Судя по тому, какая тишина воцарилась после упоминания ружья, имеющегося в каждом уважающем себя пабе, смысл предупреждения дошел до всех. Более того, оно возымело должный успех. В этом Макрей убедился, когда не столько услышал, сколько почувствовал, как посетители ломанулись на улицу. Пол завибрировал от топота десятков пар ног так, что создавалось впечатление, что это небольшое землетрясение, а не побег с места преступления. Когда же все стихло, он наконец-то смог выдохнуть. Теперь о том, что пабе нарисовался самый настоящий труп не знал никто кроме него и констебля МакАлистер. И Родерика, конечно же.
— Что за?.. — Рори завис, едва зашел за стойку, и в ужасе уставился на незнакомца, под головой которого уже натекла приличная лужа крови. — Какого хрена, Джет?!
Вот уж кого точно не убедишь в обратном и не обманешь, как не старайся. Родерик знал, он всегда просто знал о таких вещах. Но, как и МакАлстер, он решил прежде убедиться в очевидном и ощупал шею незнакомца пальцами. Полустон полувздох, вырвавшийся из его груди был красноречивее всяких слов.
— Мертв? — глухим, ничего не выражающим голосом спросил Макрей, обматывая порезанную руку полотенцем. Спрашивать в принципе было совсем не обязательно, но ему нужно было сказать хоть что-то
— Мертв, — Рори опустился на пол рядом с ним и посмотрел мимо МакАлистер на еще два тела, растянувшихся в пространстве между стойкой и стеллажом. — А с этими что?
Джетро проследил за направлением его взгляда, но так и не добрался до Эванса и неопознанного пока парня из мастерской МакБрайда. Его взгляд застопорился на лице девчонки. Бледная как смерть, она смотрела то на свои руки, то на него, то на труп, но вроде пока не выказывала признаков шока. Ключевое слово "пока".
— В отключке, — резюмировал Джет, когда все же разглядел нокаутированных еще до инцидента парней. — Скорая уже едет, если что. Полиция тоже, — он помолчал, а потом кивнул, указывая куда-то за стойку. — Больше лежачих нет?
— Сам посмотри.
Превозмогая боль в боку, Макрей поднялся на ноги, чтобы убедиться в том, что в пабе действительно никого больше не осталось. Ни лежачих, ни ходячих. Полнейший раздрай в лучших традициях популярных питейных заведений странным образом радовал глаз. В этом было что-то ностальгическое и почти родное. Только труп, скрытый от посторонних глаз за стойкой, портил всю малину. Кулак до сих пор гудел от удара, оказавшегося столь фатальны, и только боль в боку и вспоротой руке не давала Джетро почувствовать это в полной мере. Он вообще ничего не чувствовал. Глухое безразличие к тому, что он сделал, и к тому, что с ним теперь будет, накрыло его с головой. В точности, как тогда, целых двенадцать лет назад, когда он точно так же вступился за девчонку и убил человека. Все повторяется. Тогда ему удалось избежать наказания. Удастся ли теперь, вот в чем вопрос.
Появление Феликса МакАлистера было громогласным, как, собственно, и всегда. Хлопочущая над распоротой рукой Макрея молоденькая медсестричка аж подскочила на месте от его голоса, но, сообразив, что кричат не на нее, тут же вернулась к своим прямым обязанностям.
— Тебе нужно в больницу, тут без швов не обойтись, — выговаривала она промакивая продольный порез белоснежным бинтом, смоченным в антисептике. — И шрам останется.
Шрамы Джетро сейчас волновали меньше всего. Подобно легавой псине, он дергал ушами и прислушивался к тому, о чем говорили МакАлистеры. В несовершенной тишине паба, шуршащей приглушенными переговорами медиков и полицейских, голос девчонки буквально звенел, как напряженная струна. Макрей жадно ловил каждое ее слово, и когда она сказала, что не видела, кто убил этого "несчастного", с шумом втянул в себя воздух. Сознательно или нет, но дочка Феликса МакАлистера только что стала соучастницей того, что по факту было непреднамеренным убийством, и приплюсовала себе лично еще и статью, связанную с сокрытием самого факта преступления. Рори, притихший за стойкой по соседству, ткнул его в бок. Мол, ты слышал, что она сказала. На что Макрей отозвался утробным урчанием. Не сильный в принципе тычок пришелся чуть выше раны, наспех залепленной пластырем и скрытой под двумя футболками, надетыми на другую. И если бы не те две таблетки обезболивающих, что он проглотил еще до появления полиции и скорой, то валяться Рори еще одним бездыханным телом на полу. Рассказ констебля между тем перешел в невнятный лепет расстроенной всем случившимся девчонки, который инспектор пресек, усадив дочь на стул и обратив все свое внимание на хозяев паба.
