Они сидели на ступенях заднего крыльца небольшого дома, расположенного в черте города - трое мальчишек: Эдвард Скофилд, Энди Кирст и Скотт Годфрей. Томми Коффи, и Счастливчик Гаррисон не пришли по каким-то причинам, которые казались тем троим до смешного банальными. "Предки" Большого Кирста отправились на материк на два дня проведать преклонного возраста бабушку Кирста в больнице, оставив отпрыска дома за скверное окончание шестого класса. Энди едва не прыснул со смеху, когда отец холодным тоном сказал, что сын наказан и останется дома до их с матерью возвращения, но все же сумел сдержаться. Кирст-Старший строго наказал заниматься круглыми сутками и носа не показывать за дверь. Пока родители были дома, этому наказу сложно было противится, но вот они уехали, и Большой Кирст был только рад такому повороту событий, ведь поездка в больницу могла стать настоящим кошмаром. И о чем только думали его "предки".
Солнце уже закатилось, и длинные тени растворились в полумраке. В сгущающихся сумерках светился "кошачий глаз" тлеющей сигареты. Струйка дыма медленно поднималась в небо, на котором зажигались все новые и новые звезды. Мальчишки передавали ее по кругу почти с трепетом. Задний двор Кирстов был надежно скрыт от посторонних глаз так, что никто не мог видеть, чем они занимались.
- Кайф... - Голосом человека, познавшего настоящее счастье в жизни, проговорил Большой Кирст. Он затянулся, выпуская светлое облако и откинулся назад так, что его грузная голова, покрытая темно-каштановыми волосами, почти касалась коврика для ног перед дверью. - А Малышка Эдди все еще курит как девчонка? - Он весело хохотнул, - Малышка Эдди не боится заработать рак губы? Нам бы этого очень не хотелось: таскаться на материк, чтобы навещать тебя и все такое, точь-в-точь как мою бабулю!!
- Заткнись Кирст, заткнись, ублюдок! - Эдди вот-вот был готов набросится на того с кулаками.  Со стороны это выглядело забавно, если учесть комплекцию Эдварда Скофилда, который весил почти вдвое меньше Кирста-Младшего.
Эд сдался совсем недавно. Сделав свою первую затяжку, жутко закашлялся и здорово напугался, однако еще больше боялся того, что над ним будут потешаться лучшие друзья. Почти так же он боялся рака губы. - Дай сюда! - Процедил он и забрал сигарету из пухлых пальцев-колбасок ухмыляющегося младшего Кирста. Плотно сжав губы на фильтре, втянул в себя дым. Он смотрел на Энди и Скотта блестящими, широко раскрытыми глазами, а затем, не выдыхая, втянул в себя воздух, как еще три дня назад учил его Скотт, когда они прогуливались по лесу. На этот раз он не кашлял, а голова закружилась, что заставило Эдди ухватиться за ступеньку. Большой Кирст громко расхотался и издевательски захлопал в ладоши.
- Хватит, Большой Кирст, - снисходительным тоном начал Скотт. Он задумчиво наблюдал эту сцену, а на губах его блуждала легкая улыбка. Этот толстяк был прав: чертовски кайфово вот так вот сидеть, курить и ощущать, как летний ветерок треплет волосы. - Ты молодец, Эд, я знал, что рано или поздно у тебя получится. - Годфрей забрал сигарету у приходящего в себя друга, подмигнув тому, и глубоко затянулся. Он считал себя уже бывалым в этом деле, как-никак прошло три месяца с его первого раза. Скотт даже пробовал пускать колечки, но все попытки терпели неудачу.
- Да, да, Эдди, ты молоток, нам до тебя далеко, - Большой Кирст поднялся, вытирая навернувшиеся от смеха слезы. - Я оставлю вас, дамы. Кажется, последний стакан лимонада оказался лишним... Не скурите все без меня! - В голосе не было и намека на угрозу. Он неспешно проследовал вглубь участка, к забору, насвистывая под нос песенку.
