Джин не выспалась. Ночь ушла на то, чтобы подготовиться к этому дню. Да что уж там ночь! Весь месяц. Целый, чертов месяц она ползала по улочкам города, всюду совала свой нос, выспрашивала и вынюхивала. Сказать, что люди этого городка закрыты, не сказать ничего. Тихие с виду, неприметные и обычные, стоит им  только узнать, что ты ведешь расследование, начинают бледнеть и пятиться, закрываясь на все замки. Нет, чувство, что у половины города рыльцо в пушку, Джин не оставляло. И ладно, если бы речь шла о краже какой-то, но опять же во всей этой темной истории время от времени фигурировали дети, подростки, те, кому в ней совершенно не было места. По крайней мере по соображениям совести. А ведь кто-то наверняка знал и мог рассказать где искать продавцов. Потерянные звенья одной цепи. Но они молчали. Люди молчали и отводили глаза. Кажется, Джинни разворошила осиное гнездо. И с этим гнездом, утонув в ворохе записей и бумаг, она разбиралась, так и не сомкнув до утра глаз. А сейчас стояла в офисе, обнимая руками чашку уже остывшего кофе с таким количеством сахара, что способно убить и слона. Но только не Макнамару.
- Привет, - бросила немного сонный, настороженный взгляд в сторону смутно знакомого лица. Такие лица вообще должны запоминаться с первого раза, но Джин была сосредоточена только на деле. Мозги скрипели, кофе не очень то и бодрил, но она все-таки вспомнила ее. Стивен и Эйрин Рейнер, журналисты с именем. Сколько раз уже после ссоры с отцом шеф тыкал ее как котенка в их имена и ставил в пример? Сотню или тысячу? Впрочем, неважно. Это точно она. С такими мыслями Джинни плавно заплыла в уже такой знакомый кабинет шефа.
- Я берусь, - у Джинни же припекал за плечами месяц работы. Ей осталось дернуть за оставшиеся нити. Просто необходимо это сделать, чтобы реабилитироваться в глазах шефа. Да и всей газеты, будем честными. Неудачный розыгрыш с телефонами ей вспоминают в редакции до сих пор. Кому есть дело, что в том нет никакой ее личной вины? Важнее, что капитан порта больше не общается с дочерью. И делает это так демонстративно, что знает о том весь городок. Как же! Капитанская дочка и... Надо было написать об этом статью. И назвать ее "поцелуй века". И добавить побольше пикантных подробностей, - злые, сонные мысли царапали острыми коготками, отчего в глазах ее пили на брудершафт обида с весельем, но Джин прогоняла их, стараясь сосредоточиться на разговоре. Только не получалось. Задумчивый взгляд, а в голову то и дело лезли непрошеные воспоминания. И не все они были неприятными, только развивать мысль в этом ключе ей не хотелось, хотя то и дело возвращалась к своим ощущениям в тот момент, смакуя их по капле. Джин вздохнула и поняла, что шеф у нее что-то спросил, а она прослушала.
- Майки Ровер, 15 лет, поступил вчера ночью, сейчас по словам врачей стабилен. Отличник в школе. Родители Логан и Элизабет Ровер. На учете не состоит, школьная история безупречна, все о нем отзываются как о примерном мальчике. В этом то и вся загвоздка. Мальчик примерный, а старшая сестра наоборот. Брат с сестрой всю жизнь враждуют, терпеть друг-друга не могут, а тут она его выгораживает и хвалит. Приступ человеколюбия? Поговорим с девочкой без полиции, и узнаем чего она так испугалась.
Этими словами ей удалось произвести впечатление на шефа, как минимум удивить своей осведомленностью, так почему в его взгляде столь очевидно сквозило еще то ли осуждение, то ли недоверие? Он спрашивал о чем-то совсем другом?
- Что?
