Бессонная ночь после сокрушительной ссоры с Джетро, а потом и с Чарли, переполненное волнениями утро за буквально сбежавшую из дома дочь и совершенно безрадостный день в ожидании хоть каких-то вестей от них обоих. Триш была вымотана не только физически, но и эмоционально. Она догадывалась, что звонка ждать бессмысленно. Шарлотта все еще злилась на нее, что было вполне понятно, учитывая обстоятельства, а Макрей... Ну, это же Макрей. Его приоритеты всегда выстраивались своеобразно, согласно той или иной ситуации, и сейчас в приоритете была дочь. Его дочь, о которой он до вчерашнего дня и знать не знал. Триш могла только догадываться, что творилось у него в душе. По сравнению с этим ее переживания по поводу их с Шарлоттой отношений были сущей ерундой. Они и раньше ссорились, только никогда прежде Триш не чувствовала за собой такой жгучей и тягостной вины, словно она предала Чарли. Нужно было сразу же все рассказать им обоим, как только Джетро вернулся. Чего она ждала эти три года? Благословения свыше?
С этими уничижительными мыслями она проходила пол дня, на автомате делая ту или иную работу по дому, встречая клиентов и провожая их, улыбаясь шуткам и участливо кивая, когда кто-то жаловался на свои проблемы. Звонок Аделаиды, как будто обрубил ниточки, благодаря которым она, как марионетка, двигалась туда-сюда, совершая привычные действия. Триш просто упала в кресло с телефоном в руках. Первой же мыслью, промелькнувшей в ее голове, когда она услышала в трубке голос подруги, стало паническое «Она знает!», но Ида и словом не обмолвилась ни о Джетро, ни о Чарли, а просто предупредила о своем визите. Конечно же Триш успокоилась, в конце концов они частенько встречались, чтобы просто посидеть и поболтать по душам. Достав чехол с готовым платьем, которое Ида заказала еще месяц назад, Триш озаботилась нехитрым угощением и заварила чай. Это просто посиделки, их обычное времяпровождение в конце рабочей недели, ничего страшного - убеждала она себя, сервируя столик в гостиной, где встречала всех, клиентов и гостей, но руки все равно предательски подрагивали. Если Джетро все ей рассказал...
- Заходи быстрее, погода портится, - не здороваясь, Триш сразу же втянула Иду в теплое, пахнущее свежеиспеченным домашним печеньем ателье и закрыла за ней дверь. - По радио сказали, что будет дождь.
О погоде, лучше говорить о погоде.

Сомнения вновь зазвенели тревогой, когда она увидела в каком Аделаида состоянии. Они были совершенно разными, но на какое-то мгновение Триш показалось, что она смотрится в зеркало. Тот же растревоженный взгляд, те же усталые тени под глазами и нездоровая бледность всего лица. Что-то случилось. Триш не верила в совпадения и потому вновь поддалась панике, которая поселилась в ее груди сразу же после звонка. Сердце забухало так сильно и громко, что ей казалось, что не услышать его просто невозможно. Но с первых же слов Иды, всколыхнувшаяся было в груди тревога стала успокаиваться, не успев толком набрать обороты.
- Да, она уехала сегодня утром, - Триш опустилась в кресло напротив, словно неродная, и взялась комкать подол платья, чтобы хоть чем-то занять свои нервно подрагивающие руки. -  Собиралась до конца недели дома побыть, а тут вдруг сорвалась обратно в Эдинбург. У них там что-то планируется... - она махнула рукой и слабо улыбнулась. - Уж не знаю, что. Она так мало мне рассказывает.