- Не обращай на него внимания, Эдди, ты прекрасно знаешь, что это не со зла, кроме нас у него нет друзей и ему это известно. - Скотт передал сигарету. Скофилд немного помедлил, но не отказался.
- Я знаю, - согласился Эдвард. Его лицо разгладилось, и на губах появилась тень улыбки: он смотрел на своего обидчика, который отливал, повернувшись к ним спиной, да еще и пританцовывал. - Придурок... Это же его собственный забор!
Где-то в траве застрекотали кузнечики. На часах уже должно быть не меньше половины двенадцатого. Но Скотт заранее позвонил матери и наплел, что переночует у Эдди, а тот, в свою очередь, тоже самое сказал своим "предкам", мол поживу у Скотти пару деньков. Линда Годфрей предложила сыну переночевать с друзьями в домике на дереве и несколько удивилась отказу. Она не могла понять, чем таким интересным можно заниматься у Скофилдов.
- Ага, шельма, понравилось-таки! - Большой Кирст подскочил к ним, выхватывая сигарету у Эдди. - Хоть в чем-то ты перестанешь быть слабаком!
- Хочешь сказать, ты такой смелый, жирная задница? - Огрызнулся Эдди.
- И правда, разве это не ты начал меня отговаривать, когда я рассказал вам о том, что хочу пробраться в шахту ночью? - Поддержал Скотт.
- Шахта - фигня! - Нервно усмехнулся Энди. По его виду нельзя было сказать, что он действительно так считает. Толстяк даже покраснел до кончиков ушей, хотя в темноте сложно было сказать наверняка, так ли это. - Вы разве верите в эти сказочки? - отвечать не имело никакого смысла, и Большой Кирст продолжил, - А вот пробраться в какое-нибудь муниципальное здание или частный дом... - Он задумался, - положим, кондитерскую той тетки, как ее, забыл...
- Бэллингтон, - подсказал Эдди.
- Точно! Это гораздо опаснее. Копы, шокированные родители и все такое, страшно? - Он, не моргая, смотрел Скотту в глаза.
- Бред какой-то, - Годфрей сощурился, чуя, что этот сумасшедший еще не закончил, - Конечно же не боюсь!
- Тогда ты не откажешься сыграть в игру! - Не унимался Энди, - в самую простецкую: кинем монетку, а? Кто проиграет, лезет к Бэллингтон за пирожками!
- Ты, придурок, я не буду таскать тебе пирожки! - Возразил Эдди.
- Тебя никто и не просит, ты уже проявил себя сегодня, - с едва различимым презрением бросил Большой Кирст. - Скотти, дорогуша, ты испугалась? - Он повысил голос до омерзительного фальцета. - Я могу проиграть также как и ты и я иду на это, я не сыкло!
Скотт затянулся в последний раз и демонстративно потушил окурок о ступеньку, с удовольствием наблюдая, как скривился Кирстон. Впрочем, тот промолчал.
- Идет! - согласился Скотт, - Доставай монету, Эд, будешь нейтральной стороной. У этого придурка шило в жопе, ему надо остыть. У меня орел!
Энди не стал возражать. Скофилд выудил из кармана десять пенсов, посмотрел сначала на Годфрея, потом на Кирста и неуклюже подбросил монетку, и чудом поймал, не дав той упасть и укатиться. Все наклонились над его рукой, которая скрывала судьбу одного из спорщиков. Эдди медленно убрал ее, открывая взору поблескивающую в темноте монету. Энди с облегчением выдохнул, а сердце Скотта упало. Они молча смотрели друг на друга около четверти минуты. Казалось, даже пыл Большого Кирста слегка поубавился.
- Если все обойдется, мы присоединимся к тебе. - Тихо проговорил зачинщик.
- Тебе легко говорить, придурок, - осадил его Скотт. Он достал еще одну сигарету и чиркнул зажигалкой. Обычно ребята не раскуривали больше одной за раз, но сейчас никто не стал возражать, кроме того, это была его добыча. - Мне надо настроиться.