— У тебя сегодня насыщенный день, как я посмотрю, — покачал головой МакАлистер, чем вызывал у Джетро однозначную ассоциацию с его собственным отцом. Полыхнувшее почти детское желание оправдаться за случившееся, было затушено потоком ядреного подросткового негодования по поводу того, что он вообще должен был перед кем-то оправдываться. Режим "делайте, что хотите, только отвалите от меня" уже готов был включиться на полную мощность.
— Это был несчастный случай, ясно, — встрял Родерик прежде, чем Макрей набрал в легкие воздух, чтобы вывалить на инспектора все дерьмо разом. — Этого придурка перекинули через стойку, при том свои же, чтобы не мешался. Ктож знал, что он так неудачно шарахнется головой?! Так и знал, что от этих приезжих одни неприятности будут, — в сердцах Рори толкнул Макрея в плечо, чем вызвал негодование со стороны медсестрички, заканчивающей перевязку раненной руки. — Ей богу, выкупи ты уже у Кемпбелла ту тухлую забегаловку в порту. Пусть все это пришлое отребье там бухает, не отходя от пристани, а сюда не лезет. Задолбали уже!
Наверное, состояние Родерика, очень смахивающее на почти истеричное, произвело на МакАлистера должный эффект. Он не стал нападать на них с расспросами, как до того напал на собственную дочь и только пальцем пригрозил, совсем как суровый папаша.
— Мне нужны ваши письменные показания. Завтра с утра, чтобы были в участке, — он оглянулся на дочь, присмиревшую на стульчике рядом, и добавил: — Все трое. Это понятно?
— Так точно, сэр, — по старой военной привычке буркнул Макрей, не глядя ни на кого, и, воспользовавшись тем, что медсестричка от него наконец-то отлипла, поднялся с места.
— Эй, тебе в больницу надо, куда ты? — тут же возмутилась девчонка и обратилась за поддержкой к инспектору. — Скажите ему!
— Езжайте вместе с Эвансом, — обращаясь одновременно и к дочери, и к Макрею велел МакАлистер. Джетро оглянулся на Рори, но тот только кивнул, типа, езжай, я тут сам со всем разберусь.
Джеймса, так и не пришедшего в себя, как раз запихивали в машину скорой помощи, когда они с констеблем МакАлистер вышли из паба. Медицинские работники затолкали их внутрь без всяких расспросов и всю дорогу до больницы Макрей и МакАлистер только и делали что переглядывались через Эванса, сидя напротив друг друга у разных бортов фургона. Говорить им действительно было не о чем. По крайней мере при свидетелях.

Едва они прибыли в больницу, как их разделили. Эванса, как самого пострадавшего, транспортировали в отдельную палату. Его напарница, естественно, отправилась за ним следом. А вот Макрея буквально за руку повели в другую сторону в приемное отделение скорой помощи. Медсестричка, что кудахтала над ним в пабе, все никак не отставала и оставила его в покое только после того, как передала в более компетентные руки дежурного врача и убедилась, что тот в состоянии справиться с беспокойным пациентом.
На все про все ушло не так уж и много времени. Прореха на руке пугала только размерами и количеством крови, но по факту была не так уж и серьезна. Сухожилия остались целы, функции свои конечность не утратила, а шрам, если таковой вообще останется, он быстро перекроет какой-нибудь очередной смачной татуировкой. Ему даже мастера не придется искать. Свой есть, доморощенный, можно сказать. Оставалось только дождаться, когда док заштопает все как положено и перебинтует. И Макрей ждал. Со всем терпением, на которое был способен, мысленно уже дрейфуя в сторону одиночных палат, куда скорее всего определили Эванса. За парня он не переживал. Джимми был особью крепкой и живучей, насколько вообще мог быть крепок и живуч коп, которому довелось работать под прикрытием, так что можно было не сомневаться, что уже завтра он встанет на ноги. Куда больше Макрея беспокоила его напарница.
Именно поэтому, сбежав от доктора, едва тот закрепил повязку, Джетро первым делом метнулся к палатам, в одной из которой обнаружился Эванс. Уже обряженный в светлую больничную сорочку в веселенький мелкий цветочек, он лежал героем на койке, светя перебинтованной головой. Медсестра, к счастью не та, от которой Макрей уже готов был прятаться, заботливо поправляла ему одеяло и с радостью просветила заглянувшего в палату посетителя, что девушка, что была здесь до него, не так давно ушла. Минуты две, может три прошло. Скупо поблагодарив за помощь, Джетро заторопился на выход. След МакАлистер остывал на выходе из больницы, но он все же успел заметить в темноте ее сияющую светлой джинсой задницу, удаляющуюся прочь от больницы в сторону пригорода.
— Джет? — голос Рори, раздавшийся совсем рядом, заставил его машинально обернуться. Кузен поджидал его на стоянке вместе с припаркованным рядом с фургонами скорой помощи дефендером. Когда Макрея снова отвернулся, чтобы найти взглядом МакАлистер, то она уже растворилась в ночи, словно ее и не было.
