В больнице было больше приготовлений к празднику, чем действительного празднования. В ней сейчас проводили дни всего парочка детей, а остальные вряд ли бы выбрали для своего места для розыгрышей или попрошайничества больницу. Но она стояла в ряд с остальными зданиями в городе, так что его тоже стоило украсить в той или иной степени.

Тед не хотел возвращаться домой. Там все равно никого не было, а проводить ночь праздника в одиночестве - совсем не то, чем О'Коннэл собирался заниматься вообще когда-либо в жизни.
Идея о том, как провести вечер посетила его случайно. Точнее, кто-то накапывал её на ум несколько часов своей редко прекращающейся болтовней, но Теодор не думал вовсе сворачивать в паб до того, как увидел его. Медсестра, что работает с ним, весь день не замолкая рассказывала про нового привлекательный владелец там появился. Тед даже в кой-то веки обрадовался тому, что у его коллеги сменился объект обожания, и Нэнси, наконец, перестанет с ним флиртовать и звать на свидания, но он ошибался. У этой женщины был удивительный талант совмещать две не особо подходящих друг другу вещи. Розовые шорты с больничным халатом, телефонные разговоры с заполнением местных отчетов, откачивание пациента и разглядыванием его зрачков. Сегодня Тед узнал, что она еще и может воспевать одного мужчину, когда пристает к другому. Каждый день узнаешь что-то новое, не так ли? 

Когда Теодор свернул в паб, он поймал себя на мысли, что давно не заходил это заведение вовсе. А, казалось, какие еще могут быть развлечения в таком маленьком городке. Он даже не узнал его сначала. Может быть это из-за людей, которые там были. Наверное, не ему одному пришла мысли праздновать День всех святых не дома. Правда, он тут очевидно был единственным, кто еще не начал праздновать. Не удивительно - его смена заканчивается часом позже, чем у обычных рабочих, да еще и приходится тратить время на бумажную работу.
О'Коннэл прошелся до барной стойки, с чувством, как будто он что-то забыл об этом месте. То есть, очевидно, он уже не так хорошо помнил, как оно выглядит, а лица были знакомыми только потому что те же люди лечились у него, но было что-то еще. Почти вся барная стойка была свободна - видимо, празднующие, уже не могли сидеть на высоких стульях. Хотя, была еще одна причина - бармена там не было видно. Но, решительно настроенный выпить хотя бы пол пинты пива Тед решил просто сесть и подождать, когда оный появится.

Только стоило недовольному бармену начать показываться из-под барной стойки, Тед сразу же понял, что он такого важного забыл. Он забыл, что паб и пивоварня принадлежит Макреям. Может быть в словах Нэнси или других медсестер и звучало, что новым барменом на самом деле являлся их наследник, но Тед как-то не сложил в уме простые числа. Пойми О'Коннэл это чуточку раньше, он бы не ждал праздника, чтобы свернуть сюда, а заявился намного раньше и не за пинтой пива.
Он хотел бы узнать раньше, но откуда? Сплетни он слушает левой пяткой, в газете это вряд ли напишут, потому что кому какое дело. Многие, наверное, узнали бы через свои семьи, но, мало того, что их родители не то, чтобы дружили, так еще и Тед со своими не общается. 

О'Коннэл не понял, что он замолчал, с широко распахнутыми глазами и в широкой улыбке, просто уставившись на старого друга. Он и правда вырос в очень привлекательного мужчину. Даже удивительно, как Тед узнал его так быстро узнал его. Мало того, что их последняя встреча была больше десяти лет назад, так для Джета тогда переходный возраст только начинал делать свое грязное дело, а там всегда была вероятность, что в конечном итоге получится совершенно по-другому внешне выглядящий человек. 

- Джетро... - все еще немного не веря своим глазам или вероятности того, что это может произойти, выдохнул Тед. Он весь почти светился, что, было, на самом деле не сложно с его "золотой" внешностью - светлыми волосами и кожей. Да и с лица еще не полностью сошли летние веснушки, что внешне только добавляло визуальной яркости. Но не может же Тед тупо улыбаться и разглядывать собеседника вечно.
- Ты выглядишь в два раза больше, чем я помню тебя! - О'Коннэл произнес это так, как будто это что-то плохое. - Вот уж не думал, что ты будешь в числе тех, кто не сбежит из этого ужасного места, - наконец, расхохотался Тед. Грустно было думать, что большинство его друзей со школы разъехались кто куда, потому что О'Коннэл не понимал, как можно не любить это место.

- Все с тобой понятно, - продолжал говорить Тед, немного посмеиваясь, когда старый друг начал по-старому обзываться. Не удивительно, что с десяток лет назад О'Коннэл был выше. Потому что он на несколько лет старше. Хотя, сейчас это не должно было быть оправданием, но и Тед не был сильно выше. Может быть стоило чаще держать спину прямо, а не ходить изображая из себя медведя. Тогда он изображал. Сейчас Джету, казалось, не очень нужно было напрягаться, чтобы так выглядеть. Но это было даже хорошо, с биологической точки зрения точно. Не нужно в мало дружелюбном климате в маленьком городке, чтобы начали вырождаться и усыхать.
- Вырос-то ты вдвое, но это не коснулось твоего возраста. Все еще пятнадцать, да? - хотя, какой мужчина действительно может сказать, что ему не пятнадцать в душе? Даже кто-нибудь из суровых и страшных представителей города, вроде начальника полиции, могли сморозить или сделать что-то, что даже непосредственно пятнадцатилетние мальчишки посчитают глупостью. Все равно посмеются и поддержат, но посчитают глупостью. 

Тед едва заметно покраснел от внезапных объятий, хотя, должен был признаться, что от избытка эмоций у него так же мелькала подобная мысль. Но, кто первый успел, тот и ломает ребра тому, кто не успел. Если бы О'Коннэл не был врачом и точно не знал, что у него сейчас все в порядке и нужно что-то сильнее дружеских объятий, чтобы получить повреждения, он бы начал волноваться за свои внутренности.
- Да, я знаю. - немного угаснув в своем сиянии, кивнул Тед. Про все смерти в городе он знает не по наслышке. - Соболезную. - Тед точно уже входил в топ-5 людей, которые видели больше всего смертей в этом городе. Если мысли позитивно, то только врачи за смертями и наблюдали, но мало-ли у кого какие скелеты в шкафу.

О'Коннэл не очень уверенно подхватил один из стаканов, в котором плескалась подозрительная жидкость. Он все равно приходил сюда выпить, так какая разница что? Тем более, отказывать другу или владельцу паба, который вот так наливает - просто признак дурного тона, а Тед сам себя придушит, если так грубо себя поведет. Даже если его простят моментально.
- Скорее всего я произношу слово "спирт" чаще, чем кто-либо в этой комнате, и тем не менее, у меня нет идей что в бокале или что такое ирландский самопал, - честно признался Теодор, из которого был такой же прекрасный алкоголик, как из Джета балерина. Честно говоря, Тед, наверное, не мог перечислить все сорта пива. Мог в ответ перечислить все последствия влияния пива на организм, но его за это запинают и выгонят из любого питейного заведения в мире.
Он аккуратно принюхался, пытаясь определить хотя бы одно составляющее и прикидывая в уме сколько там яда. Яда было много, но весь его можно было пережить. 
- Тыква. Ко дню всех святых. М-м, оригинальность, - чуть хохотнул Тед еще раз, на самом деле оттягивая момент перед тем, как выпить. Он нахмурился, сразу замотав головой, с непривычки пить, но приятный мятный вкус помог ему быстрее отойти. Сдавленно выдохнув, он мотнул головой и моргнул пару раз, на этот раз краснея уже от жгущей внутри выпивки. Долго соображал, перед тем, как все же ответить МакРею.

- Восемь лет, - спокойно подсчитал в уме О'Коннэл, намекающе подставляя бокал под добавку. - Вернулся бы раньше, но обучение на хирурга заноза на десяток лет. Работаю в местной больнице. И могу представить тебе всех твоих завсегдатаев, серьезно.

Тед как раз отпивал новую порцию тыквено-мятного нечто, когда прозвучал вопрос про жену и детей, от чего он поперхнулся. А давился спиртным - не самое приятное дело. Горло неприятно зажгло, он закашлялся, глаза взмокли. Наверное, проблемы всех не опытных пьющих. Хотя, подробный знания как устроен человеческий организм, помогли ему быстро оправится, но все равно его реакция не могла остаться не замеченной.
- Не мой случай, - неловко улыбнулся Тед, ненадолго отводя глаза. А чтобы пауза выглядела менее неловкой, он решил допить содержимое стакана, на этот раз спокойно, без попыток уйти от не лучшей темы для разговоров с ним посредством смерти от удушья. - А что? Для себя спрашиваешь или для подруги? - в продолжение темы, хохотнул мужчина, отставляя бокал. Глупая шутка. Но зато Джетро мог понять, что его спиртное творение прекрасно работает. 

Не привык О'Коннэл, что его спрашивают про семью. Редкие приезжие узнают подобную информацию иными путями, а остальные в городе и так осведомлены. А старые друзья не так часто приезжают в город. Вообще почти никогда, если вспомнить, как стремительно сократилось количество друзей Теодора в последние пару лет, перед поступлением.  Никто уже, кажется, и не верит, что Тед когда-нибудь найдет себе жену, и не стоит даже думать про возможность детей. Будет в городе поменьше урожденных голубоглазых блондинов - ну и ладно. Тед и сам не то, чтобы видел свое будущее с женщиной, а остальному тут будут не рады.

- А ты? - уже менее неловко улыбнулся Тед, почти ловко переводя тему с себя, одновременно с этим мельком оглядывая руки на предмет кольца или следов кольца. - Судя по заинтересованности моей медсестры, ты не привел с собой миссис МакРей. - Теодор до сих пор не мог решить для себя, хорошо это, что его коллега сменила объект обожания хоть на время, или это только усугубит ситуацию. - Я знаю, что ты уезжал учиться, но, честно говоря, не имею представления, на кого. - Пожал плечами. Среди буйств Джета было сложно определить его пристрастия, да и Тед уехал раньше, чем у друга начались профильные занятия и обязанность выбирать куда поступать, если вообще поступать.