Большой Кирст добыл открытую бутылку вина, и каждый из них приложился к ней, сделав по хорошему глотку. Скотт же сделал целых три. Он прекрасно понимал, что в случае провала перегар не улучшит его положение. Но мальчишка старался об этом не думать. Друзья подождали, пока совсем стемнеет и направились в центр города.
Скотту все это напоминало сюжет "Удела Салема" Стивена Кинга. С той лишь разницей, что кондитерская миссис Бэллингтон не была страшным покосившимся от времени домом и в ней не водились привидения. Годфрей задавался вопросом, а заставил бы он выполнить уговор Большого Кирста, если бы на ладони Эдди оказался орел. И пришел к выводу, что конечно же заставил бы.
Троица кралась вдоль улицы,прислушиваясь к каждому шороху. И вот показалось то самое здание. Скотт бывал в этой кондитерской, знал владелицу и ее дочерей, с одной из которых общалась Мери. От этого ему стало не по себе. Но отступать было поздно.
- Удачи, Скотт, - Тихо промямлил Эдди. Большой Кирст промолчал. Годфрей махнул рукой и пересек улицу, стараясь прятаться в тени деревьев и не попадать под желтый свет фонарей. Он осмотрел здание. В больших окнах не было и намека на свет. Мальчишка скрылся под навесом, где стояли вынесенные на лето столы и стулья. Огляделся, в поисках какой-нибудь отправной точки. Он даже обошел кондитерскую и уже готов был повернуть назад, как вдруг заметил окошко, которое, судя по всему, должно вести в подвал. Скотт был не уверен, но убедиться все же стоило. Он присел на корточки и принялся осматривать и ощупывать железную решетку. Она не была приварена, а только привинчена с внутренней стороны большими шурупами. Отвертки у Скотта, само собой, не оказалось, но он попробовал покрутить их пальцами. К его огромному удивлению, два шурупа, правый верхний и левый нижний, поддались и вскоре лежали у ног новоявленного взломщика. Но оставались еще два. Скотт порылся в карманах и обнаружил злополучный десятипенсовик, точно такой же, как тот, что решил его судьбу. Он примерил монету к прорези шурупа и она подошла как родная. И почему сейчас ему так везло...
И вот последний шуруп снят. Он выскользнул из резьбы и со звоном упал на пол внутри помещения, в которое собирался проникнуть Скотт. Сердце Годфрея прибавило ход. Он мысленно успокоил себя и с усилием потянул решетку на себя. Раздался неприятный скрежет, режущий барабанные перепонки, но решетка поддалась и покинула свое место. Скотт заметил петли, видимо, это маленькое окошко забыли закрыть. Окажись оно запертым, он не стал бы разбивать стекло. Ширины и высоты окна хватало как раз на то, чтобы мог пролезть ребенок его комплекции. Скотт Выдохнул, развернулся спиной к мини проходу и осторожно спустил в неизвестность сначала одну ногу, затем вторую. И вот уже торс исчез внутри. Со стороны окно походило на раскрытый рот чудища, который поедал глупого маленького мальчика.
Скотт повис на руках, ища ногами опору. Прыгать было страшно, а на то, чтобы подтянуться обратно уже не хватало сил. Он поболтал ногами еще немного в тщетных попытках нащупать какой-нибудь выступ, и разжал пальцы. Он сморщился от боли: приземление было не мягким и мальчишка отбил ступни.
Как и предполагал Скотт, помещение, в которое он попал, было похоже на подсобку. Он отошел от своего лаза, и едва не свалился, наступив на шуруп. Сказав себе, что нужно быть осторожнее, Годфрей ощупью проследовал дальше, поднялся по ступенькам и вышел из подсобки. Дверь с надписью "Служебный выход" мягко закрылась за ним, и его взору представилось помещение, освещенное уличными фонарями. Страх Скотта сменился восторгом. Он прошел к витрине. Его пальцы заскользили по холодному прозрачному стеклу, за которым можно было различить разную выпечку. Вот этот рулет он пробовал на прошлой неделе. От мыслей о еде его затошнило и он отвернулся от прилавка.
