Перевозить семью оказалось гораздо сложнее, чем предполагал Джон. Во-первых, он волновался из-за состояния Анны-Марии. Несмотря на то, что дождались наиболее благоприятного момента, и тянуть уже было некуда, вся эта суматоха давалась ей тяжело. Женщина все чаще лежала в постели, дети были предоставлены няне целиком и полностью, а сбор вещей ложился на плечи Кинга. Во-вторых, Джон и не предполагал, сколько всего следует собрать, упаковать, и о чем позаботиться. Анне-Марии все это давалось бы легче, будь она хоть вполовину здорова. Но Джон совершенно был не приспособлен управлять хозяйством.
Постепенно вещи погружались на корабль. Он отправлялся из Лондона по Темзе, прямо в Северное море, держа курс на Штормовой остров. 
Николас, старший сын Джона, остался на острове. Он был опорой отца во всем, и Джон совершенно не переживал по поводу того, как долго юноша будет один. А вот Анна-Мария была от этого решения не в восторге, но Джону всегда казалось, что она слишком опекает детей. Уильям же отправился с отцом. Несмотря на то, что мальчик старался быть серьезным, ведь ему было уже почти восемнадцать, тому редко удавалось держать свое воодушевление в себе. К примеру, его последнее увлечение – фотография. Прибыв в Лондон, Уильям выпросил себе фотоаппарат. Не слишком подобающее увлечение для молодого джентльмена, но Джон поощрял подобные стремления членов семьи, потому что сам был склонен ко всякого рода фантазиям и часто находил себе новые занятия.
Уильям только учился им пользоваться, а потому если и делал фотографии семьи, то по большей части неудачные. Но как говорил отцу, желал запечатлеть их новую жизнь на острове и всех, кто прибыл туда и еще прибудет.

Плаванье выдалось не из легких. В основном, опять же, из-за болезни Анны-Марии. Джон очень переживал, как она выдержит нелегкую и долгую дорогу по воде. К счастью, семья, что служила Кингам, уже привыкли к кораблю, ведь плыли из самой Индии когда-то, а это путешествие довольно долгое и изнурительное. По сравнению с путешествием через экватор, дорога до острова могла показаться лишь легкой прогулкой. Но Джону казалось, что у них не все спокойно. Только он не мог уделить должное внимание кому-либо еще, так как все его мысли были о сохранности здоровья жены и скором прибытии на остров. Кинг торопился и был в нетерпении, как будто оставил на острове нечто дорогое. Так оно и было.

Когда остров появился на горизонте, можно было вздохнуть свободнее. Часть забот осталось позади, и нужно лишь ступить на землю. В этот раз Штормовой остров встретил корабль густым туманом. Еще издалека можно было видеть, как он терялся в белой мгле и казался еще более таинственным, чем можно было предположить. 

-  Хаджи, я отправлюсь первый с госпожой, - сказал Кинг слуге, когда команда готовилась спускать лодки на воду и доставить пассажиров на берег, - Проследи за тем, чтобы сначала переправили наши чемоданы и вещи Уильяма. Свою семью отправляй следом за нами.
Кинг помог супруге спуститься в лодку, с ними отправились и дети, для которых весь этот переезд больше походил на большое приключение.
[NIC]John King[/NIC] [AVA]http://s7.uploads.ru/Mv7Is.jpg[/AVA]

