон права. Более того, не реши она заниматься самолечением после первого ранения, а останься в стационаре, как на том настаивал хирург, всего пережитого ею в лесу кошмара, а заодно и неудачного ограбления музея могло бы и не быть. Вот только теперь всё это уже не имело особого значения – всё уже произошло. Крёнен тяжело вздохнула.
[indent]  – Я понимаю, – чуть неуверенно произнесла она, – Но, быть может, смогу я амбулаторно лечиться? Приходить на уколы и перевязки, как это раньше делать должна была? – немка сделала паузу, вновь что-то обдумывая. – Я потеряла работу, – заметно тише добавила она, наконец. – И мне найти новую как можно скорее теперь необходимо.

[indent] При виде шприцев Крёнен поёжилась и поспешно отвернулась от Ливингстон, уткнувшись лицом в сложенные руки. Она почти панически боялась ос и их летучих родственников, а заодно и медицинских иголок, и потому очень не любила уколы, предпочитая зажмуриваться, если избежать неприятной процедуры было невозможно. Прикосновение пропитанной спиртом ватки заставило ягодичные мышцы девушки инстинктивно напрячься, от чего первый укол, вероятнее всего бывший обезболивающим, стал только больнее. Рыжая чуть слышно ойкнула, но сумела подавить желание дёрнуться. А вот введение антибиотика, который обладал ещё и весьма ощутимым местным раздражающим действием, заставило её застонать заметно громче и сильно сжать руками края кушетки. На бледном лице вспыхнул  румянец – немке стало стыдно за продемонстрированную слабость.
[indent]  – Спасибо, – стараясь говорить привычным тоном, произнесла она, вновь обернувшись через плечо.
[indent] Зелёные глаза пациентки поймали строгий взгляд доктора, но не моргнули и не потупились. В них не было ни вызова, ни насмешки, ни раздражения. Лишь какая-то почти обречённая уверенность, медленно сменяющаяся глубокой задумчивостью. Крёнен прекрасно понимала, что Ливингстон права – сбегать из больницы с гноящейся раной было не слишком умно, а глупостей она наделать уже успела столько, что хватило бы на всех жителей Штормового острова. Возможно, не вылети она из паба, и амбулаторное лечение имело бы хоть какой-то смысл – оно повысило бы её шансы не потерять работу, но сейчас ей, скорее, следовало, наоборот, на какое-то время исчезнуть, спрятавшись за стенами больницы, пока всё не уляжется. Другой вопрос, что в таком маленьком городе, как Северный Солуэй, столь громкие события забывались очень медленно.
[indent]  – Возможно, мне о работе и так забыть придётся, – мрачно произнесла девушка. – Знаете вы – я двух человек убила? Конечно знаете! Весь город знает! – в её голосе появились истерические нотки. – А если не найду я новую работу в течение месяца, то уже в августе на улице окажусь! Никто не заплачет, если я заживо из-за загноившегося шрама сгнию, не так ли? – её лицо раскраснелось ещё сильнее, теперь уже не от стыда, а от истерики. Пальцы на её правой руке вдруг чуть сжались, словно она что-то в ней держала, а указательный характерно дёрнулся. Взгляд её зелёных глаз затуманился, но вдруг резко прояснился, а лицо почти мгновенно побледнело. – Простите! – почти испуганно произнесла внезапно рыжая.