Вот он вздыхает, поворачивается к столичной журналистке и давит ей из себя улыбку, игнорируя присутствие Джин. Впрочем, это не так и плохо. Лучше, чем если бы он начал орать. Скорей всего подобная снисходительность из-за присутствия здесь Рейнер. Макнамара делает глоток холодного кофе. Все-таки слишком много сахара. И слишком хочется спать. Шефа интересует мнение лишь самой Эйрин, так что совсем скоро уже Джин оказывается в коридоре шумного офиса.
Не желая возвращаться за свой стол, она ждет на крыльце редакции, перебирая в голове имеющуюся информацию. На улице удивительно тепло. Итак, Майки Ровер. Сестра его, кажется, Лилас. Она вряд ли начнет с ними откровенничать на пустом месте.
Думай, Джинни, думай.
Журналистка широко и сладко зевнула, прикрывая лицо блокнотом, и на секунду закрыла глаза. 
За последние годы это уже не одно имя. Не один Майки, сын кровельщика. Это Чес Ниттон. 2015-ый год. Мэйди Росс, тоже 2015-ый. Энди МакДауэл, 2014-ый. Список можно продолжать. Из совершеннолетних он будет еще длинней, а уж из приезжих, тех, кто как и она вернулись из Абердина или Лондона, и подавно.
[nick]Ginny McNamara[/nick][status]Капитанская Дочка[/status][icon]https://forumstatic.ru/files/0012/5c/b4/40981.jpg[/icon][sign]— Думаешь, кто-то распространяет о тебе сплетни?
— Хуже. Думаю, кто-то распространяет обо мне правду.[/sign][info]<br><hr>25 лет, корреспондент газеты
«The Lighthouse»[/info][ank]<a href="https://northsolway.rusff.me/viewtopic.php?id=265" target="_blank"><h6>анкета</h6></a>[/ank]

Отредактировано Ginny McNamara (2019-07-24 16:31:48)

Джин не сразу, но вынырнула из своего сладкого забытья и повернула голову в сторону журналистки. Городская фифа выглядела эффектно. А глаза какие красивые. Что она забыла здесь? Интересно, - сделала себе Джин мысленную пометку, хорошо бы узнать что привело на этот остров семью Рэйнер. Штормовой - не курортный городок, отнюдь.
Джин смерила коллегу взглядом, то ли просыпаясь, а то ли раздумывая, что той можно доверить, покачнулась, кивнула той, приглашая идти за собой, и сошла вниз по ступенькам.
- Далеко не единственный. Хочешь, - задумалась она на мгновение, не уверенная, что стоит вот так быстро переходит на "ты", но уставшая как собака, чтобы рассуждать об этом более пары каких-то секунд и ломать себе голову, - Прокатимся в одно местечко. Если тебя, конечно, не смущают мертвецы и кладбища, - она впилась глазами в лицо Эйрин, прощупывая и проверяя ее реакцию, - Одной соваться туда как-то не с руки, а вот вместе... - Джин позвала идти ее за ней и дальше, кажется, направляясь к стоящему у дороги красному фольксвагену, - Я дам тебе почитать то, что я накопала, но увы и ах, этого черезвычайно мало. Редактор, конечно, хочет, чтобы мы поработали именно над Майки Ровером, его мало волнует что-то еще, - Джин махнула рукой и распахнула дверцу.
- Там в бардачке я вожу с собой все материалы. Чес Ниттон. Мэйди Росс, Энди МакДауэл. Кажется, помню уже наизусть, - сказала она, присаживаясь на водительское сиденье, - До того, что это происходит в городе уже давно, никому нет дела. Кажется, на кладбище, куда я хочу съездить, есть одно тайное место. Я... - Джинни вспомнила как она попала в тот склеп и с кем и мгновенно запылала ушами, от чего тут же на себя разозлилась и нахмурилась, - В общем, я туда случайно попала, видела там шприцы. Местечко такое, где тусуются подростки. Вроде как. Это может быть зацепка, - она пожала плечами, - Все одно лучше, чем ничего не делать и в сотый раз перегонять пустое в порожнее, опрашивая сестру Майки, которая никогда ничего не скажет.