Лондон остался так далеко и так давно, что Анне порой казалось, будто его и не существует, и родной город - любимый шумный, грязный, наполненный губительным для нее дымом и миазмами, - всего лишь выдумка ее больного воображения. Каждый день начинался с отвратительного сухого кашля, от которого все внутри нее холодело, продолжался с невероятно отвратных отваров варенного исладского мха с молоком и сахаром, трубкой с йодными парами и часами праздного созерцания каюты. А заканчивалось все настоями наперстянки или опиатами, если Анна-Марии было плохо так, что хотелось кричать от боли, но сил даже на сиплый вздох не хватало.
Чахотка пожирала ее, она угасала и знала это лучше всех. Лучше своего дражайшего супруга, так стремящего к новому миру, в новый свет, лучше своих таких взрослых, но таких глупеньких любимых сыновей, что навсегда останутся ее маленькими мальчиками. Джон не разделял желания защитить мальчиков от жестокости реальной жизни, и пока что у Анны не было сил бороться с решением супруга "сделать из мальчиков мужчин". Пусть делает, она постаралась вложить в их воспитание и любовь, и заботу, и свои маленькие житейские мудрости, что должны им помочь выжить среди этой грязи. [NIC]Anna-Maria King[/NIC][AVA]http://funkyimg.com/i/2dGRS.png[/AVA]
С болезнью Кинг стала все чаще думать меланхолично, в мрачных тонах и красках. Видя жалость в глазах слуг и даже родных, порой ей вовсе не хотелось жить; в моменты этой гнетущей слабости она пыталась углубиться в чтение, но руки слабели, и книга оставалась на одеяле, а она сама смотрела в потолок, стараясь прогнать слезы, вытереть которые была не в силах. Ее тело стало для нее клеткой, а окружающие видели в ней хрупкое создание, мотылька, опалившего крылья, неспособного на самостоятельное существование, канарейки, попавшей в золоченную клетку. Как бы ей не хотелось скрывать свою боль от сего осознания, это не получалось.
А еще эти путешествия. Анна терпела и молилась Господу, чтобы дела Джона шли в гору, но порой нет-нет, да закрадывались мысли о том, чтобы наконец-то где-нибудь осесть. Ей не хотелось в невежество неосвоенных земель, и восторг от изучения дикой местности не приводил ее в восторг, как мальчишек. Ее мир остался там, в Европе, слишком далеко от моря, дабы ее ослабшее женское очарование сумело убедить супруга подчиниться ее воле. Чахотка забирала не только ее силы, но и ее жизнь - во всех смыслах. Порой Анне приходили мысли о смерти, и о том, что так будет легче всем. Но кто позаботится о ее мальчиках? Кто сможет поддерживать Джона, когда что-то пойдет не так? Ей придется быть сильной даже тогда, когда сил и не было. Это удивительная особенность женщин: быть теми, кем они не являются.
Сегодня ей пришлось встать на ноги, которые едва держали: они наконец прибыли к острову. Едва выйдя из каюты, Анна-Мария приложила белый платок, пропитанный морской солью, к губам и носу, вдыхая опостылевший аромат. Ее глазам предстала пелена тумана, скрывающего будущее не только ее, но и семьи. Удерживаясь за Джона, всегда находившегося поблизости к ней, едва ее стопы касались земли, она старалась не смотреть за борта лодки: слишком притягательно выглядели темные воды, обещая окончательно умиротворение.
- По сырости и холоду напоминает пригород Лондона, - слабо отметил она, едва отодвинув от лица платок, чтобы Джон увидел ее ободрительную улыбку. Порой казалось, будто ему нужна поддержка больше, чем ей. - Уильям, твоя камера снимет... - глубокий вздох, ибо на долгие предложения у нее не хватало сил, - корабль издали?

Отредактировано Eliza Holmes (2016-07-04 01:35:35)

Лодка приближалась к берегу, и Джону все время приходилось осаживать младших детей, чтобы те сидели спокойно, иначе эти непоседы грозили свалиться за борт. И все же Джон продолжал держать супругу за руку, как будто боялся, что ей станет хуже, как только он отпустит.
- Значит, будешь чувствовать себя как дома, - улыбнулся Кинг в ответ. Его бы воля, он бы уже уложил Анну-Марию в постель для отдыха. Но впереди была еще дорога до поместья, и она куда хуже каменных улиц Лондона.
- Смотри, не окуни свой аппарат в воду. До прибытия следующего рейса ждать придется долго, - это уже предназначалась Уильяму. Не хотелось, чтобы окончательный переезд на остров запомнилось мальчику только по тому, как он лишился новой игрушки.
Ближе к берегу туман накрыл и их. Издали он казался густым и плотным, и это ощущение ничуть не поменялось: корабль совсем пропал из виду, а берега как будто и не было. Но лодка заскрежетала о дно, и моряк, сидящий на веслах, спрыгнул прямо в воду, чтобы вручную подтянуть ее к берегу. Джон тоже спрыгнул, благо, высокие сапоги некоторое время могли сдержать воду, но, кажется, он все равно промочил ноги. Правда, Кинг уже привык ко всякого рода неудобствам.
Лодку подтянули на мель, и пока моряк помогал детям сойти, взяв их на руки, Джон помог супруге. Он поднял Анну-Марию и отнес на берег. Кажется, со времени ее болезни, он все чаще начал носить ее на руках. После свадьбы это совсем вышло из их жизни. Теперь же Джон мог носить ее в комнату из гостиной, где леди только что принимала гостей, или с легкой прогулки домой, если поблизости никого не было или идти недалеко, иначе они брали экипаж.
Ноги коснулись песка. Здесь он был совсем не такой, как на южных морях, рассыпчатый и мелкий. Это был крупный, каменистый, грубый песок и совершенно не вызывал желание пройтись по нему босяком.
- Надеюсь, туман рассеется, когда мы доберемся домой, - высказался Джон, - Как ты себя чувствуешь? Уильям, помоги матери, я встречу экипаж.
Экипаж – слишком громкое название для того, что повезет их до дома. Лошади были переправлены на остров уже давно, но настоящие экипажи – удел жителей Лондона. Здесь это были небольшие кибитки, некоторые из них изготовлены уже на острове.
Джон отходил дальше, к дороге, что вела к жилой части острова, но все время оглядывался назад, боясь в таком тумане потерять из виду свою семью. Да, семью. Они еще не привыкли, может быть, только Ульям, называть этот остров и их новое поместье – домом. Но Джон уже полностью сроднился с этим местом. И дело было не только в том, что он отстроил тут новое поместье и жил какое-то время, невзирая на местные условия.
Лошадей Джон услышал раньше, чем увидел. Ему пришлось присвистнуть, чтобы первый кучер, а за ним и другие, заметили его. Он указал им в сторону, откуда сам пришел и приказал подъехать как можно ближе, но колеса не должны были застрять в песке.
- Хаджи, пусть Патимат поедет с нами, - сказал Джон, когда вернулся, - Уложи весь багаж в оставшиеся повозки, если будет нужно, я отошлю кучеров обратно.
[AVA]http://s7.uploads.ru/Mv7Is.jpg[/AVA] [NIC]John King[/NIC]