- Я спокойно могу тебя представить в его шляпе и с кнутом, -  лучезарно улыбнулся Тед, действительно спокойно воображая в голове подобную картину. Причем, судя по загару далеко на жителя Штормового, Британии или вообще местных широт, Тед бы предположил, что его друг и успел побывать в подобных ситуациях - наверное, много приключенческого кино просмотрено. - Но Харрисон Форд выше. Не прошел минимум по росту и тебя отослали из гробниц домой? - продолжал хохотать О'Коннэл. И это уже точно в нем говорил выпитый алкоголь.  Хотя, он никогда не был дураком пошутить в удобный и не удобный момент - единственный вид из буйств и бунтарства, которые он себе позволял. На фоне МакРея это выглядело безобидно, так что не удивительно, что в долгосрочной перспективе именно Тед казался идеальным ребенком их поколения.

- И вернулся туда, откуда начал, - промычал Тед, протягивая остатки, что были у него на дне стакана. Кажется, первый МакРей и О'Коннэл появились в городе примерно в одно и то же время, по крайней мере, у них в семьях сменилось одинаково поколений. И все все равно возвращались в этот город. Заколдовано, что ли, это место, что притягивает назад и тех, кому тут быть не стоит, и тех, кто тут быть не хочет.
- Готов поспорить, у тебя больше историй на рассказы, чем у меня. - И больше историй, которые не стоит рассказывать вообще никогда. Тед представляет, что они есть, но спрашивать не будет скорее всего вообще никогда. Всем можно иметь свою историю, свой скелет в шкафу - всегда может быть этот скелет пособие для начинающих биологов в школьном классе, и на самом деле в этом ничего плохого нет.

- Конечно, - согласно кивнул О'Коннэл на предложение выйти. Выпивать всегда было лучше на свежем воздухе, да и праздник не обязывал сидеть дома. Тед мельком осмотрелся вокруг, замечая нескольких своих пациентов, которым не следовало бы тут быть и недовольно помотал головой, после чего все же постановил, что не будет собой и своей вечно забитой работой головой, мешать другим людям работать или отдыхать. Странный, но праздник же. 

- Но, - Тед выставил руку, обозначив паузу, чтобы на него успели обратить внимание и переварить, что он собирается говорить. - нам нужны костюмы. - На полном серьезе сказал, после чего немного улыбнулся и развел руками. - Сам понимаешь, духи и так далее.

Тед даже немного запаниковал, когда зашла речь про тайну. Он, конечно, не входил в топ людей в городе, которым тайны доверять не стоит, даже наоборот, как врач хранил их прекрасно, но показалось ему что-то не то в этой фразе. И тому, что это было сразу же после фразы про костюмы. О'Коннэл сразу подумал, что это страшная тайна, что они вампиры. А что, может быть они работают в пабе чтобы не появляться днем на... кого Тед обманывает, они все были на солнечном свете, которого на Штормовом не много, но все же есть и по сезонному расписанию "месяц в году как минимум". Тем более, глядя на его заросшего товарища, было бы логичнее преположить, что они оборотни. В медведей.
Да, в это он уже готов был спокойно поверить. Оборотень-медведь в шляпе и с кнутом, где-то в египетской гробнице и с пинтой самолично приготовленного пива.
На Теда плохо влиял алкоголь. Сейчас в основном на его фантазию, которая чрезмерно разыгралась.

Стоило бы насторожиться, что разговор про один праздник плавно сменился рассказом про другой, но Тед был скорее обеспокоен коробками, стоявшими в комнате, куда его привел МакРей. На мгновение промелькнула мысль, что тут хранится все необычное ценности, что были у семейства с момента их приезда в город с больше века назад. В том числе вековая грязь, с вековыми болезнями. Но что за глупости, с чего бы им тут быть? Помещение не выглядит так, как будто сюда заходили раз в десять лет и только в поисках сокровищ.  Но Тед не особенно смотрел по сторонам и, как говорится, пиздец подкрался незаметно. Хотя эта тайна была крайне удобной для них сейчас. И милой. И скорее всего Тед бы о ней знал, если бы бывал в пабе реже, чем раз в вечность.

- Может быть здесь и есть вековые болезни, - немного задумчиво хмыкнул себе под нос Тед, аккуратно засовывая руки в коробку, все же выглядя заинтересованным. Костюмы чумных докторов отличались определенным шармом и точно в какой-то момент сыграли свою роль в выборе профессии для О'Коннэла. Не думал, что ему когда-то действительно выпадет возможность побывать в образе одного из них. Продолжал так не думать, пока не нащупал в коробке маску и зацепился за нее, одновременно с ней вытаскивая и плащ, только от одного вида наряда сияя как пятилетний ребенок, которому подарили набор Лего. 

Маска сразу же оказалась на голове, не смотря на все вековые болезни, что могли с ней прийти. Тед врач или кто? Он сможет себя вылечить потом. Да и у него вообще связи в больнице, даже не знает, с чем бы это могло быть связано.
- А кто из ваших подумал, что это хорошая идея встречать новый год в костюме... - Тед нахмурился на секунду, понимая, что сейчас описание всех обязанностей чумных докторов будет не очень хорошей идеей, так что чуть замолчал, пытаясь придумать, как лучше закончить предложение. - - В общем, я боюсь представить,что у вас еще есть.

Самый вычурный костюм в гардеробе Теда был белый фрак. Серьезно, самое броское и не обычное, что у него было. И вряд ли это наряд, который спокойно подошел бы под праздник. А тут коллекция, в которую можно было бы нарядить всех работников и посетителей паба.

- А ты в чем пойдешь? - увлеченный своим костюмом, Тед как-то не потрудился до этого поинтересоваться, что выберет друг. Спросил это только когда снял свое пальто и вместо него накинул черный плащ, чувствуя себя котором, которому дали семейный запас котлет и сметаны и не поругали за это.

- А я думал, мы с сестрой похожи... - протянул Тед себе под нос, внимательно разглядывая фотографию. Это действительно была для него новая информация, но не уверен, что несколько интересная, чтобы так уж пристально изучать. Просто он не рисовал оторвать взгляда от фотографии, пока Джет рядом переодевается. Хотя и правда было поразительно, насколько природе было лень создавать новые наборы внешности. Словно она мастерски освоила функцию копировать-вставить за несколько тысячелетий до того, как был изобретен компьютер.    Или можно смело начинать верить в перерождения. О чем Теду как неверующему врачу вообще не стоит верить и даже думать, но на кого-то это могло произвести должный эффект.

-Даже если у меня есть близнецы в прошлом, не думаю, что я о них узнаю, - пожал плечами О'Коннэл, отдавая фотографию, потому что если вспомнить насколько редкой в то время по сравнению с современностью была технология фото, то такая хорошо сохранившаяся фотография ценность не только для членов семьи. Да и будет весело, если у Джета когда-нибудь будет сын или внук, который опять посмотрит на эту фотографию как в зеркало. - Мы с сестрой больше похожу на маму, а она перестала общаться с семьей еще до нашего рождения. - Кажется, это была их семейная черта - младшее поколение портило отношения со старшим и уходило жить самостоятельно, заводя свою семью. Лотти лучше всего справилась с тем, чтобы поддерживать отношения с родителями. Хотя, она была сейчас примерно в том возрасте, когда сам Тед с ними поссорился, так что, может, все еще впереди.

- Не боишься напугать своим видом кого-то из стародержцев города? Вдруг были знакомы с твоим предком, подумают, что воскрес, - хохотал Тед, хотя из-за маски его смешки могли быть съедены и утрачены навечно. Он молча подождал, когда МакРей захватит с собой пистолет, что была просто отвратительная идея с точки зрения Теда-врача и была отличная идея с точки зрения выпившего взрослого мальчишки на деть всех святых.

- Заходят как-то чумной доктор и пират, - начал было в стиле лучших старых анекдотов говорить О'Коннэл, после чего споткнулся, немного хмурясь. - Так, а куда мы идем?

