[indent] Смеркалось.
[indent] Выстроившаяся на пирсе разношёрстная очередь, тянувшаяся к его краю, на котором стояла дородная женщина лет пятидесяти, медленно редела, но всё не расходилась. Обладательница заветного места самозабвенно говорила о чём-то, важном только ей, по старому массивному мобильному телефону, похожему не то на кирпич, не то на небольшую дубинку. Выстроившиеся за нею люди нервно поглядывали на часы, а те, кто стоял ближе всего, то и дело порывались прервать её беззаботное щебетание. Женщина, впрочем, и сама, пусть и чуть запоздало, но всё же догадалась, что заболталась, а потому поспешила попрощаться с невидимым собеседником и, виновато улыбнувшись, поспешно ретироваться. Её место почти тут же занял широкоплечий бородач в поношенной рубашке в синюю клетку.
[indent] Высокая рыжая девушка в поношенной голубой рубашке, воротник которой перехватывал безвкусный галстук-боло с изображением воющего волка, заправленной в потрёпанные чёрные кожаные брюки, подпоясанные широким чёрным кожаным ремнём с пряжкой в виде оскаленной волчьей морды, в свою очередь, заправленные в стоптанные чёрные кожаные байкерские тупоносые сапоги, нервно теребила ремень надетой через плечо чёрной кожаной сумки, больше всего похожей на офицерский планшет. Она нетерпеливо поглядывала на столпившихся перед ней людей, некоторые из которых подозрительно косились на неё.
[indent] Очередь двигалась невыносимо медленно, и рыжая уже почти успела отчаяться, но, наконец, заветное место в очередной раз освободилось, и на него ступила её нога. Девушка тяжело вздохнула и машинально обернулась к оставшейся у неё за спиной очереди, после чего повернулась лицом к морю и достала из сумки массивный планшетофон. Её длинные тонкие пальцы забегали по широкому экрану, ища нужный номер. В телефонной книге его не было – она уже давно вычистила его из всех своих контактов, по привычке сохранив лишь в хранившемся в черновиках электронной почты письма, где скопилось множество безымянных номеров телефонов и мессенджеров, а также электронных адресов и даже чьих-то имён и сетевых псевдонимов. Владельцев большинства из них рыжая не помнила. Найдя нужный телефон, она задумалась, уставившись невидящим взглядом в планшет. У неё за спиной послышался раздражённый гул приглушённых голосов. Опомнившись, девушка поспешно набрала найденный номер и убрала планшет в сумку. Беспроводная гарнитура в её ухе негромко запищала длинными гудками – звонок прошёл. Рыжая задержала дыхание, ожидая, снимут ли трубку на другом конце невидимой линии. Она не была до конца уверена, чего именно хотелось ей самой.

Отредактировано Undine Kroenen (2018-04-02 02:38:47)

[indent] Паузы между длинными гудками заставляли рыжую девушку задерживать дыхание. Она то и дело подносила руку к наушнику, порываясь повесить трубку и уйти с причала. Возможно, ответь кто-нибудь на другом конце воображаемого провода сразу, и она так бы и поступила. Но никто не хотел брать трубку, и рыжая молча ждала, ломая руки и переминаясь с ноги на ногу. Взгляд её зелёных глаз то и дело затуманивался, а на малоэмоциональном бледном лице проскакивали тени то надежды, то отчаяния.
[indent] В очереди уже начали недовольно шептаться, но, пока, никто не спешил попросить нервную девицу убираться, раз уж никто не захотел ответить на её звонок. Кто-то даже предложил делать ставки, дозвонится она куда-нибудь или нет, а кто-то – кому она может звонить. Новое развлечение даже заставило многих забыть о том, что они и сами пришли на причал отнюдь не наблюдать за теми, кто выходил на заветный край, а дождаться своей очереди встать на него.
[indent] Рыжая тяжело вздохнула и устремила взгляд на горизонт. Она была уже почти уверена, что номер, который хранился в черновике электронного письма без адресата, уже давно никому не принадлежит. Её рука потянулась было к наушнику, чтобы сбросить вызов, и тут, вместо очередного гудка, она услышала до боли знакомый, хотя и почти забытый голос. Девушка замерла на месте, чувствуя, как её бросает в жар. Она открыла рот, но далеко не сразу смогла вымолвить хоть слово. Наконец, когда впору было уже опасаться, что незримый собеседник повесит трубку, не дождавшись ответа, дар речи всё же вернулся к ней. Рыжая шумно выдохнула и произнесла:
[indent]  – Отец? Отец! Это я. Ундина. – Её голос дрогнул.
[indent] Толпа разочарованно загудела – рыжая заговорила с кем-то на родном немецком, которого из собравшихся не знал никто, а потому им по-прежнему оставалось лишь гадать, кому и зачем она звонит.