— Черт... — глухо ругнулся Джетро и решительно направился к внедорожнику, проигнорировав вопросы Родерика о его самочувствии. — Тебя подвезти или сам доберешься?
На это у него такта все же хватило. Рори, который видел МакАлистер и уже догадался, что задумал Макрея, только рукой махнул. Мол, не парься. Он жил неподалеку и был даже рад немного прогуляться и проветриться. Но прежде чем Джетро забрался в машину, он все же его окликнул.
— Там приятель твой, Хеннесси или как его там, оставил визитку и просил перезвонить.
— Он что, протрезвел? — искренне удивился Макрей, уверенный, что после всего выпитого и внезапной пьяной драки бывший коллега снова завалился где-нибудь до утра и всплывет уже завтра, помятый и злой, как всегда с похмелуги. Но, как выяснилось, Джет ошибался.
— Протрезвел, как только увидел полицию, — Рори фыркнул и покачал головой. — И почему я не удивлен?
Не услышать саркастические нотки в его голосе было сложно, но у Джетро не было ни времени, ни желания снова начинать разговор на тему, которую они с кузеном уже успели измусолить до неприглядного состояния. Главное, что Родерик больше не удивлялся, когда в паб вдруг заявлялись невнятные личности вроде того же Хеннесси, которые сторонились полиции и вообще вели себя слишком подозрительно для законопослушных граждан.
— Давай, я тебе потом все расскажу? — предложил Макрей, обеспокоенно поглядывая в сторону, где скрылась дочка Феликса МакАлистера. — Завтра, например. М?
— Завтра у нас генеральная уборка, — тоном строгой училки напомнил Рори, многозначительно воздев к небу палец, но потом все же кивнул. — А потом можно и поговорить. Езжай. Догоняй свою подружку. Но Эванс тебе этого не простит, имей в виду.
На это Макрей только хмыкнул. Сыто заурчав, дефендер сорвался с места и устремился вдоль улицы, подсвечивая мощными фарами себе дорогу. По мере удаления от центра города свет уличных фонарей отвоевывал у полуночной темноты все меньше и меньше территорий, но это не помешало Макрею рассмотреть МакАлистер, медленно бредущую по тротуару. Он проехал чуть дальше по улице, остановился и вышел из машины, не заглушив мотор. Девчонка поравнялась с ним довольно быстро.
— Есть разговор, — он кивнул на тихо рокочущий внедорожник и серьезно посмотрел на констебля. — И нам стоит поговорить сейчас, потому что утром нам обоим будет не до этого. Полиция, показания, все дела...
Пусть думает, что ему от нее нужно только это, решил про себя Джетро. Пусть думает, что он хочет просто подстраховаться и убедиться, что завтра, отойдя от шока, она не сдаст его своему отцу с потрохами. Пусть думает, что хочет. Ему действительно было нужно кое-что уточнить, но не только. Заново вспоротый бок подвывал на разные лады, требуя не столько внимания, сколько новой дозы обезболивающего. Кажется, организм начал привыкать к препарату, и тот уже не действовал так, как должен был. И тут уж ничего не попишешь. Но прежде чем закидываться таблетками, рану стоило обработать и зашить. Обратиться с этим в больницу он не мог, потому что тогда обязательно возникнут вопросы, а значит вся надежда была на МакАлистер.
— Мне нужна твоя помощь, — последний аргумент Макрей подкрепил тем, что задрал обе футболки, что были на нем надеты, и показал пропитавшуюся кровью повязку на боку. — В больницу с этим нельзя. Сама понимаешь. Помоги мне, заодно поговорим. А потом я отвезу тебя, куда скажешь, обещаю.
Джетро не стал дожидаться, пока девчонка согласится или начнет отпираться. Что-то ему подсказывало, что последний вариант нежизнеспособен. Он просто пошел в сторону машины. Дверца с водительской стороны все еще была распахнута, из салона негромко бухтел британский рэп. Макрей вырубил музыку и тронулся с места, едва девчонка захлопнула за собой дверцу, устроившись рядом с ним на пассажирском сидении.

Макрей уже почти смирился с тем, что они так и будут молчать всю дорогу, когда МакАлистер подала голос, задав, наверное, единственный уместный в сложившейся ситуации вопрос. Он покосился на нее, одарив насмешливым взглядом в ответ на ее хмурый и недоверчивый, но так ничего и не ответил. Когда они приедут, она сама все увидит и поймет. Похоже, перспектива ковыряться в его ране, девчонку не прельщала. Она снова заговорила, не то в попытке убедить его в том, что толку от нее в этом деле будет мало, не то просто пытаясь заполнить шепчущую двигателем внедорожника тишину. Ее явно напрягало само его общество, что после всего произошедшего было более чем закономерным явлением. Когда такое случается, хочется поскорее забыть и вернуться в прежнее течение жизни, а не спотыкаться о напоминания. Макрей и был напоминанием. Большим, шумным и очень навязчивым. Ему бы оставить ее в покое, дать отоспаться и оставить этот день всего лишь перечеркнутой черным крестиком датой в календаре, но он не хотел этого делать. Мог, но не хотел.