Скотт не обратил внимания на красные горящие огоньки камер, которыми было утыкано помещение.

Отредактировано Scott Godfrey (2016-08-19 17:43:43)

Тишина. Лишь приглушенное урчание холодильников в кухонном помещении, да легкий звук от соприкосновения кроссовок с полом, нарушали ее. Скотти медленно прохаживался между столов и стульев, заглядывал за витрины, туда где обычно стояла Миссис Бэллингтон или реже ее дочери, туда, куда бы он никогда не зашел при других обстоятельствах. Все это было приключением, которым можно поделиться с друзьями, и в то же время внушающим ужас.
Как бы там ни было, Скотта тянуло на подобные шалости. Например, Годфрей всегда мечтал побывать в школе ночью, во внеурочное время и побродить по пустым классам. Может он так и сделает после выпуска: подождет, когда здание опустеет, двери закроются, охранник прикорнет перед телевизором, а он в это время, непременно с какой-нибудь симпатичной девчонкой, допустим Дебби Харрисон, исследует такую знакомую и в то же время чужую школу. И, кто знает, быть может Дебби "даст" ему в классе биологии, если, конечно, Скотту не удастся завалить ее раньше. Он отогнал от себя подобные мысли. В любом случае, Скотти сейчас не мог думать ни о чем, кроме того, что он сейчас делает и как вообще пошел на такое.
В кармане замигал мобильник. Скотт предусмотрительно отключил звук, а вместе с ним и вибрацию, потому что боялся надуть в штаны от неожиданности. Именно поэтому он не обратил на поступивший вызов никакого внимания. Через какое-то время послышался свист, которому Годфрей тоже не придал значения. Перед тем, как пуститься в эту авантюру, Скотт не оговорил с друзьями никаких условных сигналов. Следовательно, ему и в голову не могло прийти, что этот свист что-то значит. А значил он многое, как и ожесточенные взмахи рук Большого Кирста. Но Скотт старался не подходить к окнам, чтобы его не заметили случайные прохожие.
Мальчик продолжал осмотр всего вокруг: столов, стульев, витрин и прочего. В свете уличных фонарей все это смотрелось совершенно иначе, не так как при дневном. Тени принимали очертания странных пугающих фигур, которые скалились и выпускали когти. Скотт всякий раз вздрагивал, когда замечал новую. Затем, присмотревшись, он понимал, что это всего лишь игра воображения. Но легче ему от этого не становилось.
Годфрей даже забыл, зачем он здесь и о том, что промедление может дорого стоить. Но перед мысленным взором возникла ухмыляющаяся пухлая морда Энди, а внутренний голос повторил фразу "Копы, шокированные родители и все такое..." с той же интонацией, и осознание вернулось к мальчишке.
Свист повторился. По полу скользнул свет фонаря. Поначалу Скотту показалось, что это очередная игра его воображения. Но, черт возьми, она длилась слишком долго. И вот в проходе показалась тень. В отличие от тех, что постоянно мерещились Годфрею, она двигалась. Скотт замер. В один момент в кровь выплеснулось столько адреналина, что все конечности разом онемели, а голова вновь закружилась, как от тех трех глотков вина. В то же мгновение стало ясно: и значение свиста, и мигающие отсветы из кармана джинсов, и даже непонятный щелчок, который, по всей видимости, на самом деле издал повернувшийся в замке ключ. Впрочем, поезд уже ушел.
Скотт услышал голос. К горлу подступила тошнота та, которая обычно появляется в подобных ситуациях, когда очень страшно. Ему стоило невероятных усилий подавить рвотный рефлекс. В противном случае Скотти испачкал бы пол, забрызгав все, что находилось в радиусе поражения, включая свои собственные кроссовки.
В глаза ударил луч фонаря, ослепив непутевого добытчика сладкого. Скотт пропустил первый вопрос мимо ушей. Значение имел не смысл, только голос. Разглядеть тень не удавалось, само собой, виноват фонарик, но голос... Он узнал его, не сразу связал с обладательницей, однако узнал.