[indent] Возникшая пауза заставила Ундину занервничать ещё сильнее. Она даже положила пальцы на наушник, не то собравшись повесить трубку, не то – перенабрать номер, если окажется, что отец уже сделал это за неё. Её пальцы чуть заметно дрожали. Ещё немного, и она невольно завершила бы этот уже обещавший стать очень неприятным разговор. Но в наушнике вновь зазвучал мужской голос. Рыжая едва слышно вздохнула. Хоть она уже давно оборвала все контакты с семьёй, девушка помнила манеры и характер отца, а потому прекрасно понимала, что он отнюдь не рад её слышать.
[indent]  – Да, это я, – повторила она и вновь замолчала, не то собираясь с мыслями, не то – ожидая расспросов. Но в наушнике повисла гнетущая тишина, и лишь какие-то далёкие, едва различимые шумы давали понять, что с той стороны всё ещё не положили трубку. Так и держа напрягшиеся едва ли не до предела пальцы на гладком пластике гарнитуры, рыжая запустила свободную руку в волосы, взъерошивая их и пытаясь привести закрутившиеся в голове бешеным калейдоскопом мысли в порядок хоть на несколько секунд.
[indent] В навострившей уши очереди всё же догадались, что звонит рыжая домой – что в английском, что в немецком слово «отец» звучит почти одинаково, однако вопросов это открытие любопытствующим лишь добавляло.
[indent] С другого конца воображаемого провода вновь донёсся холодный голос. Ундина тяжело вздохнула. Она почти не сомневалась, что услышит именно этот вопрос. Не как у неё дела, не всё ли с нею в порядке, а прямой интерес, зачем она вообще позвонила туда, где её обещали не ждать. И всё же даже это было лучше, нежели куда более ожидаемое вешание трубки после того, как она назовёт своё имя. Немка нервно сглотнула.
[indent]  – Как ты? Как мать? – спросила она после едва ли не более долгой паузы, нежели предыдущая, проигнорировав вопрос отца. – Уверена, у вас всё в порядке. У меня – не очень. Я очутилась на дне, и мне теперь не на что вернуться на родину… – Ундина осеклась, не зная, как продолжить. Остатки и без того уже растоптанной гордости требовали от неё немедленно закончить этот разговор и окончательно стереть набранный несколько минут назад номер, но что-то не позволяло ей так просто сжечь этот корабль.

[indent] Рыжая тяжело вздохнула. Она колебалась. Конечно, было глупо ожидать, чтобы такой человек, как её отец, принял блудную дочь, определённо не спешившую падать на колени и просить пустить её в родной дом хотя бы как домработницу, с распростёртыми объятиями, и всё же то, что она услышала в наушнике, подействовало на неё не хуже крепкой пощёчины. Немка осторожно шагнула к самому краю пирса, боясь потерять телефонную сеть, и мрачно посмотрела на своё отражение, на мутной воде выглядевшее тёмным силуэтом с неясными намёками на черты лица. Плечи её опустились.
[indent]  – У меня было много проблем, но до сих пор я справлялась, – чуть неуверенно произнесла девушка. – Думаешь, я бы стала беспокоить вас из-за какой-то ерунды? Да, я не стала той, кого хотели сделать из меня вы с матерью, но я не сумела стать и той, кем хотела сама. Ты доволен? – в её голосе начали появляться истерические нотки. Гордость всё ещё не позволяла ей униженно просить прощения, но, если бы её отец заговорил с нею хоть чуточку теплее, она бы сумела пересилить себя. Однако он, как и всегда, был неумолим, а потому, поневоле вспоминая, как они расставались много лет назад, девушка невольно начала вести себя в привычной манере – отстаивать свою позицию. В следующий миг она сообразила, что ляпнула совсем не то, но было уже поздно.