— Он, ктож еще, — отозвался он на ее осторожный вопрос. — Ты же была там и все видела. Но, если уж совсем откровенно, то "достали" меня, как ты выразилась, аж трое. И ты в их числе, — он бросил на девчонку короткий взгляд и, усмехнувшись, вновь сосредоточился на дороге. — Слышала о попытке ограбления автозаправки в начале недели? Я был там. Свидетелем числюсь до сих пор. В протоколе полиции этого нет, но тамошняя кассирша меня подстрелила. Это была случайность. Она выронила ружье, и оно выстрелило. Мне чиркнуло бок. Несерьезно, но крови было довольно много. Зашивать потом пришлось. Мы решили об этом не говорить, потому что тогда ее бы привлекли за неосторожность, а ей и без того в тот день нервотрепки досталось изрядно. Царапину я залатал, и она уже начала заживать, пока сегодня в порыве праведного бабьего негодование ты не заехала по ней коленом, — он заулыбался так, словно припомнил что-то приятное, и снова посмотрел на МакАлистер. — Да, ты промахнулась, детка. Но, стоит отдать тебе должное, промахнулась удачно. Скрутило меня знатно, да и швы слегка разошлись. Я это дело поправил, как только меня выпустили из камеры, в которую ты меня посадила. Думал, что все, недельный лимит неприятностей на мою шкуру исчерпан, ан нет, — он помолчал немного, пока они проезжали узкий переулок между двумя жилыми домами, срезая путь, а когда продолжил, его голос утратил прежнюю легкость. — Он как будто знал, куда бить. Точнехонько в повязку попал. Если бы не она, точно вспорол бы мне брюхо, но обошлось.
Обошлось для него, но не для того кретина. Об этом Макрей подумал уже про себя, решив не озвучивать эту мысль вслух. Как говорится, о мертвых либо хорошо, либо ничего. Они подъехали к пивоварне со стороны переулка, объехали здание с тыла и повернули к воротам, ведущим во внутренний двор, между пивоварней и пабом. При приближении дефендера сработал датчик, и кованные створки разъехались в стороны, впуская их в святая святых. Вспыхнули дополнительные фонари, освещая белую разметку на асфальте. Пока ворота так же автоматически закрывались, Джетро припарковался на привычном месте у черного входа в паб, заглушил движок и посмотрел на свою пассажирку.
— Хуже ты уже сделала своей коленкой, так что пугать меня бессмысленно. Идем.
Он выбрался из машины и сразу же направился к освещенной фонарем двери, гремя на ходу ключами. Точно такая же, серая и стальная, располагалась дальше в глубине двора и вела прямиком на кухню паба. Она всегда запиралась изнутри и использовалась только когда, нужно было выгрузить продукты, так что войти в паб можно было только через черный вход или традиционно через основной со стороны улицы, где была вывеска и прочие информационные атрибуты питейного заведения.
— Надеюсь, Рори хоть немного прибрался, — пробормотал себе под нос Макрей, впуская свою спутницу в темноту узкого коридора. Щелкнув несколькими выключателями на щитке, Джетро зажег в помещении свет и, обогнав МакАлистер, первым вошел в основное помещение паба. Кое-какой порядок Родерик все же навел, но он не зря говорил о генеральной уборке. Запах от пролитого пива так и витал в воздухе, несмотря на то, что вентиляция была включена и работала вполне исправно. Придется все основательно отдраивать, чтобы к моменту открытия ничего в обстановке не напоминало о случившемся.
— Садись вон там. Я сейчас вернусь.
Джетро кивнул на самое освещенное место за стойкой и скрылся на кухне. Вернулся он уже с небольшим чемоданчиком в руках. Простая на первый взгляд аптечка, которые продают в аптеках вместе с автомобильными, была по самую крышку забита всем необходимым для оказания первой медицинской помощи. Макрей основательно подошел к ее комплектации еще в прошлом году, когда только вернулся в город и вступил в наследство, обломав довольно таки обидчивых покупателей со сделкой. Тогда у них с Рори не было ни одной спокойной недели. То драки с приезжими, совсем как сегодня, то внеочередные визиты разнообразных инспекций, то еще какая-нибудь хрень. На них не натравили разве что миграционную службу. Закончилось все довольно таки кроваво и рассказывать констеблю МакАлистер об этом Макрей точно не собирался, но на случай, если она вдруг спросит, на фига ему такая богатая аптечка, заготовил дежурную отмазку - чтобы было.
— Там нужно старые нитки сначала убрать, потом обработать антисептиком и зашить все по новой. Справишься?