[indent] Несмотря на то, что уколы она перенесла отнюдь не стоически, когда дело дошло до непосредственной обработки раны, немке удалось совладать с собой, и она уже не стонала и не дёргалась, хотя процедура, даже несмотря на обезболивающее, была отнюдь не из приятных. Выслушав Ливингстон, она кивнула и осторожно села на кушетке.
[indent]  – Похоже, бикини мне уже никогда не носить, – негромко проворчала она и покачала головой. – Я поняла всё. Пожалуйста, передайте мои извинения врачам, которые мою жизнь и ногу спасли, за то, что я так бездарно с их работой поступила, доктор Ливингстон, – добавила Крёнен после долгой паузы и потянулась за штанами. – Наверно, следовало мне сегодня юбку надеть, – смущённо пробормотала она, осторожно одеваясь. Облегающие штаны грозили потревожить повязку, но выходить из больницы без них рыжая не собиралась из элементарных соображений приличия. Конечно, в палате они ей вряд ли бы понадобились, но госпитализация никак не укладывалась в планы строптивой пациентки.
[indent] Шотландка отреагировала на её короткую истерику не более чем профессионально, но на бледном мрачном лице немки вдруг расцвела робкая благодарная улыбка. После всего, что ей пришлось выслушать в свой адрес за последнюю неделю, даже простое нежелание судить её казалось девушке если не поддержкой, то уж точно верхом объективности.
[indent]  – Спасибо, – произнесла она чуть дрогнувшим голосом. – Почти все на этом острове осудили меня уже. Да, да, я сама виновата в том, что так их настроила, но их, подобно диким зверям, по лесу не гнали, кровь пустив, – рыжая обняла себя за плечи и ссутулилась, по её худому телу пробежала крупная дрожь. Казалось, она сейчас заплачет.
[indent] С минуту немка так и сидела на краю кушетки в наполовину надетых кожаных штанах, устремив затуманившийся взгляд зелёных глаз куда-то одновременно и на шотландку, и сквозь неё. Казалось, ещё немного, и она так и рухнет на пол, окончательно потеряв сознание, но голос доктора Ливингстон внезапно вывел пациентку из своеобразного ступора. Рыжая вздрогнула и вдруг покачала головой.
[indent]  – Доктор Ливингстон, мне нельзя в больнице оставаться, – негромко, но жёстко произнесла она. – Дело не только в том, что мне новую работу необходимо найти. Я не могу долго в четырёх стенах находиться. Они давят на меня. В квартире ли, в больничной ли палате, я себя так, словно меня уже осудили и в тюремную камеру посадили, чувствую. Я думала, что теперь леса бояться буду, но нет, я в клетке оказаться боюсь, – бледное лицо Крёнен исказил неподдельный ужас, почти сразу же вновь уступивший место мучительной задумчивости, а её прояснившиеся зелёные глаза буквально впились в лицо Ливингстон. – Я помню вас, – почти прошептала вдруг рыжая. – Я помню ваше лицо, ружьё в мои руках. Но откуда? Их было только двое, и вас с ними никак не могло быть. Но вы были там. Не с ними. Нашли вы меня в лесу? – в голосе девушки вновь появились истерические нотки.

[indent] Крёнен коротко кивнула и кисло улыбнулась.
[indent]  – Я полагаю, мне всё равно ещё месяц или два этого ждать придётся, – она чуть слышно вздохнула. Хотя рыжая упорно делала вид, что её не слишком волнует собственная внешность и почти что прятала свою женственность за брутальными костюмами и грубоватыми манерами, она всё равно оставалась девушкой, пусть уже и не очень молодой. – Да, вы правы, – вновь кивнула рыжая в ответ на замечание доктора Ливингстон. – Мне следовало самой догадаться, – она осторожно натянула злополучные штаны, ухитрившись не потревожить повязку.
[indent] Внимательный взгляд доктора показался балансировавшей на грани истерики пациентке пронизывающим. Она чуть ссутулилась и крепче обняла себя за плечи, а её зелёные глаза забегали по процедурному кабинету, словно боясь встретиться с проницательными голубыми глазами Ливингстон, но то, как они останавливались на всём, что хоть как-то можно было использовать в качестве оружия, подсказывало, что рыжая пыталась найти хоть что-нибудь, чтобы защититься. Вопрос был лишь в том, зачем оно ей – просто, чтобы почувствовать себя хоть немного защищённой, или же она всё-таки решила, что девушка напротив неё – пособница тех, с кем ей пришлось столкнуться в лесу, и теперь захотела довершить начатое. И всё же спокойный голос доктора Ливингстон смог вернуть напрягшейся, словно сжатая пружина, Крёнен способность мыслить хоть немного критически. Она помотала головой и как-то обречённо кивнула.
[indent]  – Да, – в голосе рыжей почти не осталось эмоций. – Я не справлюсь. Я не справилась уже. Мне снится каждую ночь, как меня по лесу гонят, я кровь теряю, а лес мне, чтобы я за него отомстила, шепчет и обещает от любых бед за это укрыть. Но хуже всего то, что, когда я просыпаюсь, то, что тогда правильно поступила, понимаю… – немка осеклась и виновато посмотрела на шотландку. – Простите. Я не должна вас этим грузить была, – чуть дрожащим голосом произнесла она. – Я хочу сказать только – большое спасибо. Я – ваша должница, – Крёнен вновь замолчала и обвела процедурный кабинет рассеянным взглядом, уже ни на чём не задерживая подёрнувшиеся туманом зелёные глаза. – Вы правы, доктор Ливингстон, – произнесла она после долгой паузы. – Я останусь в больнице, но только до вечера. Если только не станут другие пациенты возражать, что меня рядом с ними положат.