Во рту поселился специфический привкус, когда Ида достала коньяк. Это было весьма кстати. С самого утра Триш одолевало непреодолимое желание выпить чего-нибудь покрепче кофе, которым она буквально заливалась, чтобы функционировать более или менее нормально, но в доме у нее ничего подходящего не водилось. Улыбнувшись уже более живо, Триш спорхнула с кресла и метнулась к небольшому серванту, стоящему между двух окон. Настоящий антиквариат из темного дерева с бронзовыми ручками и потемневшими от времени стеклами. В свое время у нее не поднялась рука от него избавиться. Здесь она хранила ту посуду, которую редко использовала в повседневной жизни. Пузатые снифтеры из хрусталя были как раз из их числа. Вернувшись к столику, Триш обстоятельно вытерла их салфеткой и аккуратно водрузила на поднос, где уже чинно белели фарфоровые чайные чашки, такая же сахарница и блюдо с еще теплой после духовки выпечкой. Чуть в стороне стояла вазочка со сладостями.
- Но сначала все же чай и печенье. Попробуй обязательно. Я обычно пеку брауни, но тут наткнулась на старый рецепт моей матери и решила вспомнить детство. Сейчас принесу чай, - торопливо, словно только и ждала возможности сбежать, Триш скрылась за двойными дверьми в холл и после недолгого отсутствия вернулась, неся в руках чайник с заваренным чаем. - А что, в школе что-то случилось?
Если даже и так, то это была та тема, на которую Триш могла говорить спокойно. Куда спокойнее, чем на тему своей дочери.

Отредактировано Patricia Wilson (2017-02-09 13:40:14)

С трудом сдерживая улыбку, Триш придвинула к Иде поближе салфетки на случай еще одной катастрофы и уткнулась в собственную чашку. Раньше забеременевшая школьница действительно была нонсенсом, теперь этим уже никого не удивишь. Она сама была такой и хлебнула свою порцию злых слухов, осуждающих взглядов и голословных домыслов за спиной с лихвой. Ей еще повезло, что официально она была при молодом человеке, когда ее беременность стала очевидна для всех. Уверенные, что свадьба - дело уже решенное, родители с обеих сторон только и ждали, когда невеста выносит ребенка и сможет влезть в красивое платье, но потом Гэвин погиб и все расстроилось. Никто так и не узнал, что никакой свадьбы не планировалось вовсе, а они с Гэвином расстались еще на выпускном. Милый Гэвин... Все таки он был очень хорошим, просто он не был Макреем. Единственный его недостаток.
- Нет, ничего подобного я не слышала, - Триш помотала головой, возвращаясь из своих воспоминаний. - Но, думаю, это дело времени. Можешь не рассказывать, рано или поздно я и сама все узнаю. В мельчайших подробностях.
Уверенная, что так и будет, Патрисия отставила в сторону свою чашку и взяла в руки принесенную Аделаидой бутылку. Она совершенно не разбиралась в алкоголе, но подозревала, что этот коньяк не дешевка, которую продают в Солберге. Она плеснула немного в пузатые бокалы и протянула один Иде.
- Чарли, это Чарли, - ей даже не пришлось выдумывать замену для и истинной причины своих тревог, она просто заменила одну на другую. - Собирается в Африку с группой каких-то там студентов. Уверена, что это ее единственный шанс, и, кажется, зациклилась на этом. Даже не знаю, что и думать. Запретить я ей не могу, она уже все решила и более того...
Триш резко замолчала и как-то странно посмотрела на подругу. Сомнения, стоит ли говорить ей об этом, переполняли ее, но после некоторых раздумий женщина решила, что поговорить может только с ней, и решительно опрокинула в рот свою порцию коньяка. Крепкий алкоголь мгновенно запалил щеки и прокатился по всему телу живой огненной волной. Передернув плечами, Триш поставила опустевший снифтер на столик и, проведя ладонью по своему разгоряченному лбу, подняла на Иду глаза.
- Она попросила Джетро помочь ей с этим. Куратор поездки служил в спецназе, в SAS, как и... твой сын, вон она и решила, что рекомендация от такого человека увеличит ее шансы, - она отвлеклась на несколько секунд, чтобы снова наполнить свой бокал, и откинулась в кресле, грея коньяк в ладонях. - Понятия не имею до чего они там договорились, но, зная Джетро, сомневаюсь, что он ей откажет. Сам тот еще сорвиголова. Чарли знала к кому обратиться.