Он стянул через голову сначала одну футболку, черную с коротким рукавом и отложил ее в сторону на стойку, намереваясь, когда все кончится, надеть ее снова. Потом стал стягивать уже успевшую испачкаться футболку с длинным рукавом, что была цвета хаки. Ее он убирать не стал. Напротив, сложил пополам и заправил за пояс джинсов аккурат под повязкой, чтобы дальнейшие манипуляции с раной не испачкали еще и джинсы. Бок, словно предчувствуя беду, тихо поскуливал тупой болью, и Макрей все же решил закинуться парой таблеток из уже знакомого МакАлистер пузырька. Он устроился на высоком барном стуле так, чтобы ей было хорошо видно объем предстоящей работы, и осторожно отодрал фиксирующий повязку пластырь. Царапина, полученная вначале недели разошлась и теперь щетинилась окровавленными нитками, но куда серьезнее оказались порезы от стекла сверху и снизу от нее. Их рваные края все еще лениво кровоточили. Основательно испорченная надпись на боку, вытатуированная несколько лет назад, теперь была абсолютно нечитабельна. Рене придется основательно поработать, чтобы восстановить все как было, подумал про себя Макрей.

Предчувствуя, что, когда МакАлистер возьмется за дело, действия таблеток ему будет катастрофически не хватать, Макрей чуть приподнялся на стуле и, перегнувшись через стойку, умыкнул початую бутылку виски, как будто специально оставленную на самом видном месте. Заморачиваться со стаканом и хоть какой-то закусью он не стал, не та ситуация, и умиротворенно потягивал вискарь прямо из горла, пока девчонка колдовала над его бочиной, лишь изредка вздрагивая всем телом, когда боль все же пробивалась через алкогольный и медикаментозный барьер. За самим процессом Джетро решил не наблюдать. Ничего нового он все равно не увидел бы, а заглядывать "через плечо", когда кто-то занят серьезным делом, верный способ этому делу помешать, что было не в его интересах. К тому же его мало интересовало то, каким макаром она там вышивает, крестиком, гладью или еще как. Правда, когда МакАлистер начала что-то там напевать себе под нос, целиком и полностью поглощенная своим занятием, Макрей все же не удержался и покосился на нее со смесью настороженности и некого интереса. Не так давно она пыхтела так, словно ее заставили вскрывать труп недельной давности, а теперь вдруг размурлыкалась, как кошка под кустом валерьяны.
— Ну, раз понравилось, так и быть. В следующий раз, когда меня порежут, приду к тебе. Запасайся нитками, — Джет фыркнул и, сделав очередной глоток из заметно полегчавшей за последние несколько минут бутылки, глубоко вздохнул, почти ощущая, как расходятся и снова сходятся края порезов. — А за татушку не переживай. У меня сестра художница, быстро все поправит. Не впервой, чего уж. Главное, чтобы все зажило без проблем.
Учитывая, что почти все его, как выразилась МакАлистер, "картинки" были на виду, вопроса в ее словах Джетро не расслышал и потому ничего не ответил. Пощипывание от антисептика, которым девчонка обрабатывала порезы, исправно глушилось алкоголем, вспыхивающем в пустом желудке жидким огнем после каждого глотка. И вообще Макрей, сам того не заметив, впал в приятное состояние бездумного бдения, которое обычно наваливается на довольно таки усталого, но все еще слишком бодрого даже для дремоты человека. В таком состоянии пребывало подавляющее большинство посетителей паба, заглядывающих сюда в будние дни ближе к вечеру, когда солнце уже начинало клониться к закату, а у работяг, честно проработавших от звонка до звонка включался своеобразный автопилот — работа, паб, дом и так по кругу. Иногда Макрею казалось, что у некоторых этот автопилот уже не выключается вообще, и они так и ходят по кругу, повторяя один и тот же маршрут изо дня вдень, неделями напролет, из месяца в месяц и из года в год. Наверное, он должен радоваться тому, что в его жизни случается хоть что-то, выходящее за рамки обывательского существования. Сегодняшние события, конечно, не в счет. Но даже с его колокольни ему было как-то грех жаловаться. Вот кому-кому, а МакАлистер было что предъявить судьбе-судьбинушке в качестве претензии. Ей все таки днюху испортили.
Джетро покосился на девчонку. Она как раз прекратила обрабатывать антисептиком его многострадальный бок и застыла в нерешительности, явно не зная с чего начать непосредственную штопку. Как будто никогда прежде шить не приходилось.
— Ты что, уроки труда в школе прогуливала? — Макрей хмыкнул, но бутылку все отставил и, наклонив голову, осмотрел свой промытый и зияющий ярко красными прорехами бок. — Просто сводишь края вместе и стягиваешь стежками. Это как... Ну, представь, что края смазаны клеем и их нужно сдвинуть друг к другу и скрепить, чтобы клей схватился. Схватываться он, правда, будет довольно долго, но суть та же.