Можно сколько угодно говорить о том, что Катриона просто в восторге от всякого рода мистики, страшилок и прочей чепухи с этим связанной. Но все дело на самом деле в симпатичных конфетках в виде маленьких, шоколадных тыковок. И пусть "Шоколадница" в городе считается местом по-настоящему магическим, но таковым оно является лишь для любителей сладкой жизни. Впрочем, Катриона никогда бы не стала с этим спорить, потому что только в кафейне за чашечкой ароматного кофе можно почувствовать как замирает время, останавливается, раскатываясь по языку невероятным нежно-шёлковым вкусом настоящего шоколада. И некого винить, что глясе с мороженным вкуснее с добавленным в него ирландским виски, а в шоколадных конфетах, приготовленных к празднику, есть абсент. Мелочь, а приятно. Никто же на заставлял ее сегодняшних гостий, разодетых в костюмы шлюх и немного стилизованных под наряды ведьмочек, пришедших на вечеринку по случаю Хеллоуина, есть их тоннами? Катриона так точно нет. Только дегустация, того по чуть-чуть, этого немножко. Будучи самой трезвой из всего похихикивающего бабья, Катриона возглавила происходящее и на кладбище. Кажется, они до смерти напугали пожилого мистера Вудста, когда начали ломиться к нему в дверь посреди ночи с требованием угостить их конфетами. Разодетые дамочки, недавно совсем приличные жены, матери и дочери нынче же восседали на старых, могильных плитах. Окруженные подергивающими язычками пламени свечками, они с самого начала не сильно впечатлились происходящим, но когда Катриона самозабвенно завыла, стоя в кругу свечей и приподняв руки к небу, отчего-то притихли и даже перестали шушукаться.
- Да наступит волшебная ночь! Да придет час мертвых! Да разрушится грань между миром этим и тем!
Запив очередной призыв к умершим душам порцией ликера, Стюарт уселась на оставленное ей место и внимательно оглядела всех присутствующих долгим, пронзительным взглядом.
- Сейчас... - голос ее среди могильных плит звучал торжественно и загадочно одновременно, заставляя поежиться самых пьяных и потому самых смелых, - Мы будем призывать дух.   
- Пусть это будет мужчина! - заерзали сестры Кавендиш.
- И посимпатичней, - смущенно потупилась миссис Дарлинг.
- И не очень старый, - прошептала самая старшая из них.
- Ага, еще скажи, чтобы был похож на твоего первого мужа.
- Чарльз еще жив к твоему сведению!
- Это стоило бы исправить, судя по тому где он сейчас, а где ты.
Кто-то из девчонок помоложе хихикнул, спорщицы обменялись гневными взглядами, а Катриона отхлебнула из бутылки и как ни в чем ни бывало продолжила:
- Девочки! У меня ничего не получится без вашей помощи. Вы. Хотите. Призвать. Дух? - она говорила слова медленно, с паузами, позволяя каждой присутствующей время на оценить и обдумать сказанное.
На кладбище повисла настораживающая тишина.
- Что-то мне боязно, - сказала одна из сестер Кавендиш, кутая плечи в шаль.
- Это грех! - зашипела хорошо датая, но до жути религиозная Хлоя.
- Это риск, - не моргнув глазом, кивнула ей Катриона, - Кто боится - пусть уходит сейчас.
- Слышали, как в прошлом году арестовали Ральфа Маккензи за отравление собственного сына? Говорили, что он положил яд в конфету, рассчитывая получить после смерти сына внушительную сумму от страховой. Но его раскусили, сумев доказать, что никто из тех, кто стучался в хеллоуинскую ночь в их дверь, не имел при себе такого вида сладостей.
Все разом взглянули на Катриону.
-Спокойно, леди,- усмехнулась она, - В моем шоколаде нет ничего кроме обычной, белой магии и капельки любви.
Дарлинг захихикала, а Роуз и Хлоя зацокали языком.
- Ах, остались еще те конфетки?
- Можно вызвать какого-нибудь основателя города, - предложила юная Кавендиш.
- Посимпатичнее, - смущаясь добавила Дарлинг.
- Чтобы он заставил нас всех умереть от скуки, рассказывая какие мы грешницы и прелюбодейки, в таких нарядах? - и Хлоя показала на ведьминские костюмы, в которые все были поголовно одеты, как будто бы затарились все в одном секс-шопе, - Пришли на кладбище и беспокоим мертвых. Это грех!
- И скука, - вздохнула старшая Кавендиш.
- А я слышала как один владелец журнала на прошлый Хеллоун переоделся в костюм пожарного и забрался к коллеге в дом, где усыпил ее и насиловал тринадцать часов подряд.
Женщины как-то разом притихли.
- Ничего себе, - подала голос Роуз, звякнув бутылкой ликера, - Тринадцать часов!
- Это же сколько он до этого не того? - хихикнула сестра Кавендиш, а вторая толкнула ее локотком, вынуждая прекратить веселье.
- И какой смысл усыплять? Проспишь самое интересное!
- Глупости! Этого просто не могло быть.
- Писали во всех газетах!
- Брайтон так не мог...
- А что насчет Стива? Того рыженького ирландца, который приехал на лето к родне и не отходил от тебя ни на шаг. А?
- Дура! Они же были совсем детьми!
- Не слышал этого твой отец! Помню как он бегал за ним с ружьем, когда застукал вас целующимися в сарае.
- Она покраснела, смотри!
- Это было давно!
- Не верю, - с каменным выражением лица выпалила Хлоя, и все с удивлением на нее уставились, - Так не бывает. Уж я то знаю.
- Тише! - заставила всех замолчать Катриона, когда они слишком развеселились после такого заявления, но сама еще какое-то время боролась с желающими вырваться на свободу смешинками: настолько весело и романтично выглядела обычно такая по-пуритански настроенная Хлоя. Шоколад творит чудеса. И капелька абсента.
Собравшимся посреди ночи на кладбище тоже было необходимо чудо.
- Мы вызовем пирата! - выпалила Стюарт и женщины возбужденно зашушукались, - Старого Макрея.
Катриона помнила с каким восторгом рассказывал о пирате и контрабандисте ее отец. Влияние его на ход истории острова недооценили историки, и папа всегда этому возмущался. Человек из тени. Легенда, о которой было известно так мало, а в школе на уроках вряд ли даже упоминали его имя.
- Того самого?
- Самого первого!
- А он не причинит нам вреда? - поинтересовалась Роуз.
- Ты же уже не девушка! Чего тебе опасаться? И потом, вряд ли он позарится на твои прелести. Ты уже вроде как и не первой свежести. Я бы больше переживала за них!
- Дура!
- Ты просто завидуешь!
- Ты ничего не понимаешь в том, что нужно настоящему мужчине! Я еще ого-го!
- Ага, пирату!
- Именно! С ними особенно не забалуешь! Они брутальные, грубые, но красивые!
- Небритыши.
- Столько путешествуют, мир видят, всякие разности там, сокровища.
По ведьминскому кружку прокатился смех, как звон тихих колокольчиков.
- Мы расспросим его где старая задница зарыл свой клад!
- И рассмотрим его задницу.
- Точно! У каждого пирата должен быть клад!
- И задница.
- Тссс...
- Готовы?
Женщины сосредоточенно замолчали, напряженно переглядываясь, взялись за руки по сигналу Катрионы и закрыли глаза.
- Калеб Рейджинальд, - зашептала Катриона и все к ней дружно присоединились.
- Приди к нам!
- Калеб Рейджинальд Макрей!
- Выходи!

Отредактировано Katriona Stewart (2016-09-30 12:17:24)

Это было не смешно. Ни капельки. Черная клякса внезапно ожила, зашелестела, откуда-то ухнуло из-за могильной плиты, но женщины не шевелились. Казалось, они даже и не дышали. Только старшая Кавендиш сильно выпучила глаза, как будто бы застыв где-то на пике родовой схватки, тужаясь, но так и не имея шансов просраться. На лице Катрионы же можно было писать картины, какой-нибудь замысловатый хайгу - идеальный, белесый холст с большими, широко распахнутыми на нем глазами. Поэзия в иероглифах так и просилась на мертвецки бледные лица женщин, такая чтобы поядреней, потрехэтажней, с огоньком. И только губы у Хлои не переставали лепетать что-то неслышное, но явно напоминающие молитву а ля "мать твою, спаси и сохрани". Истово так, особенно первую часть. Ветер пошевелил лежащие на плечах волосы, пламя свечей и перья на ведьминской шляпке Дарлинг. От громких ударов сердца Катриона не могла разобрать ничего другого. Например, знаменательного чертыхания где-то со стороны склепов. Сердечный грохот заставил ее вжаться задницей в камень, на котором она сидела. Младшей из сестер Кавендиш захотелось писать, но она не сдвинулась с места, благоразумно посчитав, что описаться - будет меньшим из двух зол. Если она побежит, то наверняка привлечет внимание того ужасного, неизвестного, выползающего из самой преисподней. Катриона почувствовала как пересохло во рту, как будто бы не она вовсе последние несколько часов глушила и перемешивала разноградусные напитки в неизмеримых количествах. Стада обезумевших от страха мурашек галопом пронеслись по открытым участкам глубокого декольте. Волосы на затылке зашевелились как змеи. И показалось оно.
Оно было окутано какой-то едва осязаемой дымкой, пыльной, светлой, не оставляющей никаких сомнений, что это если не разложившийся труп вызываемого Макрея, так как минимум, его потусторонняя, весьма помятая копия. Дух, так сказать, собственной персоной. Старинная одежда, прилипшая к ней паутина и адские, горящие нечеловеческим блеском глаза. Если это дьявол, подумалось Катрионе, то глаза его блестели так понятно и знакомо, что она сразу же ощутила некое, неосязаемое с ним родство, припоминая на ходу хотя бы одну молитву и то самое, из-за чего это сходство могло бы утянуть ее в самое пекло после смерти. Чего она там нагрешила и как быстро умаслить высшие силы, добыв прощения? За все, как говорится, за все прошу простить и желательно сразу. Пока бездна не поглотила ее во цвете лет. Обидно умирать молодой, но если погибать, то по крайней мере рядом с таким мужчиной. Если происходящее не было сном, а оно не было, потому что камень, где она устроилась, ощутимо так холодил задницу, то мужик, не смотря на древность, смертную бледность и потрепанный вид, мало того что был хорошо сложен, так еще и удивительно знаком своей ухмыляющейся, наглой рожей. Не узнать Калеба Макрея было невозможно - он был очень похож на Джета. Хлоя узнала его первым. Она тихонько так заскулила и обмякла, коряво опрокинувшись на спину в обмороке и разложив перед господином призраком рогатку из острых коленок и чутка полноватых ляжек, обряженных в такие неуместные для столь благопристойной и не очень молодой дамы чулочки. Сестры Кавендиш завизжали в голос. Они вообще по-жизни все делали очень дружно. Старшая засобиралась бежать, но запуталась в длинной, кружевной юбке. Младшая ухватилась за нее, пытаясь подняться первой, но тоже не смогла этого сделать, а потому продолжала вопить, выпучив глаза в сторону духа. Катриону от этого действия удержал только факт наличия в руке мертвеца отличного, свежепочатого рома, этикетка на котором казалась до боли знакомой. Очумев от всех этих совпадений, Катриона уставилась на призрака, пока через ее голову сигала парочка особенно прытких ведьмочек. Дарлинг, обычно совсем не религиозная, крестилась. Еще парочка особо впечатлительных девушек смотрели на призрака как завороженные. Первой, дабы не терять лицо (как главная ведьма на этом шабаше) заговорила Катриона.
- Калеб, - голос ее оказался удивительно хриплым и тихим, так что пришлось невежливо откашлятся и выдать на невесть откуда взявшемся сопрано погромче, - Калеб Рейджинальд Макрей, ты ли это? - и все это под затихающие вопли над кладбищем и барабанный бой сердец самых отчаянных жительниц города. Тишина зазвенела от напряжения. Все уставились на призрака, а Катриона внезапно икнула.
- Где золото? - выдохнула тут же пришедшая в себя Хлоя, в который раз поразившая за эту ночь всю ведьминскую компанию, - Где твое золото, пират? - она одним движением поднялась, свела коленки и уставилась на мужчину.
- Господи, он как настоящий! - заскулила младшая Кавендиш.
- Не надо в такой момент! Спугнешь еще, - зашипела на нее старшая сестра и уставилась выжидательно на Хлою, которая, похоже, сориентировалась быстрее всех.
- Калеб Рэйджина... - Катриона опять икнула, прервавшись на полуслове.
- Нам подсыпали наркотиков и в этот момент насилуют, - взволнованно прошептала, обретая дар речи, Дарлинг, - Какой-нибудь сосед, переодевшись пожарником.
- Всех сразу? - изумилась Катриона, тут же перестав икать.
- Это массовая галлюцинация, - заключила Дарлинг и на всякий случай еще раз перекрестилась, от чего получила тычок в бок от одной из соседок и тут же исправилась, - God Save the Queen.
Женщины сидели и не сводили с призрака глаз. Ближайшая к призраку протянула к нему руку и коснулась ноги.
- Он осязаем, - на ее писк отозвались еще несколько.
- Где вы спрятали золото? - угрожающе скрестила на груди руки Хлоя, все еще ожидая ответа.
- У него настоящая задница! - это заявление изменило все в корне и через мгновение Катриона с ужасом наблюдала как с трепетом и восхищением дамочки ползают вокруг призрака на коленях и щупают его за не самые приличные места, хихикают и обмениваются с друг другом мнением, игнорируя при этом мнение на этот счет самого мистера Калеба Макрея. Кэт возмущенно икнула и тоже ринулась на передовую, атакуя пирата с не меньшим энтузиазмом. Его или скорее его бутылочку рома. Одна только Хлоя продолжила кричать что-то про золото, которое выпивших ведьмочек волновало сейчас меньше всего. Девушки, женщины, благородные матроны Солуэла тянули призрака или самого дьявола за одежду, затягивая в свой маленький развратный кружок на земле, чтобы изучить подробней. Конечно же, чисто в исследовательских целях. Алкогольное амбре, зажженные свечи, кладбищенская атмосфера и завывания Хлои сыграли свое темное дело. Присутствующие дамы были воодушевлены и, кажется, даже немножечко возбуждены, ощупывая, поглаживая и пощипывая славного предка Макреев, при этом не испытывая никаких смущений. Во-первых, не каждый день выпадает такой шанс, а во-вторых, дух пирата не был настоящим мужчиной, и это не накладывало на выпивших дам никаких моральных, отягощающих столь чудную ночь обязательств и соответственно ограничений.