На слова Аделаиды Триш только головой покачала и горько усмехнулась. Даже если сделать невозможное и забыть хотя бы на минуту о проблеме куда более актуальной, чем поездка дочери в Африку, которая еще может не состояться сама по себе, Патрисия просто не посмела бы вмешиваться в это дело и как-то препятствовать. Вздумай она проявить инициативу, позвонить куратору и «запретить», как выразилась Ида... Нет, она боялась даже представить, чем это все обернется в итоге. Рано или поздно Чарли узнает, кто помешал ее планам, и это еще по беды. Намного страшнее Триш виделась отдача, на которую была способна ее дочь. Теперь, когда Чарли знала, откуда в ней эта жесткость и бескомпромиссность, она могла пойти на то, на что прежде никогда не решилась бы. Триш боялась, что ее дочь просто забудет дорогу домой. Подобный исход виделся ей гораздо страшнее, чем разоблачительная правда.
- Нет, - ее голос прозвучал хрипло и резко, как карканье вороны, Патрисия устремила свой слегка остекленевший взгляд на подругу и повторила: - Нет, не нужно никому звонить. Обещай, что не позвонишь! Это не твое, да и не мое дело. Чарли уже не ребенок, она... - слова застревали в горле, но упорно вырывались из ее рта. - Она взрослая и знает чего хочет. Я в ее возрасте такой не была.
Не зависть, но грусть так и сквозили в этих словах. Триш уже была матерью в ее возрасте, она уже была привязана к этому острову намертво, как птица, которой еще до первого полета обрезали крылья, и как бы неприятно было это признавать, такое положение вещей ее вполне устраивало. Чарли была другой, у нее были крылья, сильные и крепкие, как у ее отца. Лишать ее возможности летать из одного только материнского страха, было бы жестоко и эгоистично.
Очередной вопрос Иды, как острая булавка, словно воткнулся в живую плоть, уже давно израненную и изрытую размышлениями подобного толка.
- Они вообще не общаются, в смысле общаются, конечно, но не больше, чем обычные знакомые. Чарли просто... - Триш вздохнула, словно говорила на тему, от которой уже изрядно устала. - Он ей просто нравится. Это же Джетро, он всем нравится. Он никого не оставляет равнодушным, всегда так было. А для Шарлотты он и вовсе что-то вроде кумира. Он же где только не был, чего только не видел. Ей интересно с ним.
Поджав губы, Патрисия уставилась в свой бокал и нахмурилась, осознав вдруг, что завидует тому, что дочь может так неприкрыто выказывать свой интерес, в то время как ей самой приходится постоянно сдерживаться, только бы он не подумал, что для нее их отношения уже давно носят куда более сложный характер, чем просто секс без обязательств.

Как-то незаметно коньяк становился в приоритете этого такого странного чаепития. Шелест наконец-то начавшегося дождя снаружи только еще больше располагал к алкоголю, нежели к чаю, который мирно остывал, разлитый по чашкам и совершенно забытый. Так уж получилось, что сегодня мысли двух женщин требовали более серьезной подпитки. С тех пор, как Джетро вернулся, не было и дня, чтобы кто-нибудь не обмолвился о нем хотя бы вскользь. Клиентки это были или просто забежавшие на минутку знакомые сплетницы, соседки или бывшие одноклассницы. Макрей снова подвозил какую-то девицу, Макрей снова из-за кого-то подрался, Макрей в очередной раз не ночевал дома. Макрей, Макрей, Макрей... Макрей то, Макрей се. Почти три года Триш слушала все это, делая вид, что лично ее конкретный индивид совершенно не интересует. Совсем как в школе много лет назад она с надменным видом отличницы, у которой не может быть ничего общего с хулиганом, Патрисия Уилсон жадно вслушивалась в каждое слово, тщательно отсевала их, чтобы выудить из шелухи домыслов то, что действительно стоило ее внимания, и, конечно же, ревновала когда оказывалось, что та или иная сплетня все же имела под собой почву. Но сейчас, слушая Иду, которая так осторожно интересовалась отношениями Джетро и Шарлотты, она не сразу уловила ту мысль, которую подруга пыталась до нее так деликатно донести. Может быть коньяк так сказался, а может ее собственные мысли были слишком далеко, но Триш только пожала плечами.