Джин внимательно посмотрела на женщину сидящую рядом. У нее, кажется, есть ребенок, муж. Говорят красавчик, под стать ей. И знаменитость. В общем, насколько она готова испачкать коленки, ползая по старому кладбищу?
- Слушай, давай на чистоту. Если тебе это правда важно, то мне твоя помощь очень пригодится. Я не самоубийца соваться в подобные местечки в одиночестве. Всегда хорошо, если есть напарник и подстраховка. Тема то, сама понимаешь, очень щекотливая. Местных просить бесполезно. Да и опасно о таком болтать. Но и заставлять я тебя не собираюсь. Я все пойму, - Джинни повернула ключ и машинка, всхлипнув, заурчала. Как котенок! Не зря де Крис с ней так долго возился, - Хочешь, отвезу тебя к сестре Майки? Сама с ней поговоришь.
Конечно, не смотря на то, что по сути они были чужие и незнакомые люди, обрести в лице такой журналистки как Эйрин Рейнер напарницу, было бы чудесно. То, чего Джинни очень хотела. Но при этом она отвернулась, разглядывая приборную панель, и делая вид, что ответ для нее услышать - не так уж и важно.
[nick]Ginny McNamara[/nick][status]Капитанская Дочка[/status][icon]https://forumstatic.ru/files/0012/5c/b4/40981.jpg[/icon][sign]— Думаешь, кто-то распространяет о тебе сплетни?
— Хуже. Думаю, кто-то распространяет обо мне правду.[/sign][info]<br><hr>25 лет, корреспондент газеты
«The Lighthouse»[/info][ank]<a href="https://northsolway.rusff.me/viewtopic.php?id=265" target="_blank"><h6>анкета</h6></a>[/ank]

Отредактировано Ginny McNamara (2019-07-24 16:32:48)

Вот так, встретив человека впервые, невольно думаешь о нем. И почему-то мысли свернули не в ту сторону. Джин принялась сравнивать себя с сидящей рядом женщиной, и все плюсы сами собой перетекали в сторону Рейнер. Собранная, спокойная, ухоженная женщина, без пафоса и высокомерия, которым по идее напичканы знаменитости. Да и просто "люди". В этой глуши, в этом маленьком фольксвагене среди местных жителей она выглядела как туристка, которая приехала взглянуть на местные красоты и достопримечательности, если таковые имелись. Но это совсем не отталкивало, наоборот. С ней совсем не было ощущения, которое обычно витает в присутствии самовлюбленных особ, кем бы они ни были. Она говорила спокойно и мягко и, казалось, совсем не замечает рассеянные движения Джин, ее какую-то несобранность и неловкость. Журналистка шутила, чем несомненно располагала к себе, но Джин на ее вопрос только пожала плечами.
- Да уж, - в конце концов пролепетала она, полностью солидарная с тем, что кладбище - не самое приятное место для прогулок. Для любых. И поняла, что едва не начала оправдываться, стоило Рейнер лишь приподнять бровь. Наверняка, как журналист, та может разговорить кого угодно, - промелькнула шальная мысль, полная искушений и надежд на то, что с напарником теперь Джин разберется в этом деле намного быстрей. Но она не тешила себя иллюзиями, а потому мысль была благополучно отброшена. А вот посмотреть как работают знаменитые журналисты - это в кайф. Макнамара сонно моргнула и наблюдала за движением бровей Рейнер дальше, будто загипнотизированная этим мистическим действом. Откажет? - кольнуло где-то в районе лопатки.
Честно? Страшно. Когда из под ног выбивают единственную опору и не кто-то, а самый близкий человек, когда остаешься один, начинаешь иначе воспринимать любой намек на опасность. Напарник, - хотелось схватить ее за грудки руками и умолять, вытрясая согласие. Хотелось прочесть мысли Рейнер, понять о чем она так серьезно задумалась.