В подобных ситуациях единственным выходом, если такой вообще имел место, было сматывать удочки и бежать сломя голову. Положение Годфрея осложняло еще и то, что он знал девушку, которая сейчас стояла перед ним. Да и как бы не хотел Скотт оказаться подальше отсюда, он не мог заставить себя сдвинуться с места ни на шаг. Он в очередной раз сглотнул горькую, обжигающую горло массу. Страшно хотелось пить. Скотти даже не заметил, как на глаза навернулись слезы. Он злился на Большого Кирста, на Энди и конечно же на себя.
- Я... - Начал было мальчишка, и в этот самый момент не сумел сдержать рвоту.

Отредактировано Scott Godfrey (2016-06-24 12:55:40)

Горячая горько-кислая масса заполнила горло, рот, грозя пойти носом, поэтому вариантов, кроме как исторгнуть ее больше не оставалось. Рефлекторно Скотт согнулся пополам, ноги его дрожали, а перед глазами на полу как по волшебству росла лужа. В темноте трудно сказать, какого она цвета, но Годфрей подозревал, что он вряд ли был в тон начищенному кафельному полу кондитерской. И кроссовки... Еще мгновение назад они были совсем как новые, а теперь на них красовались грязные пятна с прилипшими кусочками не переваренной пищи.
Не так, черт возьми, он представлял себе свою первую рвоту от алкогольного опьянения. Это должно было произойти на какой-нибудь вечеринке, где бы он в обнимку с туалетом просидел всю ночь. Или лучше блевануть с балкона на голову какому-нибудь бедолаге. Вот это было бы круто! На самом же деле Скотт прекрасно осознавал, что ни алкоголь, ни скудный ужин не могли служить главной причиной расставания с содержимым желудка. Сиди он дальше на крыльце Большого Кирста, или, еще лучше, у себя в домике на дереве, этого бы не произошло.
Годфрей отступил от вонючей лужи, вытирая рот тыльной стороной ладони. Он ожидал новых позывов, но у него получилось лишь рыгнуть. Казалось, самое страшное уже позади. Или же нет. Ведь он по-прежнему в темном помещении кондитерской, по-прежнему является незаконно проникшим туда кретином, и на него по-прежнему смотрит молодая девушка. Или же она отвернулась, не желая наблюдать за этой, не самой приятной сценой. Скотту не хотелось проверять.
Он так и остался бы стоять в полусогнутом состоянии, если бы Бэллингтон не потрясла салфеткой у него перед носом. Скотти с охотой принял ее, однако все еще не поднимал глаз. Он притянул к себе ближайший стул, который издавал противные скрежещущие звуки, пока его передвигали, и тяжело опустился на сидение. Пить теперь хотелось еще больше, но Годфрей держал язык за зубами, осознавая, что просить что-либо сейчас не лучшая идея.
- Я не испугался, - тихим хриплым голосом возразил Скотт. От части, это было правдой. По крайней мере, мисс Бэллингтон не могла напугать, разве что, если бы приодела какую-нибудь жуткую маску. А вот сложившаяся ситуация, напротив, внушала ужас. Но Годфрей этого не озвучил. - Извините, - Наконец выдавил он из себя. Это оказалось не просто. Скотта всегда раздражало, когда с ним говорили как с маленьким, да еще и таким тоном.
Он поднялся со стула и проследовал в подвал, обогнув лужу. Скотти выбрал не самый короткий путь, зато этот путь пролегал на достаточном расстоянии от девушки. И как он мог забыть ее имя. Впрочем, с какой стати он должен был помнить такие подробности. Теперь его больше волновало, что же будет дальше. Вариантов развития событий была масса, но больше всего его тревожили все те же слова: копы, шокированные родители и все такое...
Скотт толкнул дверь подвального помещения. Давно привыкшие к темноте глаза быстро обнаружили все необходимое: швабра и ведро. Эдакий набор для тех, кто любит залезать на чужую территорию и блевать там, на глазах у хозяина. Годфрей огляделся по сторонам: ничего, похожего на раковину или шланг для подачи воды обнаружить не удалось, и он поплелся обратно.