- Они виделись только вчера, застряли в пещерах в прилив, а потом он подвез ее домой. Он тебе не рассказывал? - рассеянный взгляд перебежал с исходящих ленивым парком чашек с чаем на бледное лицо Иды. - А что? Почему ты...
Сердце как-то совсем уж нехорошо екнуло, когда до Патрисии вдруг дошло. Она почти в испуге уставилась на подругу, пытаясь уложить в голове то, что так внезапно стало очевидным. Если бы не тревога, так и искрящая в глазах миссис Макрей, Триш посмеялась бы над абсурдностью ее предположений, но беспокойство женщины было настоящим и к тому же заразным.
- Господи! Ты же не думаешь?.. - Триш резко выпрямилась в кресле и застыла в напряженной позе, глядя Иде в глаза. - Ты же не думаешь, что они могли... что Джетро... Боже, Ида!
Вскочив с места, Патрисия забегала туда-сюда по своему ателье. В голове снова и снова вспыхивали фрагменты их с Джетро разговора. Триш отчаянно искала подсказки в его поведении и реакции, но так ничего и не нашла, и тем не менее она не могла отмести эту пугающую мысль прочь, потому что после этого разговора был другой, который давал намного больше поводов для размышлений на эту тему.

Отредактировано Patricia Wilson (2017-02-15 14:31:35)

Так вот почему она так бурно отреагировала. Вот почему так разозлилась, почему называла мать лгуньей и обвиняла в эгоизме. Прокручивая в голове все детали вчерашнего разговора с Шарлоттой, Триш все больше и больше убеждалась в том, что еще вчера оставалось для нее за кадром, в густой тени мучительного признания, которое далось ей очень тяжело. Чарли, глупая девчонка, влюбилась в собственного отца.
- Господи... - выдохнула Патрисия, наконец-то прекратив свои метания, и остановилась посреди ателье. - О, Господи...
Можно было сколько угодно взывать к вседержителю, уповать на его милосердие и так далее, легче от этого не становилось. Женщина устало облокотилась о спинку кресла, в котором еще недавно спокойно сидела, и потерла пальцами переносицу, чувствуя как внутри ее черепа медленно, но верно разгорается мигрень. Этого можно было избежать, стоило только открыть правду чуть раньше. Она ведь знала, что рано или поздно это придется сделать, но почему-то тянула с этим. Почему? Глупый вопрос. Она просто трусиха.
Совершенно оглушенная запоздавшим осознанием, Триш вспомнила о подруге, только когда та снова заговорила, разливая коньяк по бокалам. Такими темпами они точно напьются. Ну и пусть, решила Патрисия и вернулась в кресло, пока ноги еще ее держали. Она вцепилась в бокал обеими руками, но так и не смогла сделать ни глотка. Замерла, застыла, оцепенела, уставившись на подругу во все глаза. Услышать подобное откровение от Иды она не ожидала совершенно. А она еще наивно полагала, что это ей приходится тяжело. Каково же было миссис Макрей проживать под одной крышей с этим дьяволом. Какое же все таки точное определение.
- Боже, Ида, я и подумать не могла, что ты... - она споткнулась, не зная, как выразить свою мысль, и покачала головой. - Я не осуждаю, ты не подумай, я просто... немного в шоке. Господи...
Спохватившись, что зачастила с богохульными возгласами, Триш пригубила коньяк, испытывая при этом острое желание опрокинуть его в себя как текилу или виски. Какое-то время она молчала и разглядывала сидящую напротив женщину, которая так легко призналась в том, что испытывает к собственному пасынку, а потом поняла, что должна ее успокоить хотя бы отчасти. Просто поделиться собственной уверенностью в том, в чем у нее лично не было сомнений.