Отредактировано Katriona Stewart (2016-10-11 09:35:10)

Катриона прозрела в тот миг, когда смогла разглядеть этикетку. До боли знакомая и родная она могла быть налеплена на бутылку в руках лишь одного Макрея. И это был вовсе не далекий предок, явившийся их напугать сквозь века, и даже не призрак с бесплотной  задницей, о чем свидетельствовали удивленные возгласы. Джетро Макрей собственной персоной, пыльный, в очень удачном костюме, кажется, датый  и невозможно рагочущий надо всем бабьим роем, жужжащим сейчас вокруг его ног и готовым его проглотить, стоит ему только отвлечься. Порвут на ласкуты, - решила она, - Разденут и разберут на сувениры. И поминай как звали. А потом ещё красней и объясняй страдающей от похмелья Хлое чью задницу та держала в руках. Катастрофу надо было предотвратить, желательно чтобы без жертв, потому что почтенные дамы и девицы крепко выпили, и готовы были на все, дабы усугубить охватившее их веселье. И Катриона отчаянно бросилась на передовую, как ледокол прорываясь сквозь восторженные тела несостоявшихся и хихикающих ведьм, буквально грудью пытаясь прикрыть Джетро и его стратегически важные места от творящегося безобразия, а заодно и дотянуться до веского и весьма заманчивого аргумента, что мальчик то не настоящий - до бутылки. Призрак вернее. Нет, пиратское нутро у Джета несомненно было всегда, притом в крови и наверняка от своего славного предка, а все женщины вроде как немного и ведьмы, но как самый трезвый из всех присутствующих, а заодно и и самый виновный человек (не сами же они так наклюкались и решили ночью на кладбище пойти призраков вызывать), Кэт решила их остановить. И очень старалась. У неё, может быть, даже и получилось бы, если бы не ржачь Джетро, пробравший его так забавно, что она заразилась им и принялась ухохатываться, трястись от едва сдерживаемых конвульсий смеха, держась за него, чтобы только не съехать вниз в пучину разврата, развернувшуюся в ногах. Бутылку Джетро все равно не отдал. Вот погибал бы, а спасал все равно пойло. Что несомненно также было жирным плюсом к теории о пиратской начинке этого рода, а вернее одного его очень яркого представителя. Сам погибай, но бухло спасай. Таким вот он и был, таким и остался, таким она его знала всегда. А потому и не дергалась, прекрасно зная, что как сильно Балу не был бы пьян или зол, но рука на затылке никогда не сожмется достаточно сильно, чтобы сделать по-настоящему больно.  По крайней мере никогда её стараниями довести его до белого коления не получалось. А у неё в этом деле имелся опыт! Труднее всего было не хохотать, Катриона пыжилась и старалась, до слез. Ядерный такой перегар от Джетро говорил о том, что ему в принципе уже хорошо, хотя этот гад умел на ногах держаться на разных стадиях опьянения. Важнее всего было то, что не смотря на веселье, кажется, Джетро был солидарен в том, что праздник на кладбище не при каком раскладе не должен превратиться в оргию. Одна только мысль о подобном вызывала у Катрионы новый приступ веселья. Сдержаться было не просто, особенно видя перед собой лицо Джетро, его ясные, поблескивающие и так мило круглившиеся глаза. А ещё слышать комментарии откуда-то снизу. Она честно старалась не ржать и с самым серьёзным видом внимала его словам, но поделать с собой ничего не могла: настолько безумной и комичной выглядела ситуация. Она даже пару раз набрала в лёгкие воздух, чтобы что-то произнести, но тут же захлебывалась от смеха, тужилась, только бы не смеяться, глядя Джетро вот так в глаза. Убьет же. И это не Хлоя. Этот будет пытать, медленно. И не отделаешься шоколадными брауни. Кэт даже закивала ему, но сзади кто-то толкнул под колени, она на выдохе впечалась в Джетро и потеряла драгоценное время на борьбу с равновесием. Зазвонил телефон, и внезапно все стихло. Волна жаждущих острых ощущений ведьмочек схлынула. И Кэт даже ласково улыбнулась Джету, когда он её отпустил. Была секундочка, чтобы оглядеться. Лица у дам слегка поперекосило. Она повернулась к Макрею, словила его взгляд и, виновато потупив глазки, пожала плечами. Мол, не виноватая я, они сами тебя вызвали. Нехер было вываливаться из склепа, а вообще я безумно рада тебя видеть, давай бухнем, пообнимаемся, посидим. А? И никакой строгий взгляд взъерошенного Джетро не мог лишить его сейчас образа милого и забавного, который она припечала к нему крепко накрепко ещё в школе, когда совершенно наглым образом перестала его бояться.
Когда "призрак" убрал телефон, по-акульи ласково улыбнулся её декольте и снова заговорил, толпа женщин, сидящих ниже воды и тише травы неожиданно взвыла, хотя и тише, чем в первый раз, скорее как-то отчаянно и скорбно, и бросилась в рассыпную. Провожал их уже не сдерживаемый смех Катрионы, смело шагнувшей к единственному сумасшедшему на этом кладбище кроме неё самой, кому это все показалось забавным. Но кто мог подумать, что степенная, низенькая миссис Крок оттолкнет Хлою в полёте и как атлет в беге с препятствиями, перепрыгнув могильные плиты, помчит первой к воротам.
— Продолжим и ещё как, Макрей! — строго начала она — Потому что это мой последний день на земле! Завтра меня четвёртуют и сожгут на костре на главной площади, — свою отнюдь не грустную речь заканчивала она с широченной улыбкой, распахнув объятья, тиская Медведя ото всей души и заодно разглядывая его костюмчик, — Мог бы уже и подыграть, притвориться пиратом и немножечко потерпеть. Подумаешь - ущипнут пару раз! — и не выдержала, зараготала, складываясь пополам.
— Видел бы ты себя, когда выполз из склепа! Я пообещала им полноценный спиритический сеанс, а теперь они назовут меня шарлатанкой! Меня! Великую ведьму и предсказательницу рода Стюарт! Которая сумела таки вызвать Макрея, пусть и не того. Ты то что тут делаешь? Костюмчик - чума! Давай махнемся?!
Она немного подуспокоилась, сняла с его плеча паутинку и весело поиграла бровями.
— И что ты такое пьешь? Один? Фи таким быть. В такую-то ночь, - глазки её заблестели, лапки играючи потянулись к рому, как к старому, доброму другу.

Отредактировано Katriona Stewart (2016-11-08 01:11:24)