Точно так же когда-то давно он объяснял, как "шить", своей малолетней сестре, и та устами младенца предложила скрепить края раны степлером. Идея была, что называется, на миллион. Годы спустя Макрей не единожды применял этот способ на практике, когда обстоятельства складывались таким образом, что времени на основательную штопку не было, но что-то с открытой раной делать было нужно. К счастью сейчас ситуация была не настолько критической, чтобы доставать степлер.
— Давай покажу, — забив на словесные инструкции, Джетро решил показать на деле и, наспех обработав руки и иглу антисептиком, взялся сноровисто стягивать аккуратными стежками края самой большой прорехи, которую получил еще в начале недели. — Вот так. Тут главное без фанатизма, потому что все эти стежки потом удалять придется, когда заживет. Давай дальше сама, — он всучил перепачканную кровью иглу МакАлистер и, подхватив со стойки бутылку, тоже протянул ей. — На вот, хлебни. От одного глотка не захмелеешь, а дело бодрее пойдет. Мне не больно, если что, так что можешь шить смело. И давай побыстрее, пока таблетки еще действуют.
Вернув себе бутылку, Макрей сделал богатырский глоток, еще немного пощурился на девчонку и отвернулся, уставившись отсутствующим взглядом куда-то сквозь забитый бутылками с алкоголем стеллаж, каменные стены паба, а может даже сквозь пространство и время. Мысленно он действительно был далеко.
— Ты же знаешь, что я все равно спрошу, — заговорил он снова спустя какое-то время и посмотрел на МакАлистер. — Спрошу, почему ты так поступила. У меня, конечно, имеется парочка вариантов, но хотелось бы все же услышать ответ от тебя. Так почему же? Почему ты не сдала меня своему отцу, как должна была?

Отредактировано Jethro McRay (2017-06-12 21:50:28)

Даже если бы МакАлистер решила отмазаться обычным бабьим "А просто так!", Макрей не стал бы настаивать и донимать ее дальнейшими расспросами. Осознавал он это или все же нет, но ответ был ему очевиден с самого начала. Эта девчонка может и была из тех правильных до мозга костей копов, которые штрафуют за ерунду только потому что так положено, но кое-какие представления обо всех тех полутонах, которые клубились вокруг таких понятий, как «правильно» и «неправильно», все же имела. Хоть и весьма смутные. По крайней мере она знала, что такое поступать по совести, и это не могло не радовать. В противном случае Макрей сейчас не сидел бы в собственном пабе, потягивая вискарь и прислушиваясь к тому, как взаимодействуют в его организме легальный алкоголь и не совсем легальные анальгетики, а маялся бы от боли в разодранной бочине не где-нибудь, а в камере местного полицейского участка, как арестант Ее Величества.
— Если бы я решил просто убить человека, ты бы об этом точно не узнала. Никто бы не узнал, — как бы между делом заметил Джетро с невеселой усмешкой и, сделав очередной глоток, оставил бутылку в сторону, продолжая, тем не менее, придерживать ее пальцами на расстоянии. — Получилось то, что получилось, и это не случайность. Я хотел убить его. На один единственный миг я действительно захотел убить. Вот и убил. В конце концов меня этому учили. Можешь считать это рефлексом, а они, как тебе, наверное, известно, почти неподконтрольны разуму.
Тут Макрей все же покривил душой. Да, его учили убивать на протяжении нескольких лет. Убивать разными способами, в разных условиях и самых разных людей. Что бы там не вещали армейские рекрутеры на своих выступлениях, военная служба воспитывала в первую очередь не защитников, а именно убийц. Разнопрофильных. Что уж говорить про спецназ. Это не просто профессионалы, а элита. Лучшие из лучших. Однако, осознание того факта, что он вообще способен убить человека, пришло к Макрею несколько раньше, вот только рассказывать об этом он не собирался, тем более МакАлистер. Еще решит, что у него это привычка вредная такая — мочить перепивших свою норму здоровых мужиков, порывающихся поднять руку на слабую женщину. Какой-то сраный Бэтмен получается. Тогда Рори, получается, Робин? Макрей подавил смешок и скосил глаза на собственный бок, который постепенно покрывался швами, как латанный-перелатанный носок.
Он прекрасно понимал, что едва ли ответил на ее вопрос. Точно так же, как и она на его. Но почему-то не считал важным вдаваться в подробности. Он не до конца понимал мотивы ее поступка, она не обязана была понимать его. В конце концов они едва знакомы. Правда, теперь простое знакомство обещало перерасти в нечто большее, учитывая, что они были, как говорится, повязаны, но что это будет им еще только предстояло узнать. Пока девчонка просто штопала его бок, а он глушил неприятные ощущения алкоголем, стараясь не шибко дергаться.
Едва МакАлистер перерезала нитку, закрепив последний шов, Макрей сорвался с места. Подолгу находиться по эту сторону барной стойки он не любил. Наверное, это тоже был рефлекс. Обычный такой рефлекс потомственного кабатчика, который не привык сидеть на месте без дела, тем более пока в его заведении был хотя бы один посетитель.