- Знаешь, я допускаю, что Чарли могла бы, как ты говоришь, поддаться влечению, более того, теперь я почти уверена в том, что она испытывает к Джетро некоторую... привязанность, - Триш почти выдавила из себя это слово, и вполовину не передающее истинное положение дел. - Но я знаю его с детства. Он, конечно, изменился за все эти годы, стал еще более притягательным, но кое-что в нем осталось неизменным. У него есть определенные принципы. Поверь, я знаю, о чем говорю. Он никогда не перейдет черту.

Все еще пребывая в легком шоке от услышанного, Триш смотрела на Иду потерянным взглядом и никак не могла себя заставить сказать ей, что, говоря о принципах Джетро, о его способности не переступать определенных границ, несмотря ни на что, она имела в виду совсем не их отношения, как мачехи и пасынка. И, если откровенно, о Шарлотте она тоже не думала, говоря все это. То есть думала, конечно, как об исходной предпосылке чужих сомнений, но не только о ней. Как объяснить это Аделаиде? Как объяснить такую странную и неожиданную верность Джетро, который при всей своей репутации отъявленного сердцееда, вот уже два с половиной года поддерживал близкие или, как любят говорить в современном обществе, сексуальные отношения только с одной женщиной - с ней. Как объяснить это, не вскрыв деталей? Уверенность в его верности была на уровне инстинктов. Триш никогда не спрашивала его, так ли это, хотя бывали моменты, когда буквально изнывала от желания задать столь важный вопрос и успокоиться. Она просто знала, как знала, что солнце встает на востоке и садится на западе, а времена года сменяются в определенной последовательности. И, признаться, осознание того, что мужчина, по которому сохло почти все женское население города, принадлежит ей одной, изрядно тешило ее самолюбие. Но сейчас, слушая Аделаиду и пропуская через себя все ее домыслы, Триш чувствовала себя едва ли не преступницей. Само ее молчание было преступным.
- Ида, послушай, - охрипшим от волнения голосом произнесла женщина, пожимая подрагивающие пальцы подруги. - Я могу с уверенностью сказать, что Джетро и Шарлотту не связывает ничего из того, о чем ты подумала. Он ей, конечно, нравится, я почти не сомневаюсь, что она по глупости своей юной в него втюрилась, и очень надеюсь, что это со временем пройдет.
Триш почувствовала как слабеет и обрывается ее голос на выдохе и сделала паузу, чтобы восстановить дыхание, сделать глоток остывшего чая, а заодно и найти нужные слова, чтобы продолжить свою мысль. О, как же она надеялась, что влюбленность дочери действительно пройдет! Конечно, теперь когда Чарли знала, что Джетро ее отец, это должно было случиться само собой, но отчего-то Триш не оставляла мысль, что процесс будет долгим и мучительными. Разве она сама не пробовала разлюбить Макрея? Разве не мучилась годами, пытаясь заставить себя его забыть? Сколько ночей она проворочалась бессоннице, сколько слез выплакала и сколько ожиданий обманула, отказываясь от отношений с другими привлекательными и по-настоящему достойными мужчинами? И теперь своим молчанием она обрекла на ту же участь собственную дочь. Прикрыв в бессилии глаза, Патрисия выдохнула и снова посмотрела на Иду.
- Ты должна знать, что не далее как вчера Джетро сам попросил меня держать Чарли от него подальше, - истинная правда, говорить которую было удивительно легко. - Понимаешь, она напала на него с расспросами о... своем отце, потому что решила, что Джетро его знал и может ей рассказать о нем. Я ведь не рассказывала никогда, вот она и пошла в обход. Она всегда так делает, когда хочет чего-то добиться. Можно захлопнуть перед ней дверь, но она обязательно вломится через форточку. Конечно, Джетро был не в восторге от такого допроса, как и любой другой на его месте.
Замолчав, Триш поджала губы и потянулась за своим бокалом, в котором еще оставался коньяк. Еще вчера ей казалось, что любопытство дочери единственная ее проблема, но сегодня, после всего, что случилось, все ее переживания по этому поводу утратили свою актуальность. Теперь у нее было предостаточно куда более веских причин для переживаний.