Джетро в лучших традициях святой инквизиции, повстречавшей на своем пути настоящую ведьму, садистски увел ром из под носа, не позволив отсмеявшейся Кэт промочить горло. И взгляд у него при этом был такой шалый, такой многообещающий, что сразу становилось понятно, что по его милости Стюарт вот-вот вляпается в какую-то подготовленную им гадость. Нет, гадость по-макреевски, это когда ещё сам будешь барахтаться и хохотать до коликов, но тревожный звоночек, что Джет что-то задумал, прозвенел, буквально прогрохотал на все кладбище, утонув в тёплых смешинках его глаз, по-детски восторженных и целеустремленных. Куда уж тут сопротивляться? А куда они там кстати были нацелены? Джетро, как впрочем и всегда, ничего не смущаясь, пялился на её декольте. Нет, чисто по-человечески его реакция была ей вполне понятна. Реакция на её декольте её всегда забавляла, так что желания Джета были отчасти понятны и даже забавны. Единственная девчонка в школе, которая ни разу так томно и не вздохнула в его сторону за все годы учёбы, она не боялась ни посидеть у него на коленках, ни позволить ему шлепнуть себя звонко пониже спины. Это были своеобразные дружеские традиции, в которых Кэт чувствовала себя своим парнем, равной, в ответ шлепая зазевавшегося Джета и ухахатываясь от его реакции. Это было негласно установленное доверие, за годы только ставшее крепче и лучше, как выдержанная в идеальных условиях выпивка. Традиции, установившиеся между любившей повеселиться Катрионой и не менее жизнерадостным Джетро, понятные только им двоим. Подколки, приколы и даже троллинг, вынести который смогла бы не каждая нежная барышня. Катриона могла, а потому только недовольно сжала губы, бросая в сторону рома жадные взгляды, а самого Джетро всячески осуждая, но молча, что также знала - бесполезно! Совести у него нет. А как он на неё пялился, когда они только встретились! И вовсе не на неё, а опять же на предмет её гордости, от чего Кэт всячески его поддразнивала, раскачивая своими пышными телесами при каждом удобном случае. Подтрунивать над ним было особенным видом удовольствия, на что Джет отвечал взаимностью, превратив их последние встречи после его возвращения в Солуэй в чумовой праздник. И сейчас, ничего не желая больше, чем содержимого стеклянной бутылки, она, демонстрируя своё недовольство, отдалась на волю судьбы. Вернее, в руки экспериментатора, при этом глазами сверкая ярко и весело, так и не угомонив пляшущих в них бесенят, чем полностью сорвала попытки выглядеть оскорбленной дамой в руках потерявшего всяческий стыд мужика.
— Джетро, ты... — закатила очи к небу возмущенная "дама", при этом не дернулась, когда он к ней шагнул, все ещё старательно облизываясь на желанный приз, — А чёрт с тобой, — заключила она и рассмеялась, — Подожди, — она вздохнула, успокаивая себя и колыхнувшуюся от смеха кхм... грудную клетку, — Так погрей её! Йоо... — пришлось замереть, чтобы эта ушастая сволочь с видом ребёнка, дорвавшегося до подарков на Рождество, принялся счастливо опускать в её телеса холодную тару. Кэт кровожадно так улыбнулась и не натурально так заворчала, — Сам не дергайся. И не вздумай накапать на меня слюной!
Стараясь аккуратно дышать, она разглядывала никуда не собиравшуюся удирать бутылку и очень держалась, чтобы не рассмеяться. Рожа Макрея и обещанный ром стоили того, чтобы потерпеть. Если он с восторгом наблюдал эксперимент, то Кэт с не меньшим удовольствием - мимику на его лице, чисто по-женски только надеясь, что если вдруг упадёт бутылка, то за ней из платья на волю не выпрыгнет и то, что её от падения сейчас удерживало. Это иногда случалось, если Кэт одевала слишком смелый наряд. Все-таки такую красоту трудно было удержать в стандартных рамках любого фасона. Впрочем, Патриция шила для неё наряды, прекрасно зная эти нюансы, но ограничиваться только одеждой из ателье Кэт не могла по своей природе, а потому часто и легкомысленно рисковала. Впрочем, на вечеринке "Кому за 60", танцуя со своим любимчиком древним, но с головы до ног татуированным знакомым Билом, это произвело фурор, который нисколько не огорчил, скорее наоборот, отбоя партнёров по танцам ни в тот, ни в другой вечер у неё не было. А Бил так старательно и весело подмигивает ей до сих пор, заходя в Шоколадницу каждый четверг, так что она с удовольствием проделала бы это ещё раз, только бы на старика вновь не наползла хандра и ей не пришлось снова на пару с Лизи, фанатично увлеченной благотворительностью и прочими чуждыми Кэт делами, вытаскивать его из дома и помогать организовывать вечеринки для пенсионеров. Теперь Бил регулярно ел шоколад, ходил на танцы и кинофильмы и, кажется, даже завёл подругу - вдову миссис Джонсон, живущую напротив цветочного магазина. Кстати, Кэт вместе с Лиз выдраила его квартиру, что ни в коем разе не входит в список ее любимых дел. Проделывать это ещё раз? Нет уж, пусть подруга борется против старости и одиночества, такого популярного в городе, самостоятельно. Хватит с неё того, что к каждому мероприятию Кэт печет кексы, а на Рождество скачет перед местными старожилами в пошленьком костюме рождественского эльфа. За глаза! На сим доброта и щедрость Стюарт заканчивались, но результат безусловно вызывал улыбку. Быть столь популярной и уважаемой в кругу тех, кому за шестьдесят, это вам не хухры-мухры. Хуже дела обстояли в тот раз, когда она вздумала развесить бельё и восторженно улыбалась мужчине на балконе напротив, принимая его желание спрыгнуть вниз за признание её красоты и обаяния, но оказалось, что у неё банально оторвалась пуговица и бедняга едва не перевалился через ограждение, чтобы рассмотреть все получше. В общем, не смотря на то, что история закончилась хорошо, Катриона не спешила сверкать прелестями на публике, так как эффект мог быть весьма неожиданный, а иногда и противоположный.
— Бабу бы тебе, Макрей, — прокомментировала Кэт слова о лесбийском порно, хитро поглядывая на развеселившегося Джетро и смущенно почему-то алея щечками, — Только не пьющую, — и тихо так захихикла, все ещё оберегая драгоценный запас огненной воды от падений. Но бутылка чувствовала себя очень даже комфортно, и Кэт немного расслабилась, — Ты теперь вроде как главный в городе по хорошей выпивке, так что не вынуждай никого делать выбор между тобой и бутылкой рома. Я бы выбрала ром, засранец, — вот собственно и вся женская месть, хотя кое-что захмелевшая от свежего воздуха и пламенной встречи Кэт припасла напоследок.
— Э, нет, подожди, — и она плавно повела торсом, от чего бюст вместе с бутылкой заплясали по кругу, а Кэт, изображая то ли танцора диско, то ли жгучую, но кривляющуюся стриптизершу, закусила губу и подергала бровками. Пришлось экстренно на втором вираже ухватить тару руками, но Кэт это ничуть не расстроило, наоборот, можно было отсмеяться вдоволь, не опасаясь за жизнь бутылки, — Иди к мамочке, — промурлыкала она рому, прижимая добычу к себе.
— Я рада, что ты остался все таким же психом как был, — то ли в шутку, а то ли на полном серьезе приговорила Катриона, устраиваясь поудобнее и поправляя на себе платье, прежде чем присосаться к рому. Рада, что ты вернулся. Ужасно тебя не хватало.
— Что сказал родственничек? — хохотнула Катриона, — Я кстати на полном серьезе теперь ведьма. Гадаю за деньги по праздникам. Хреново пока получается, но для тебя могу сделать скидку, — Кэт не очень верила, что Джет купится, но не переставала надеяться. Такая волшебная ночь! Все возможно. К тому же с момента его приезда не переставала почивать его байками обо всем, что только возможно, пользуясь тем, что он отсутствовал на острове очень долго и многого просто не знает. Реакция у Джета была очень забавная, хотя он, кажется, уже просек фишку, что над ним нагло издеваются. Вот эта необъятная, встрепанная бабища с оравой орущих детишек и есть та самая Линдси, которая была королевой красоты в старших классах? О, да! Помнишь как строил ей глазки и ползал в окно? Почему у неё глаза голубые, а у Линдси были карие? А я почем знаю! Но рожа у тебя была, когда ты смотрел на неё! Особенно на ее зад. Свежи воспоминания? Мухаха! А Джимми-дурачок стал копом. Тот самый, которого вы оголтелой оравой гоняли по заднему двору школы. Теперь он очень злой и серьёзный, отомстит тебе. Что? Страшно? Совсем нет? Жа-аль. А наша училка как только услышала, что Макрей вернулся, уехала с острова и продала дом. Какое тут совпадение?! Посмотри в мои честные глаза! Так и сказала, уезжая, или он или я! Я сразу выбрала тебя. Даже не сомневайся. Сомневаешься? Правильно делаешь, хихи. Теперь то я точно сопьюсь, а без тебя был шанс прожить свою жизнь тихо и без приключений!
Кэт не стеснялась. Она пила ром из горла и занюхивала волосами, слегка влажным, ночным воздухом и кладбищенской, удивительной атмосферой, царившей вокруг них.
— А я бы ещё кого-нибудь попугала, — цокнула язычком Катриона, — Давай на спор. Кто круче сегодня кого-нибудь напугает, тому главный приз, — она на секунду задумалась и тут же расхохоталась, окрыленная видимо очередной безумной идеей, — Дам подержаться, — она положила себе ладони на грудь, проследила за его взглядом — Без дураков, — А сама точная копия ушастого, задумавшего что-то нехорошее, — Бери, — протянута она ему ром, — Для храбрости. Я понимаю, что тебе со мной, как с потомственной ведьмой, не потягаться, но хоть попробуй. Тряхни стариной, — Катриона сощурилась и полезла шебуршать в складках ведьминского наряда, через пару секунд выудив оттуда конфеты, — А я тебе конфетку дам. Вкусную!
Осталось только озвучить, что же получит она, если выиграет, но Катриона с этим не торопилась. Ждала, хотя очевидно, что подругу дней его суровых, распирало от желания выпалить все мгновенно. Делая над собой неимоверное усилие, Катриона протягивала ему абсентовую гранату в шоколаде, и глаза её были такие честные-честные, прямо по-ангельски чистые и невинные. Не хватало лишь нимба над головой, но помешали бы дьявольские рога, венчавшие эту не совсем трезвую, кудрявую голову.
— Если продуешь, сходишь со мной разочек на танцы. И всего-то, — улыбалась очаровательно, не успев или забыв упомянуть, что это те самые благотворительные потанцушки с пенсионерами и, конечно же, пенсионерками, которым как всегда не хватало партнёров. Да он будет там нарасхват! Представив лицо Макрея при виде шеренги партнерш-одуванчиков, жаждущих с ним потанцевать, Катриона расплылась в широкой, умилительной улыбке, излучающей лишь доброту, свет и предвкушение маленькой шалости.
— О, соглашайся! Я так и быть, погадаю тебе бесплатно. Так сказать ознакомительное гадание по дружбе. Дай лапу, — хватанув его руку и подтянув к себе, чтобы он присел рядом, Кэт что-то пробормотала себе под нос и немного смущенно глянула на Джетро снизу вверх, — Ты сильно изменился, — пальцы её продолжали исследовать мужскую ладонь, гладить её и будто бы успокаивать. Эту лапищу Кэт не знала. Четки на запястье и ещё какая-то несусветная и наверняка очень личная хрень. И шершавая кожа, узлы костяшек, мощь. Рука мужчины, а не мальчика. Не того Джета, которого она знала. И тонкая вязь едва различимых шрамов. Тут и там. Бугрятся, вьются под пальцами. Кэт виновато опустила глаза, готовясь уже даже покаяться и отменить все предложения к черту.