— Есть хочешь? — поинтересовался он как бы между делом, деловито накладывая на свой заштопанный бок простейшую повязку, которую уже успел насобачиться делать за эту неделю как бывалый парамедик. — У нас тут повар новый. Он всегда оставляет для меня что-нибудь, если проголодаюсь посреди ночи. Любишь мексиканскую кухню?
Это стоило уточнения, потому что Карлос пока только начинал, знакомиться со вкусами жителей Штормового острова и очень редко готовил привычные местным традиционные блюда английской, шотландской и ирландской кухни. Его родная мексиканская нравилась далеко не всем. Родерик, например, его стряпню упорно не переваривал. Говорил, что у него от всех этих сальс и кесадилий ужасная изжога, но Макрей подозревал, что тот преувеличивает из банальной вредности. Не нравился ему новый повар и все тут. Старый мексиканец вообще настораживал всех, но по факту это был единственный его минус. По крайней мере из тех, что были на виду.
Наконец-то закончив с повязкой и кое-как закрепив пластырями ее края, Макрей натянул на себя футболку и стал убирать со стойки окровавленные бинты, ошметки старых ниток и прочий мусор, скопившийся за время его так называемого лечения.
— Ты смотри, в кровищи вся перемазалась, — заметил Джетро, мимоходом бросив взгляд на перепачканные руки МакАлистер, и кивнул в куда-то в сторону от стойки. — Уборная там. Сама найдешь? Я пока еду разогрею.
Изображать из себя радушного хозяина в его планы не входило. Если честно, Макрей был бы рад просто отвезти девчонку домой и заняться уже наведением порядка в пабе. Руки так и чесались. Но смутное ощущение незавершенности тоже не давало покоя. Они явно не договорили.
Калос действительно позаботился о том, чтобы ему было чем заморить червячка. Помимо стандартных закусок к пиву, которые Карлос всегда делал сам, Макрей обнаружил целый контейнер с добрым десятком энчилад в холодильнике. Мексиканец как будто знал, что босс вернется не просто голодным, а зверски голодным, да еще и не один. Микроволновка тихо гудела, разогревая поздний ужин, а Джетро неосознанно прислушивался к тому, что происходило в пабе. Будь МакАлистер обычной девчонкой, все было бы куда проще. Но она была копом и при том не абы каким, а дочкой старшего инспектора полиции. Это было все равно что идти по минному полю, потому что особого доверия к людям вообще и к полицейским в частности у Макрея никогда не наблюдалось. Это было неискоренимо, как и все то генетическое, что передавалось в их семье из поколения в поколение. Тем не менее сегодняшние события заставили кое над чем всерьез задуматься.

Отредактировано Jethro McRay (2017-06-24 18:38:52)

Микроволновка пискнула, отчитавшись о проделанной работе, и Джетро стал аккуратно выкладывать разогретые энчилады на большое блюдо, обжигая пальцы о рыжие бока тонких кукурузных лепешек. От аппетитного запаха во рту скопилась слюна, а желудок громко и одобрительно заурчал в предвкушении приема самой настоящей пищи. Соленые орешки, сухарики и чипсы, которыми Макрей обычно закидывался мимоходом во время работы, разумный орган за пищу вообще не считал. Ему нужно было мясо. Карлос, как любой нормальный мужик, тоже считал, что настоящая еда должна быть с мясом, потому всегда начинял энчилады правильной начинкой.
— Энчилады, — отозвался Джетро на долетевший до него из главного помещения паба вопрос и, перекинув через руку полотенце, вышел из кухни с огромным блюдом на ладони, как заправский официант. — Слыхала о таких? Традиционное мексиканское блюдо. И нет, ты мне не мешаешь.
И ведь не соврал. Чем бы он сейчас занимался, если бы МакАлистер испарилась из паба сразу же, как только закончила с его многострадальным боком? Уж точно не стал бы делать перекуры на еду, а с порога погрузился в наведение порядка в разгромленном пабе. Занятие, конечно, полезное, но совершенно скучное, особенно в его состоянии. Дело было даже не в тихо поскуливающей бочине и вспоротой руке, которая совершенно онемела под повязкой. Он все еще был на взводе после случившегося, хоть и не до конца это осознавал. Джетро по опыту знал, что окончательно и бесповоротно до него дойдет, только когда он останется в одиночестве и в полной тишине. Когда отвлекаться будет уже не на что и нечем будет заглушать собственные мысли. Он был даже рад отсрочить этот момент и бессмысленная трепотня МакАлистер была весьма кстати. Лучше уж говорить обо всякой ерунде вроде той же еды, чем о том, что случилось.
Несмотря на то, что его желудок был пуст, чувство голода как такового было не настолько сильным, чтобы набрасываться на еду так, как это сделала констебль. С присущей детям непосредственностью она откусывала большие куски и с аппетитом жевала, не обращая внимание на то, что коварная мясная начинка истекает соком и пачкает ей подбородок. Макрей даже умилился чутка.