- Где взять воду? - Повысил он голос, чтобы его услышали. Но не дожидаясь ответа, подошел к девушке ближе. Теперь Скотт говорил совсем тихо, - мисс Бэллингтон, Вы же не будете... Ну, никуда звонить? - Он впервые поднял на нее глаза, уже готовый, если понадобится, пустить слезу.

Отредактировано Scott Godfrey (2016-07-10 20:24:31)

Напряжение отступало по мере того, как до Скотта доходил смысл сказанного девушкой. Легкая, едва заметная улыбка заиграла на его губах. Он мысленно поблагодарил Бэллингтон и развернулся в указанном направлении. Швабру, чтобы лишний раз не таскаться с ней, он прислонил к тому самому стулу, на котором уже успел посидеть.
Неспешно, чуть шаркая грязными кроссовками по полу, Годфрей поплелся в туалет. На этот раз он предпочел включить свет. В голову тут же ударила молния боли, проникшая вместе со светом через глаза. Скотт поморщился, пробурчав под нос ругательство, и уставился на свое отражение в прямоугольном зеркале. Поначалу, он не узнал того, кто смотрел на него: прилипшие ко лбу влажные пряди волос, осунувшееся лицо с огромными глазами-дырками, мокрая футболка, на которой в нескольких местах (под мышками и у ворота) расплывались пятна пота. Он с отвращением отвернулся, не желая видеть себя в таком жалком состоянии. С этим надо было что-то делать.
Скотт стянул с себя вонючую ткань. Сейчас ее хотелось выбросить, и, если бы он не смог найти тряпку, смело использовал бы в качестве нее свою футболку. Поворот крана, и вот в керамическую поверхность раковины ударилась струя холодной воды. Мальчик подставил под нее руки, и по всему телу стайками побежали мурашки. Он готов был засмеяться как человек, который неделю провел в пустыне под палящим солнцем. Склонившись над раковиной, он принялся жадно пить живительную влагу. Как бы смешно это ни звучало, но такой вкусной воды он еще никогда не пробовал. Утолив жажду, Скотт умылся, однако оставалось еще одно дело, прежде чем он перейдет к тому, зачем сюда пришел. До того как джинсы встретились с полом, он и не представлял как сильно ему хотелось отлить.
Закончив со всем жизненно необходимым, Скотти наполнил ведро и, прихватив с собой тряпку, вышел из туалета. На обратном пути ему встретилась дверь, через которую он проник сюда. Эта дверь манила к себе: брось ведро, открой меня и беги, беги, беги! Но, каким бы сильным ни было это желание, Скотт понимал, что это не лучшая идея. Кроме того, ему понравилась история, которую рассказала Бэллингтон, и он хотел знать подробности. Годфрей обожал слушать истории. Поэтому, когда старшие собирались за праздничным столом, он никогда не уходил, как делала Мэри, а оставался, чтобы узнать какую-нибудь интересную историю или даже в который раз послушать уже знакомую.
- Мерфи...Это ему принадлежал тот клочок земли, на окраине? - Начал издалека Скотт. - Мама говорила, что он теперь отошел городу, но что-то мне подсказывает, что кое-кто пригреб его к рукам, судя по тому, что там стоится. - Он говорил так, словно вел светскую беседу за чашкой чая.
Годфрй выловил тряпку из ведра и плюхнул ее на пол. Во все стороны полетели брызги, и Скотти понял, что облажался: ее следовало сначала отжать. Он встал на колени - это было самым удобным положением, а о швабре он и думать забыл - и принялся неумело собирать рвоту, смешавшуюся с водой, и стряхивать все это месиво в ведро. Часть воды растеклась по полу, и Скотт почувствовал, как из сухих джинсы стали мокрыми в области коленей.
- И как же он выглядел, когда стал трупом? - Поинтересовался Скотт, подняв глаза на Бэллингтон. У него была еще масса вопросов. - Тебе...Вам было страшно? - Сейчас мальчишка задумался, как правильно обращаться к хозяйке. Его двоюродная сестра, которая была в два раза старше, страшно злилась, когда дети говорили "Вы" в ее адрес и называли тетей.