Отредактировано Katriona Stewart (2016-11-21 09:32:42)

Джетро, жалующийся на давление. Смеющийся как и раньше, только совсем не мальчишка, а такой матерый, здоровый мужичек. Джетро и мужичек! Мужичина! Лапоухая прелесть, обманчиво улыбчивая, только Кэт видела в уголках его губ в такие моменты нешуточную усталость. Наверное, это и называется жизненный опыт. Как ещё весь такой румяный, пышущий цветом апельсин, но с уже затаившимся тёмным пятнышком где-то на кожуре. Так и в глазах Джетро появилась какая-то мрачная тайна. Кэт так и чесалось протянуть руку и погладить щетину на его бороде. Благо и щечки у Макрея теперь были. Кэт почти невесомо, деликатно коснулась его головы, лежащей на своих коленях, и задумалась. Время назад не повернешь. Джетро вырос, а она все ещё задержалась где-то в прошлом, жадно цепляясь за те осколки, которые ей удалось вырвать у памяти, чтобы теперь холить и лелеять, забыв о том, что и её время не стояло на месте. Нет, стояло. Остановилось когда-то. Сколько ей уже? Это неважно. Не важно сколько ещё. Важно зачем. Вот и на Джетро его шрамы были как карта небесной сферы. Интересно, у него ещё много таких?
— Нет, нет, Джет, — смеялась она вместе с ним, — Чокнутый здесь только ты. Поверь, мне бы и в голову не пришло засунуть туда бутылку! — а сама щурит глазки с эдакий стюартовской подкупающей хитринкой, — Никогда бы и не подумала, что это может быть так весело.
Выражение её лица на миг сменилось на выразительное "зараза!", но Катриона всегда подозревала в Макрее сильно развитую чайку на подставы и неприятности. С ним не пройдёт такое как танцы с бабульками, хотя попытаться стоило. Да, перплюнуть его уже не получится. Кэт хихикнула, кокетливо пожала плечами и обернулась по сторонам на окружавшие их могильные плиты. Жуть. Но именно здесь было так здорово болтать по душам. Среди духов и мертвецов. Когда-нибудь они тоже станут историей. Она слышала, что Джетро вроде как холостяк, но видела в этом лишь рок, постигший всех её самых близких друзей и знакомых детства. Кто может из них похвастаться выводком из детишек или счастливой семейной жизнью? Может, хотя бы Айрис нашла своё счастье. Почему-то Келли представлялась женой какого-нибудь обаятельного усача, возможно военного, который ржет над её шуточками, а в минуты нежности до хруста в ребрах стискивает её в объятиях. Спрашивать о таком у Джета не хотелось. Не сейчас. Все-таки ведьминская интуиция имелась и у неё. Холостяк. В этом не было никаких сомнений. И просто одинокий человек. Мечется как в клетке. Не сейчас, хотя в эту самую минуту Джет измерял расстояния от одной могилы до другой. Живой, свой, так что даже на кладбище с ним все казалось довольно уютным. По жизни мечется. Глаза голодные, злые, как у раненого, загнанного зверя. Скалится, показывает, что больно, но к ране не подпускает. И то ладно. Такая в его глазищах плескалась тоска, что Кэт буквально увидела невидимый груз у него за плечами. Он чувствует себя здесь чужим. Ему здесь плохо. Это захолустье - все, что у неё было. Это он - пират. Он бароздил просторы галактики, так, что жизнь била его нещадно. Била за удачливость, за его обаяние, за все то, чем щедро он был награждён и что ему давно уже казалось бональным. Возможно, будь она хотя бы немного такой же сильной и самоуверенной как он, она бы давно перестала ждать. Уехала бы как все. Искать своего журавля, со временем согласившись и на кого-то поменьше. Он не хотел соглашаться. Его привела сюда необходимость. Кэт же давным давно стала частью этого окруженного туманом и непогодой острова. Корни её вросли глубоко. Она была слишком слаба, чтобы сопротивляться и не любить то, что у неё было. Перед нею стоял нахохленный Джет, а Кэт пыталась ему улыбаться. Она ничем не могла помочь. И эта беспомощность очень бесила. Она не могла излечить его, не могла влюбить в этот на самом деле довольно суровый и не дружелюбный клочек земли. Но, может быть, Джет просто забыл каково это быть дома. Всего лишь здесь быть. Вон как его побросало. Подушечки пальцев все ещё ощущали прикосновение к шершавым неровностям на его ладони. А он улыбался. Они оба кривили рожи и тосковали как два старика на пороге смерти. Только у Катриона было надежды для них двоих. И она очень хотела с ним поделиться, хоть чем-нибудь. А ещё напиться в усмерть. Иначе с этой тоской не совладать. И так сразу от этой мыслишки полегчало.
— Я могу сказать, что все ещё будет хорошо. Да! — Кэт смутилась своих собственных, пьяных речей, — Вот когда это "хорошо" наступит, вспоминай ведьму с Солуэйского кладбища и повторяй про себя "- Спасибо тебе, о Повелительница Тьмы!" Нет, я серьёзно! Я ведьма, не ты! И мне видней. Будущее не так важно как настоящее, а мне сейчас хорошо, Макрей. Мы живы, а значит так нужно, — она кивнула на могилы. Все можно найти внутри себя. Силы, любовь, красоту, мудрость. Нужно только перестать убегать.
— В конце концов у меня столько лет не было достойного собутыльника! Представь как я страдаю! Столько лет, Джет. И ничего, дождалась же, — и для убедительности ткнула в него локотком, — Надо жить по принципу – можешь что-то изменить? Круто! Меняй. А если нет, то расслабься. Может, сейчас то самое время? Прости, но я так рада, что ты здесь. И чтобы там тебя не переехало, оно вернуло тебя домой. А ведь ты дома, дуралей.
Она брякнулась на макреевское пузо, прижавшись к нему бочком и устроившись головой на булькающем, наверняка обрадованном ее угощению, каменном животе бывшего одноклассника. И прислушалась. Не к тому, что там мурчало в нем, а к самому Джетро. Жалеть нельзя. Переубеждать глупо. Само по себе место не имеет никакого значения. Катриона знала не понаслышке, что от себя не убежать. Уезжай в Лондон, к более тёплому морю, в Америку, куда угодно. Оно или есть внутри, или нет. И в голове крутилась какая-то старая песня про дорогу домой. Грустная, сука, до слез. Это не цель. И даже не средства.
— И ворчи сколько угодно! И выговаривайся тоже на здоровье. Медведь! Здоровый вымахал. А я думала, что ты останешься тощим дрыщем, — она хихикнула, — А для тебя завтра тортик забабахаю. Медвежий. Посмотрим как ты запоешь, когда попробуешь.
И Кэт вроде как веселилась, прислушивалась к нему, вздрогнув лишь на вопросе, которого никак не ждала услышать. Все давно как-то привыкли, что Катриона на эту тему говорить не будет. Все равно город верил, что преступник наказан, а значит - все справедливо и правильно. Для них всех Джейсон был каким-то зверем. Сердце пропустили удар. Больно. Больно как и тогда, ничего не меняется. Но это же Джетро. Он знал Джея другим. Он тоже не верил. И Кэт закрыла глаза, чтобы ни в коем случае не потерять самообладание. С ней такого не бывало давно. Только маленькой девочке со смешными косичками, все ещё прячущейся в ней, захотелось вдруг разреветься в голос.
— Горец не убийца, — во рту загорчило, а воздухе не пойми откуда пахнуло полынью. Может, кто из ведьмочек вернулся с оберегом от нечистой силы? Но подниматься не хотелось. Пусть хоть колья вбивают. Хотелось запить образовавшийся в горле комок. Чтобы придать себе уверенности Кэт принялась чертить на старинном костюме Макрея линии, пробуя наощупь материал. Увлеченно так.
— Не убийца, — ещё тише, но не менее уверенно прошептала она.
Пришлось снова присесть, чтобы глотнуть долгожданного рома. Нужно было запить те воспоминания, когда они с Джеем занимались впервые любовью, а его брат застукал их на горячем и обещал настучать родителям. Лицо Джея, искаженное яростью. О, как он тогда ему классно врезал! У Джейсона было совершенно дикое выражение лица. Страшное.
— Брат его всегда был засранцем. А девочка... Джейсон бы никогда. Слепая девушка, Джет! Добрее, принципиальнее и честнее человека я не знаю. Он хороший человек. Можно сколько угодно говорить о порядочности и прочей чепухе, но все это не то. Он именно хороший человек. В этом слове вся его суть.
Если бы она уронила хотя бы слезинку, то Джетро легко мог бы списать все на бабьи эмоции и привязанности. Она говорила, как чеканила. Железно. И звенела, а вместе с ней и кладбищенский воздух. Адвокат дьявола или просто хорошего человека. Горец осужден за то, чего не совершал.
— За тех, кого нет с нами! — она запрокинула голову, смачно приложившись к бутылке и все никак не могла от неё оторваться. Наконец, сделав это, Катриона, поморщившись, обернулась. В голове шумело, но не от выпивки. Эх, гулять так гулять!
— Предлагаю сделать так, чтобы все они нам сегодня завидовали, — и подмигнула, подумав о том, что хорошо бы и Гордону и Келли сейчас поикалось. А просто так! — Но этого явно недостаточно, Джет, — она потрясла остатками рома перед его носом с видом святой и немного нетрезвой невинности и чуть не скатилась с плиты, когда услышала далёкие голоса.
— Бежим! — зашипела она, путаясь в ногах, но не из-за рома, а скорее из-за неожиданности, — Может, сёстры Кавендиш или Хлоя передумали! Тебе конец! — и совершенно беспардонно заржала, соскальзывая и усаживаясь на землю, при этом не сводя глаз с лица Джетро, подгоняя его и при этом тормозя отступление, гремя то бутылкой о каменную плиту, то цепляясь за мужчину и заваливаясь назад, хохоча до слез без всякой попытки понизить громкость.
— Охота на задницу Макрея! Ату-у! — кажется, её веселье и так не вовремя проснувшаяся неуклюжесть мешали уйти тихо и резво, но Кэт отчаянно старалась. По крайней мере очень верила, что её копошение выглядит именно так.