— Ты прямо как моя сестра, — хмыкнул он, протягивая ей салфетку. — Она тоже на еду всегда набрасывается так, словно неделю ничего не ела. Правда, такое с ней и в самом деле случается нередко, — прихватив энчиладу и для себя, он прислонился спиной к стеллажу с бутылками аккурат напротив сидящей за стойкой девчонки и кивнул, едва прожевав первый кусок. — Что, так понравилось? Я передам Карлосу, что полиция в восторге. Ему будет приятно.
Где-то на третьей энчиладе Джетро вспомнил о виски и отвлекся от истребления пищи, чтобы наполнить пару стаканов для себя и МакАлистер. Теперь глушить из горла было как-то даже некрасиво. Крепкий, ничем не разбавленный алкоголь хорошо пошел после жирной мексиканской еды. Макрей зорко следил за тем, чтобы ни его стакан, ни стакан девчонки не оставался пустым. Когда с едой было покончено, а посуда отравлена в посудомоечную машину, он вооружился пультом от телевизора и устроился прямо на стойке. Почти галопом пробежавшись по нескольким каналам и окончательно разочаровавшись в спутниковом телевидении, Макрей выключил телевизор и, пересев на высокий барный табурет рядом с МакАлистер, звонко брякнул о ее стакан своим.
— За знакомство. За него мы еще не пили.
Если уж на то пошло, то они вообще пили без тостов. Просто чтобы унять нервную дрожь, которая то и дело пробегала по телу, остаточными разрядами. И чтобы напиться тоже. Но если у МакАлистер еще был шанс захмелеть и забыться, то Макрей оставался трезвым как стекло и снова и снова возвращался мыслями к тому, что случилось этим вечером, в этом самом пабе и почти на этом самом месте. Забавно, что началось все с разбитой о голову Эванса кружки пива. Или все таки нет. На самом деле все началось со шлепка по ляжке его напарницы. В любом случае, все самое интересное он пропустил. Везучник.
— Как тебе с Джеймсом работается? — поинтересовался Джетро, когда молчание подзатянулось и начало слегка напрягать. — Он жуткий балбес, как ты наверняка уже успела заметить, но парень хороший. Правильный, я бы даже сказал. И напарник из него должен быть надежный. Надежность, это главное в таких отношениях. Надежность и доверие, — он помолчал немного, катая на языке очередной глоток виски и глядя в стакан, а потом поднял глаза и уперся взглядом куда-то в пространство. — Когда-то у меня тоже был напарник. Тот нож, что я тебе отдал, принадлежал ему. Это часть экипировки нашего спецотряда. Таких больше ни у кого нет и мы с ними никогда расстаемся. По крайней мере по доброй воле.
Обнаружив, что его стакан безнадежно пуст, Джетро плеснул в него еще немного виски, но тут же опрокинул всю порцию себе в глотку и плеснул снова. Было в этом что-то ироничное — в день когда убил человека, которого хотел убить, пусть и всего мгновение, но искренне и от всей души, вспоминать тот единственный случай, когда не хотел убивать совершенно, но все равно убил, потому что этот человек сам этого попросил. Тут уже на рефлексы не сошлешься и состоянием аффекта не оправдаешься. Он и не оправдывался. Спустя годы Макрей стал воспринимать то, что случилось тогда в горах Афганистана, как услугу, которую он оказал своему боевому товарищу и хорошему другу. Надежность и доверие, все верно. Если бы не они, все могло сложиться совсем иначе и хороший человек умер бы в муках и с осознанием, что важная операция была сорвана из-за его случайной ошибки. Он этого не заслужил. А Макрей... Что с него взять? Он служить-то пошел из-за того, что человека убил в пьяной драке вроде той, что разразилась сегодня в его же пабе. Наверное, это его карма. Ему было даже немного жаль, что он не верит и никогда не верил во всю эту чушь.
— А мы молодцы, — хмыкнул Макрей, когда обнаружил, что в бутылке осталось всего ничего. — Глянь-ка. Давай, что ли, добьем ее уже. Ты как? Баиньки не тянет? А то смотри, домой отвезу. Если пообещаешь не штрафовать за вождение в нетрезвом виде, конечно.
Он усмехнулся и разлил остатки виски по стаканам, разделив его поровну. Его нельзя было назваться трезвым как стеклышко. Легкое состояние приятной невесомости, как после пары пива, все же присутствовало, но оно очень быстро сходило на нет. Чтобы захмелеть  всерьез ему нужна была еще как минимум одна такая бутылка, выпитая в одно рыло и на голодный желудок, чтоб уж наверняка. Иногда Макрей искренне жалел, что ему досталась такая генетическая особенность, и сегодня был именно тот случай. У него были все причины для того, чтобы напиться вхламину, даже компания не подкачала, но организм упорно не желал хмелеть сильнее, чему уже захмелел. И это удручало.