Отредактировано Undine Kroenen (2017-12-27 15:49:20)

[indent] Во взгляде, которым Крёнен ответила Ливингстон, причудливо смешались благодарность, какая-то непонятная настороженность и почти обречённая усталость.
[indent]  – Помочь мне? – без тени насмешки или злобы переспросила она. – Можно ли мне помочь? Тюрьма или сумасшедший дом ждут меня, не так ли? – девушка тяжело вздохнула, но тут же вновь виновато посмотрела на интерна. – Простите. Это зависит, всё равно, не от вас, а моё нытьё, наверно, вам уже давно надоело, – она робко улыбнулась, не то виновато, не то ободряюще. – Я знаю, насколько надоедливыми пациенты быть могут – родители таких при мне за столом обсуждали, а иногда и мне самой рассказывали. Я не думала никогда, что одной из них когда-нибудь стану, – рыжая развела руками.
[indent] Она осторожно поднялась с кушетки и прошлась по процедурному кабинету. Небольшую хромоту, бросавшуюся в глаза при её появлении, как рукой сняло. Робкая благодарная улыбка на бледном лице немки стала смелее.
[indent]  – Ещё раз большое спасибо, доктор Ливингстон, – уже заметно веселее произнесла она. – Я чувствую себя гораздо лучше, – рыжая осторожно провела ладонью по штанам, проверяя, не сбилась ли повязка.
[indent] Глядя на то, насколько уверенной стала её походка, и как она ссутулилась, стоило доктору Ливингстон позвонить в отделение, впору было начать опасаться, что Крёнен вновь начнёт яростно отказываться от госпитализации, на которую только что настолько внезапно согласилась, однако вместо этого она лишь вновь присела на край кушетки, скрестив руки на груди.
[indent]  – Вы ведь дочь Джорджины Ливингстон и сестра Терезы, не так ли? – осторожно спросила рыжая. – Простите, если я ошиблась, и моё любопытство тоже. Сдаётся мне, мои дни на Штормовом острове сочтены, а если я в больнице задержусь, то уже сама это сделать не успею. Пожалуйста, передайте Терезе мой привет, а вашей матери – мои извинения за тот инцидент на Дне Независимости, – бледное лицо девушки залилось стыдливым румянцем.

[indent] Ответом интерну вновь стал полный искренней благодарности, немного неуверенный взгляд. Нетрудно было догадаться, что привыкшая полагаться во всём на себя, демонстративно презирающая жалость, гордая немка всё же достигла того предела прочности, когда, хотелось ей того или нет, она уже не могла обойтись без даже такой поддержки, шла ли та от чистого сердца или от профессионального долга. Да и принять её ей было куда легче от незнакомого человека, нежели от кого-то из друзей или, тем более, родных.
[indent]  – Наверное, это смешно, – задумчиво произнесла она. – Я не пыталась никогда в Северном Солуэе своей стать, а теперь это место своим домом ощущаю. Имею ли я право так говорить? – рыжая чуть слышно вздохнула. – Да, всем хочется иногда выговориться, – повторила она за Ливингстон. – Но вы – хирург, а не психотерапевт и, тем более, не священник, вы всё это выслушивать не обязаны. Спасибо, – Крёнен кивнула и вновь поднялась с кушетки.
[indent] Она не стала мерить процедурную шагами, а лишь расправила плечи и чуть потянулась. На её бледном лице вновь появилась тень сомнения, но рыжая лишь молча кивнула в ответ на очередную попытку интерна убедить её в своей правоте. А потом ещё раз, уже в знак благодарности. Она хотела было что-то сказать, но в этот момент за ней пришли.
[indent]  – Добрый день, – Крёнен обернулась к медсестре и покачала головой. – Нет, нет, спасибо. Я дойду до палаты сама, если доктор Ливингстон не возражает, – она вопросительно посмотрела на интерна.