Отредактировано Katriona Stewart (2016-12-05 23:38:32)

В какой-то миг Катриона почувствовала себя неловко. Как будто бы маскарад плавно перетекал в жизнь, а настоящий костюм - это какая-то неправильная игра в ту реальность, где она все еще веселая, хохочущая девчонка, а Джетро - ее школьный оболдуй, товарищ, который ни с того ни с сего обратил внимание на самого обычного, как и он, прыщавого подростка, кокетку, которой была она с детства, хохотушку, чья истинная натура так и оставалась скрыта от большинства из ее круга. Не только обратил, но даже и не стал обижать, как это принято было в школьные годы, а после не пытался залезть под юбку, не зажимал по углам и даже не дергал ее за косички. Как то у них сразу так повелось, что, не смотря на вспыхивающие споры и разногласия, можно было весело провести вместе время и даже находились общие темы, о которых здорово было и поболтать, а также темы, на которые вместе замечательно им молчалось. Тогда это было похоже на некое таинство, не требующее слов и объяснений. Сейчас взрослые и помятые жизнью они встретились вновь, но по сути своей были уже совсем другими людьми. Возможно ли иначе? Кэт слушала его, облизывала обожженные ромом губы и задумчиво нащупывала нити, которые связывали этих двоих когда-то. Интересно, общались бы они с ним, если бы встретились вот сейчас? Она - грудастая, чекнутая и одинокая. Он здоровенный, лопоухий и все такой же обаятельный, хотя и далеко не самый счастливый человек. Что могло связать их сейчас? Ползали бы они вот так по кладбищам? Приходил бы он в ее кафе за сладеньким? Истощали бы запасы спиртного в его пабе на зависть заядлым выпивохам Солуэя? Тоска. Она откликалась у каждого на свое кодовое словечко, но пахла она одинаково. Дерьмово, одним словом. И повзрослевшие, абсолютно незнакомые друг-другу люди, у которых осталось только их общее, далекое прошлое, на самом деле не так уж и нуждались в подробностях. Пусть на его ботинках толстым слоем лежала пыль всевозможных дорог. Катриона же как старое дерево на холме, все еще стояла на месте, раз и навсегда зацепившись за него корнями, но по сути своей давно уже иссохла. И так себя любимую стало вдруг жалко, что Кэт только что не взвыла. И вот только захотелось ей героически пострадать, посмаковать горе-горькое, как и закрутилось все вокруг, завертелось. Больно приложившись животом о крепкие макреевские плечи (из чего они у него сделаны?) она болталась, махала руками, стараясь дотянуться до разодетой в старину задницы, громко икая, стеная и жалея, что ее "коник" не в шотландском килте. Ему бы пошло! С этим же не поспоришь?
- И вовсе я не толстая! - счастливо орала она на всю округу, - Это у меня просто красоты много! Но, лошадка! Ай! Полегче! Тпррр!
И так ей за время верховой поездки полюбилась ее собеседница. Она же - пятая точка Макрея. Что, не долго думая, Кэт успела махнуть ромчика и за ее здоровье. Мол, оставайся, малышка, такой же крепенькой и бодренькой. В общем, даже в такой ситуации Катриона не смела скучать, а желание развести сопли и поканючить о долюшке своей одинокой, старой уже и никому нафиг ненужной - ушли, оставив после себя лишь желание оторваться "как в старые добрые", чтобы родимая землюшка ухнула, вздрогнула и навеки запомнила встречу двух старых школьных приятелей. Как и раньше не могла долго прийти в себя после совместно проведенных выходных или вылазок на развалины, в сад, на школьный двор и в еще тысячи наинтереснейших мест славного городка. Языческий, древний Самайн - это время, когда встречались живые и мертвые. Предки Макрея были пиратами, а какую-то там прабабушку Катриону вполне вероятно жгли на кострах как ведьму. Больно весело она верещала, непосредственно куксилась, хохотала, болтала без умолку и ни капельки не стеснялась того как на них двоих косятся с соседних столиков. А еще Катриона читала стихи Роберта Бернса, стоя на столе и размахивая, кажется, каким-то ножом, танцевала, пела,  рыдала на пиратском плече горючими слезами о судьбе Горца, чуть не описалась разочек от смеха, когда Джетро вспомнил забавную историю с Айрис, а потом вспомнила, что она потомственная гадалка и принялась гадать, но не по рукам, а по задницам, с пеной у рта доказывая, что так будет вернее, что, кстати, тут же и доказала на деле - ее предсказания под тыквенный самогон по форме ягодиц и их упругости вышли в разы достовернее и интереснее, чем все предыдущие попытки. Катрионе хорошо, кристально запомнилось как она горячо и рьяно уверяла Макрея, что не пьяна. Трезва как стеклышко и готова употребить еще. Хлопала его как девицу пониже спины, смакуя, звонко и со вкусом. И потом - пустота. Впрочем, утро на то и утро, чтобы начинать его словно с белого листа, когда ничего вроде и не было.
Не было ничего, кроме хриплых, умоляющих стонов, когда утреннюю послеобеденную тишину нарушили чьи-то крики. Единственное, на что была способна женщина, она уже совершила. Стон. И попыталась снова провалиться в спасительную темноту сна, но кто-то настойчиво не давал ей это сделать, а потом уж к делу подключились головная боль и сушняк, так что Кэт, вскинув брови, но так и не открыв глаз, очень старательно изображала на лице внутреннюю борьбу. И бой этот был трудным. С одной стороны шевелиться было мучительно больно, но с другой очень важно было приостановить эту качку. Сойти с корабля, в конце концов, окунуться в прохладную воду или просто попить той самой воды, главное, чтобы не соленой. В прозвучавшем от нее "Ммммыыыумаааммуууыыыммррр" на самом деле были просьбы не будить ее, не тревожить сон, спасти, а также сломать будильник, голосивший ее имя и зачем-то зовущий ее маму. Мама? - первая более или менее оформившаяся мысль, а затем блаженное "В школу не пойду. Притворюсь больной, но никуда не пойду". Но мама продолжала басить, кричать, что на нее было совсем непохоже, так что Кэт без всякого злого умысла пришла к выводу, что все это ей снится. А раз это лишь сон, то и беспокоиться совсем не нужно. Но будильник оказался настойчивей. Катриона, не разлепив глаз, протянула руку и пощупала все попавшееся на ее пути, при этом продолжая мычать, стонать и жалобно хныкать, что в школу и вообще куда бы то ни было она не идет. И вставать не будет. А сама тем временем оглаживала макреевскую нательную и нарожную растительность, блаженно и пошленько хмыкая каким-то своим сонным мыслям, отпихивая его от себя подальше. Ну, выключайся, выключайся! Будильник не выключался. Он был теплым, очень живым и громким. В голове ухнуло, сверкнула молния и Катриону прошибла боль. Тело гудело, ломило, волосы на голове превратились в куль, а во рту, кажется, во всю ширь раскинулась выжженная солнцем пустыня. Ощущения усиливались, прогоняя сон окончательно. Кэт жмурилась, супилась, потягивалась, отмахивалась, но вынуждена была проснуться.
И, наконец-то приоткрыв глаза, и ухватив себя широким жестом за грудь, застыла, глядя на проступавшего сквозь похмельную дымку Джетро, лежавшего рядом с ней на одной кровати в знакомой такой комнате. Осознание, что на ней нет никакой одежды приходило медленно, но верно. На ней и, кажется, на нем. Факт того есть ли на нем носки ее волновал мало, а вот то, что он был не одет в стратегически важных местах - стало очевидным. Картина складывалась, а Катриона из нежно-фиолетового оттенка пошла лягушечно-зеленоватыми пятнами. И осоловелые глаза по мере понимания выпучивала она конкретно. И для верности вторую руку подтянула к груди, на всякий случай прикрыв все имеющиеся на ней детали и смущенно сведя расхлестанные как у портовой шлюшки во время отработки коленки. В следующее мгновение Катриона мысленно уже выпрыгивала в окно. Она уже потянулась в сторону, припомнив какую-то молитву, которой ее научила бабка, но в голове снова сверкнуло, перед глазами заплясали звезды, и Кэт передумала двигаться. Она внезапно закрыла глаза, стиснув кулаки, лежащие на груди, и как будто бы даже перестала дышать. Так, тихо. Спокойно! Сначала Кэт замерла, чтобы переждать головную боль, а затем, чтобы переждать саму ситуацию. Над нею навис медведь. Громкий такой, с вопросом написанным на челе. Катриона же талантливо отыгрывала маленький такой, скромный трупик. Медведь ее обнюхает и уйдет в лес. Порычит и успокоится. А у самой сердце ушло в пятки, которыми как кошка хвостом, забываясь, нервно водит по простыни. Вот она вчера уверяет Джета, что трезвая как стекло. А потом просыпается. А что было между? Не помню!