Отредактировано Scott Godfrey (2016-07-12 11:34:30)

Скотт сглотнул, глаза его расширились, он неотрывно смотрел на рассказчицу, продолжая машинально возить тряпкой по полу. Лужа уже порядочно вымахала в размерах, и, пожалуй, стоило прекращать дурачиться. Тряпка вновь отправилась в ведро, на этот раз Скотт хорошенько отжал ее, и дело пошло.
- Круто! - Выдохнул мальчишка с неприкрытым восторгом. Ему нравилось, как говорила Бэллингтон, и он впитывал слова, сказанные ею получше той тряпки, что сейчас уже почти справилась с поставленной задачей. Его взгляд проследовал за пальцем девушки. А она ничего такая, будь лет на семь моложе, он попытал бы счастье. Но...
За окнами послышался гул мотора. Скотт хотел было задать новый вопрос, но едва не опрокинул ведро с блевотной водой, чуть не перечеркнув тем самым все свои труды. И с каких пор он стал таким пугливым? Ему это не нравилось. Где-то в районе солнечного сплетения все сжалось. Опять. Лишние глаза были ни к чему. Впрочем, когда он представил, как, должно быть, со стороны выглядит происходящее в кондитерской, губы его тронула легкая улыбка. Вот мисс Бэллингтон сидит, попивая кофе, эдакая королева на троне, а где-то там на полу - полуголый мальчишка что-то усердно натирает. Ну, настоящий раб с плантации! Разве что цвет кожи не тот. Предыстории же никто не знает, а люди склонны оценивать ситуацию по первому впечатлению.
Осветив на мгновение помещение фарами, нарушитель спокойствия скрылся. Длинные тени опять поползли по потолку, чтобы потом раствориться в полумраке. Кажется, это был пикап зеленого цвета - мальчик не мог четко разглядеть из-за столов и стульев. А у Годфрея-Старшего был серого. Но что отец мог делать в час ночи в центре города? Тем не менее, Скотт как бы между делом заметил:
- А ведь нас отлично видно с улицы, не так ли? - Он вновь с опаской бросил взгляд в сторону огромных окон, словно ожидая, что пикап даст задний ход. Они сейчас были как в аквариуме, пусть даже свет приглушенный. У рыбок тоже обычно не прожектора стоят, но их прекрасно видно. Почему-то сейчас он предпочел бы оказаться в темном углу, нежели при свете тусклой лампы. Наверное потому, что у случайных прохожих все же могли возникнуть к нему определенные вопросы.
Скотт поднялся с колен, вытирая мокрые руки о джинсы. На его достаточно субъективный взгляд работа была выполнена на высочайшем уровне. Полу оставалось только высохнуть, чтобы Бэллингтон могла в этом убедиться. Пока что он был еще влажным и отбрасывал яркие блики. Скотт потянулся, разминая порядком затекшие мышцы спины и поясницы. Послышалась череда громких щелчков - это позвонки встали на место. Он оглянулся, и перед его взором во всей красе предстали витрины с разнообразными сладостями. Несмотря на привлекательный вид выпечки, Скотт все еще не мог спокойно смотреть на съестное.
- А здесь красиво, - задумчиво проговорил ребенок, ему просто необходимо было что-то сказать, ведь теперь его руки были не заняты, и он не знал, что делать дальше. Впрочем, мальчишка не кривил душой. - Кондитерская когда-нибудь работала ночью? - Сам он такого припомнить не мог. Хотя, о чем он говорит, зимой же темнеет рано.
Здесь его миссия была выполнена. Он исправил то, что сам натворил. Теперь нужно только вернуть на место ведро и швабру. Или нет... У Скотта же еще осталось дело. В том, что двое тех смывшихся придурков знают, что он пробрался в кондитерскую, сомнений не возникало. Ничего, он еще потребует с Большого Кирста то, что Годфрею причитается по праву. Но необходимо было вещественное доказательство, чтобы он мог всласть позлорадствовать и укрепить свой авторитет еще сильнее. Поэтому Скотти прикинул, было ли в карманах джинсов что-нибудь еще помимо мелочи, которая послужила ему ключиком. Тем не менее, он решил пока повременить с этим. Еще кое-что не давало ему покоя.