Экипаж мотало из стороны в сторону, он подпрыгивал на кочках, и колеса скрипели. Джон поддерживал супругу, но она сидела бледная, сжимая его руку со всех сил. Уильям же неотрывно смотрел в окно, пытаясь хоть что-то разглядеть по дороге.
- Я хотел все сфотографировать, - с досадой сказал он, - Но здесь такой туман, из-за него ничего не получится.
Уильям не расставался с этим фотоаппаратом и крепко сжимал его в руках.
- Ничего, еще успеешь, - ответил Джон, - Через несколько часов туман рассеется.
- Но я хотел все с самого начала, - запротестовал Уильям, хоть и понимал, что от этого ничего не изменится. Его прервала Анна-Мария строгим, насколько было возможно в ее состоянии, голосом, и мальчик обреченно замолчал.
Обычно Кинг передвигался по острову верхом, так было быстрее и удобнее. Он понимал, что дорога совсем ни к черту, но даже не думал, что настолько. Оставалось надеяться, что Хаджи все хорошенько закрепит, и с вещами по дороге ничего не случится.
У поместья их уже встречал Николас, чем очень обрадовал свою мать. Они давно не виделись, юноша за это время успел возмужать, а потому не хотел принимать излишнюю ласку от матери при посторонних. Но кратко поцеловал ее в щеку.
- Николас, покажи Патимат детскую, Уильям, помоги разгрузить вещи, - отдал детям распоряжения Джон, сам собираясь проводить супругу в комнату для отдыха. Когда ей полегчает, она обязательно осмотрит поместье, но сейчас дальняя дорога забрала все силы.
- Хорошо, - согласился Уильям, - Но, когда туман спадет, я буду фотографировать, - это упрямство было у него явно от отца, и Анна-Мария слабо улыбнулась, снова подмечая это.
Уильяму пришлось оставить свой фотоаппарат недалеко от входа, чуть в стороне от растущей горы вещей, что кучер снимал с повозки. К тому же вскоре подъехал еще один экипаж, загруженный полностью. Когда Джон спустился, кучер был готов уже отправится на второй заход.
Туман и правда постепенно рассеивался, и Уильяму натерпелось приступить к своей «работе». Благо, слуг в поместье уже было достаточно, так что Джон отпустил сына, и тот тут же схватился за новую игрушку.
- Николас, только не двигайся! Иначе карточка выйдет смазанная! – Николас недовольно повернулся, глядя на брата. Он был серьезней, и сейчас старался держаться подле отца, помогая следить за разгрузкой. Но выполнить просьбу было куда проще, чем спорить с этим мальчишкой. Прозвучал характерный щелчок, и на секунду глаза ослепли от вспышки.
[AVA]http://s7.uploads.ru/Mv7Is.jpg[/AVA]