С сомнением покосившись на коньяк, которого в бутылке уже заметно поубавилось, Триш все же выполнила просьбу Иды и плеснула ей в бокал еще немного, в то время как сама как-то незаметно для самой себя переключилась на чай. Голова уже непривычно гудела от выпитого на голодный желудок, а щеки полыхали от крепкого алкоголя, но мыслила Патрисия по-прежнему трезво. В отличие от подруги.
Раньше Аделаида разговоров не тему отца Шарлотты не заводила, как и все остальные подруги, клиентки и просто приятельницы Триш, которые частенько к ней забегали поболтать и посплетничать. Они как будто следовали негласному правилу, которое Триш никогда не озвучивала вслух, но подразумевала, когда сходилась с кем-то на достаточно близко, чтобы вести доверительные беседы. Никаких разговоров о том, кто же все таки был отцом ее единственной дочери. Этого правила придерживались близкие подруги Триш, все ее клиентки и клиенты и даже родители, пока были живы, помалкивали на этот счет. Хотя с ними ситуация была несколько иной - они были уверены, что отцом их внучки был Гэвин, единственный мальчик, с которым их дочь встречалась в школе. Триш настолько привыкла к чувству защищенности в этом вопросе и настолько напереживалась сегодня из-за Джетро и их с Чарли разговора, что, когда Ида подняла эту запретную тему, оказалась совершенно не готова к этому. Она так и застыла с чашкой чая в одной рук и блюдцем в другой и уставилась на сидящую рядом женщину остекленевшими глазами. По мере того, как Ида выговаривала слова, которые давались ей явно с трудом, Триш бросало то в жар, то в холод. Неужели это настолько очевидно? Неужели Чарли так похожа на Джетро? Как мать она, конечно, не могла не замечать их сходства. Тот же взгляд, пытливый и пронзительный, от которого по хребту пробегают мурашки; тот же беспокойный нрав, сделавший из ее дочери, наверное, самого неусидчивого ребенка в классе, но не сказавшийся, тем не менее, на ее успеваемости; та же жажда приключений, вынуждающая бросаться с головой в самые рискованные авантюры, вроде этой поклятущей поездки в Африку. Триш всегда была уверена, что видела все это, только потому что знала правду, а теперь оказалось, что она не одна такая зоркая. Она уже была готова это услышать - обвинение, обличение или просто факт, который стал очевиден для той, которая видела Джетро подростком, могла сравнить их с Чарли и сделать выводы. Но Ида обрушила на нее совершенно невообразимый вопрос, который наглядно проиллюстрировал ход ее мыслей.
- Что?!
Триш с грохотом водрузила чашку на блюдце, которое держала в руке, и этот звук резанул по ушам так, что она испугалась, что разбила хрупкую посуду, и поспешно поставила ее на стол. Руки тряслись как у пропоицы, но это было не волнение и даже не страх. Патрисия неожиданно для самой себя рассердилась и, вскочив с места, вновь заметалась туда-сюда, в точности повторяя свой прежний маршрут.
- Да как тебе такое в голову пришло?! - ее голос звенел, отражаясь от многочисленных зеркал, оконных стекол и даже посуды. - Как ты вообще могла такое подумать, Ида?! Дядя Даг? Ты что, серьезно думаешь, что я... Да ладно я, я дура, которая влюбилась в засранца и залетела от него. Что с меня взять! Но неужели ты действительно думаешь, что дядя Даг мог так с тобой поступить?!
Она неверяще уставилась на подругу, застыв посреди гостиной, и все никак не могла уложить в своей голове то, что с такой легкостью сформировалось в голове Иды. Недоумение по большей части вызывало то, что она подумала именно об отце, а не о сыне. Видимо, они действительно друг другу не подходили, раз его мачеха не допускала даже мысли об их возможных отношениях.

Отредактировано Patricia Wilson (2017-03-13 17:03:39)