- Мисс Бэллингтон, Вы любите тайны? - поинтересовался Скотти, чуть прищурившись. Внезапно он понял, что ему нужны гарантии. - Кажется, у нас с Вами появилась одна общая. - Он стоял с ведром в руке, глядя девушке прямо в глаза.

Отредактировано Scott Godfrey (2016-08-04 15:54:58)

Еще какое-то время выдержав взгляд серых глаз Бэллингтон, Скотт помялся на месте и моргнул, потупив взор в пол. Кажется, это входило в привычку. Он даже не отдавал себе в этом отчета, но, не глядя в глаза кому бы там ни было, он чувствовал себя гораздо увереннее. Скотти ощущал иронию в голосе девушки, скрывала она ее неумело, видимо, не особо старалась. Прямо как его сестра разговаривала с ним, в присутствии родителей. Эдакая снисходительность, которая сильно раздражала Скотта. Впрочем, сейчас он готов был с этим смириться.
- Хорошо. - Годфрей тщательно подбирал слова. Казалось, вот-вот серьезное выражение лица собеседницы растает, словно его не было, и она рассмеется прямо ему в лицо. - Значит, я могу рассчитывать и на то, что никто не узнает, как Скотт Годфрей не справился с нервами и... - он сделал паузу, раздумывая над дальнейшим повествованием, - и страхом, и его, то есть мой желудок вывернул все наружу... - Ключевое слово здесь - страх. Скотт был в том возрасте, когда хочется казаться сильным, смелым, крутым и ни в коем случае не показывать свои слабости, особенно сверстникам. Он знал, что женщины любят болтать, и хранительницы тайн из них так себе. Но он верил, что это клише распространяется не на всех.
- Если что понадобится, я могу помочь, я всякое умею по хозяйству. - Добавил он, намекая на то, что если надо, он готов платить за молчание. С этими словами он развернулся и побрел к служебному туалету. В свободной руке Скотти держал швабру, ее тоже надо было вернуть на место.
Выливая блевотную воду в унитаз, он размышлял над тем, как заявится к Большому Кирсту, даст тому хорошего леща и завалится спать. Его порядком клонило в сон: разного рода переживания забирают не мало сил. В углу он обнаружил свою футболку. Выглядела она мягко говоря мерзко: холодная, мокрая, в каких-то разводах, помимо пота от нее теперь пахло еще и сыростью, словно она пролежала здесь не пол часа а добрую неделю - настоящая тряпка. Скотт еще раз отжал ее, хоть это ни на что не повлияло. С отвращением натянул ее через голову. Влажная ткань липла к телу, и он уже подумывал избавиться от футболки, оставить тут подарочек. Однако решил, что подобное на корню перечеркнуло бы все уговоры и сделки с Бэллингтон.
На обратном пути, пошарив в карманах, он с радостью обнаружил мятую бумажку. Она никак не могла быть чеком. Это определенно банкнота. В приглушенном свете Скотт различил портрет Елизаветы Фрай - не много, но хотя бы на маленький кусок пирога должно хватить.
- Раз уж я заглянул сюда... - Он заискивающе посмотрел на Бэллингтом и тут же перевел взгляд в сторону витрины. - Не хотел бы уходить с пустыми руками. У меня есть пять фунтов, - он протянул мятую бумажку девушке, - выберите на свой вкус на сколько хватит пятерки. Я Вам доверяю. А сам я все еще не в состоянии думать о еде. - Он хмыкнул, - мама говорит, что в супермаркет ни в коем случае нельзя ходить голодным: все деньги растранжиришь и полезного ничего не приобретешь. В таком состоянии я бы точно ничего не купил.

Отредактировано Scott Godfrey (2016-08-19 17:10:47)