Джетро в изумительной точности озвучил ее мысли. И про память сказанул прямо в яблочко. Вот что значит - друзья. Какое взаимопонимание! Еще бы немного одежды на теле и вообще все было бы хорошо. Но хорошо нихрена не было. В голове ничего кроме вчерашнего кладбища и разговора с макреевской задницой, которой она едва ли не начала признаваться в любви, предлагая уйти от Джета и разделить с ней всю ее жизнь, даже не брезжило. Пустота, за которой скрывалось нечто такое, после чего двое друзей просыпаются в одной кровати. Катриона справедливо вздрогнула от его громкого крика. У нее даже нервно дернулся глаз, но вместо того, чтобы хоть как-то отреагировать, она сильнее обхватила руками грудь и затаила дыхание, как будто бы был еще шанс попытаться уснуть, а там глядишь проснешься, и все это окажется самым простым сном. Вот Джетро поржет, когда она ему расскажет! Неужели ее вчерашнее внимание к пятой точке мужчины из подколок его обладателя переросли в нечто большее? Кэт упрямо жмурилась. Испарись, чудный сон! Сейчас вот открою глаза и тебя не станет.
Джетро толкнул ее в бок, отчего, не ожидавшая такого подвоха, вскинув руки, Катриона с грохотом улетела на пол с другой стороны своей же собственный кровати. Вот пусти в святая святых самца - окажешься на полу. Гад!
- Эй! - возмутилась она откуда-то снизу, - Джетро, блин! Не это ждет от тебя нежная возлюбленная, твою мать, по утру!
И растерянная, памятая, но отнюдь не нежная "возлюбленная" тихо застонала, устраиваясь на меховом коврике под ногами. Голова на вопль отозвалась невыносимой болью. Сиплый, сонный голос Катрионы звучал неубедительно.
- Будь проклят тыквенный самогон.
Катриона подняла голову и испуганно замерла. С кровати на нее сурово смотрел Макрей. И его лицо было столь красноречиво, что когда он заговорил, то она забыла не только как нужно дышать, но и тот факт, что разлеглась на полу без одежды. Нет, она даже пытаться не будет вернуться к нему на кровать. А зачем? Она не самоубийца. Ей и тут очень даже уютно, угу. Благо, Джет не спешил ее возвращать. И не кричал "доброе утро, любимая!" Да и вообще ничего подобного не говорил. Иначе пришлось бы его убить. Нет, этот голый, красивый кобель на ее постели - не какой-то внезапный любовник, который сейчас начнет извиняться или лепетать очередную чушь. Это Джетро. Тот самый, которого она знает с детства. И все эти "могли ли мы" его ни чуточку не изменили.
А они могли?
Кэт, представив лишь на секунду вот этого цинично развеселого Джетро на своей пышной груди, обнимающего ее и тонущего носом в ложбинке, куда недавно самолично запихивал бутылку с ромом, все то, что они обычно делали, их попойки, беседы и шалости, достойные великовозрастных "даунов", сопоставила это с картинкой из немецкого порно и ощутила острое желание сбежать подальше. Желательно в какой-нибудь монастырь. Женский. Чтобы вокруг одни только старые бабки, непосильные трудовые обязанности, когда ни одной искушающей мысли о том как шикарно смотрится голый Макрей в ее большущей кровати. Ой, - Катриона захлопала сонно глазками, - А там есть что рассмотреть! Пока Катриона пыталась хоть что-то вспомнить и очухаться, любопытство пришло в себя первым. Россыпь татуировок и шрамов, бугристые мышцы, волосы. Господи, это же Джетро! Джетро Макрей у меня в постели! Тестостерон в небольшой спаленке как никогда зашкаливал и заполнял собою не только пространство комнаты, но и легкие Катрионы. Сверху на нее смотрел образчик мужественности. И... очень хороший друг, к которому Кэт испытывала самые теплые, но бесконечно родные, дружеские, практически сестринские чувства. Да она сама так часто кричала в пабе, сидя у него на коленках, что их дружбу ничто не разрушит! Он, конечно, не переставал восхищаться ее бюстом, но тут Катриона не могла с ним не согласиться: она сама была в диком восторге от обладания столь женственными и выразительными формами, а потому даже не думала запрещать воспевать красоту и природу. Зачем? Если это действительно прекрасно. Джет всегда выступал в роли скорее некого искусствоведа, ценителя, который не переставал любоваться произведением искусства, но со стороны. Подкалывая ее, с легкостью, которой она завидовала, вспоминая Горца, их детство, и не прекращая осыпать ее самыми теплыми и немного пошленькими комплиментами. Но это же Джетро! Странно было бы, если бы при виде ее он бледнел, падал на колени и начинал креститься, будто увидел дьявола. Тыквенный самогон - зло.
- Скажи просто, что ты не делал ничего такого, после чего будешь обязан на мне жениться, - она попыталась привычно пошутить, чтобы хотя бы немного понизить градус, но вышло неважно. Сиплый, надорванный голос, адская боль в глотке, вспухшие губы. Кэт не узнала свой голос, в котором все же оставалась надежда. Надежда, что ничего не было? Это же очевидно.
Взгляд как назло цеплялся за Джетро. Вернее за некоторые линии его тела. Кэт присела и подтянула к груди коленки, все еще пытаясь совладать с остатками сна и трудного пробуждения. На лицо ей упали волосы.
- Я действительно ничего не помню, - виновато поджала губы. Шальная мысль выдумать что-то и напугать несчастного Джета была не очень уместна. Ей самой то было не по себе. Если бы в этой истории она не была бы одним их главных действующих лиц, так бы и сделала.
Видя, что Джетро о ней позабыл, Катриона на миг зависла, разглядывая его спину. Прошлое оставило на ней свои следы. Стюарт все больше приходила в себя, внутренне начиная метаться. На всякий случай Кэт осмотрела свои руки и ногти. На спине у Джетро алело парочку тонких царапин. Странно, а где кошка? Мурлыка не терлась о ноги, не выпрашивала завтрак. Или все-таки "было", или Макрея атаковала кошка, а потом была бесславно убита.
- Киса-киса? - а в ответ мертвая тишина. Напряженная, сильная, широкая спина мужчины почему-то заставляла ее нервничать. О чем он думает? Как закопает ее следом за кошкой? Что с ним все-таки произошло, пока его не было в Солуэе? Больше всего на свете Кэт хотела бы не потерять его дружбу. Черт побери, мужика у нее не было тысячи лет, но... Джетро был частью ее детства, большущей такой частью. Детства и юности, того времени, когда она была по-настоящему счастлива и по-особенному несчастна. И вот на тему секса же не поприкалываешь - в голове сплошные пробелы. Ни-че-го.
- Да ладно тебе, Джет, - тихо пробормотала Кэт, когда он зашевелился, собирая одежду с пола и поднимаясь, - Жениться совсем не обязательно. Правда.
Она кое-как поднялась, прислушиваясь к себе. Почти ничего не болит. Немного гудят мышцы, но это же еще ничего не значит? Остатки ведьминского костюма и ничего даже издали напоминающее нижнее белье. Одна рука легла на уголок одежного щкафа, по которому Стюарт собиралась ползти, вторая на собственные ягодицы, чтобы пожалеть бедняжек. Чувствовалось, что им немного этой ночью досталось. Катриона опиралась о шкаф и жалела свою поясницу, пока не уловила краем глаза движение сбоку. Она повернулась к Джетро и ощутила острую необходимость прикрыться или, как минимум, провалиться сквозь землю. А еще лучше прикрыть его. Оттопырив у шкафа дверку, Кэт юркнула за нее, но скрыть вытаращенных на Джета глаз не смогла. Ну, не совсем на Джета. На нижнюю его половину. Сиганув в одежду, Катриона неуклюже пошла дальше, плюхаясь в мягкое и бескостное нутро старого шкафа и падая в его шебуршащие вещами и вешалками объятья.
- Я в порядке! - пискнула Катриона оттуда, оставив снаружи торчать только голые пятки, кое-как вывернулась, поднялась с колен и выглянула обратно, лохматая и нервная. И глядя куда-то Макрею в лоб, старательно пытаясь сохранить серьезный вид и не опустить любопытных глаз ниже. Стесняться было не в ее правилах, просто ситуация была нестандартная, и Кэт не выдержала. Снова пошарила по нему глазами с самым невинным видом, запечатляя каждый увиденный миллиметр. Какая-то мысль не давала покоя. Что-то, касательно Джетро, но похмелье и неловкость вытеснили все разумное, доброе и вечное, поэтому Кэт пробурчала:
- От судьбы не убежишь.
Вообще-то сбежать - было хорошей мыслью. Только найдет же. Макрей, не смотря на долгое отсутствие на острове, обладал отменной памятью и помнил все закутки Солуэя еще с детства. Найдет и тогда точно закопает. 
- Запасные щетки в шкафчике! И не вздумай после душа разгуливать голышом! Я еще не дала своего согласия на брак, - и когда он уже не слышал, фыркнула, - Мужик.
Кошка, кстати, так и не появилась.
По квартире во всю разносился запах свежесваренного кофе. Катриона вздыхала недолго. В конце-концов это была не единственная ванная в доме. Умывшись и отнеся Джетро свой халатик с розами и подаренную в прошлом году на день города безразмерную футболку "Добро пожаловать в Солуэй" и парочку большущих шерстяных носков, чуть более румяная, по-домашнему одетая в такие же носки, шорты и какую-то любимую еще с юных лет маечку с принтом Микки-Мауса, чья улыбка теперь была растянута до ушей из-за того, что размер был слегка маловат, Кэт восседала на краешке дивана в царстве подушек и пледов, обнимая руками дымящуюся чашку с кофе. Взгляд ее был задумчив и сосредоточен. За большим окном накрапывал осенний дождь. Когда-то в этой гостиной было шумно и весело. Здесь читались стихи, пили вино и пиво, болтали, рассказывали истории и слушали. На камине стояли рамки с фотографиями. На одной из них были все они - друзья, недруги, просто выпускники. Не смотря на худобу, даже тогда Джетро был высоким, так что коротышка Стюарт дышала ему в пупок. Как ей ко всему этому относиться? Вот что она упустила! Кэт поднялась, поставив свою кружку к той, которую приготовила для Джетро, опустила фотографию с одноклассниками вниз, и присела на корточки, безрезультатно чиркая спичками и пытаясь развести в камине огонь.
Заметив Джета, Катриона не сразу, но все решилась признаться:
- Ничего не могу вспомнить. Самое обидное, что у меня мужика уже нет годами, - она чувствовала себя глупо, произнося это вслух, но отчего-то стало сейчас неважным хранить свои тайны и дальше после всего, что с ними случилось, - Как-то... - она пожала плечами и вскинула на него глаза, - Короче, Джет. Если бы та штука, что торчала сегодня с утра у тебя... когда-либо была во мне, то мне кажется, ходила бы я сегодня с трудом, вот честно, - и она искренне улыбнулась, силясь заразить и его своим очень нуждающимся в поддержке оптимизмом. Новость то неплохая!
- Только горло адски болит, - без задней мысли проговорила она, ошупывая свою шею, рассеянным взглядом уперевшись в снова погасшую спичку, - Кошка пропала. И трусики с лифчиком. Кажется, это всё. Есть хочешь?