- Никто не связывает эти случаи. Разные семьи, разные уровни доходов, большие промежутки во времени. И здесь... никто не любит скандалов.
И Джин принялась отвечать на вопросы вдумчиво и спокойно, стараясь ничего не упустить, но и не говоря лишнего. Ни слова об обстоятельствах, которые ее привели на кладбище. Казалось, решается что-то важное. Настойчивая, эгоистичная мысль, что она боится остаться одной, запихивалась куда подальше, но так или иначе все равно пыталась прорваться и затмить собой все остальные. До этого утра она и не помышляла привлечь к работе кого-то еще. Никто не верил в нее. Никто не интересовался ее расследованием, пока не прогремело дело с мальчишкой.
Когда Эйрин заговорила, сердце у Джин подкатилось к горлу. Она старалась не выдавать эмоций, но женщина, которая делилась с ней личными подробностями, вызывала в ней острый приступ сочувствия чужой беде и и восхищения. Джинни сморгнула усталость и сон, посмотрев на ту совсем другими глазами. Ей бы хотелось узнать больше, но она тактично промолчала, понимая, что той итак непросто все это вспоминать. И Джинни снова разглядывала панель, дорогу, делая вид, что произносимое сейчас в машине - простой разговор двух людей о чем-то неважном, простом. У Джин нет семьи, нет детей, нет любимого человека, кого-то, кого бы она боялась потерять, если не считать отца. Но и его роль в ее жизни теперь была под вопросом. Он... Да это и неважно. Об этом ей думать совсем не хотелось.
- Поэтому вы приехали в нашу глушь... - не спросила, скорее пробормотала вслух Джинни, придя к такому простому, логическому выводу. 
- У меня нет семьи, - проговорила она и сама удивилась как правдоподобно и равнодушно это сказала, - Так что и терять мне нечего.
Сказала она это просто, а собственные слова еще эхом гудели где-то в груди. Не хочется в такое верить. Пережить чужую потерю и страх невозможно. Как можно понять мать, которая едва не потеряла ребенка? Нельзя. Джинни стрельнула на Рейнер глазами, поняла, что та на нее смотрит, и почувствовала себя неуютно. Эйрин вот так просто поделилась с ней чем-то для себя непростым и важным. Ей захотелось отплатить ей тем же. Она внезапно перестала с нею чувствовать себя одиноко. Чужачкой, которая приехала в Солуэй и пытается что-то здесь изменить. Джин глянула на руку Рейнер, перехватила ее решительный взгляд и кивнула, впервые за все время той улыбнувшись.
- Пристегнись, - невероятно, что сама Эйрин Рейнер сказала, что не бросит ее. Кладбище показалось Джин просто райским дворцом с птичками и фонтанами. Бесстрашие Рейнер не могло не вдохновлять. И неравнодушие. Вряд ли той интересна была солуэйская зарплата в задрипанной газетенке, тем более после того, что произошло с ней. И еще Джин понравилось как та легко снова перешла к делу, упоминая сестру Майки, пока она тут расклеилась и жевала сопли, наматывая одно переживание на другое, как на гигантский клубок. Эйрин мигом все это отрезала, как ненужное и приступила к делу.
- Возможно. Только она не сильно то разговорчивая, - кивнула Джин, соглашаясь с предположениями Эйрин.

Машинка тронулась с места.
- Тогда съездим на кладбище, прогуляемся. Покажу тебе кхм... Местные красоты. Все-таки оно очень старое, со своей историей, - на ходу придумывала она легенду для двух шатающихся у могил журналисток, - А потом навестим сестру Майки и все узнаем. Может, и друзей ее найдем.
Страх - это иллюзия. Рисковать, когда тебе двадцать пять - просто. Когда ты один и у тебя, к сожалению, нет семьи. Когда ты всего и всегда боишься.

Они ехали по маленьким улочкам, переговаривались, обсуждая дело и историю острова, и Джин, расслабившись, наконец решилась рассказать Эйрин о том как же она оказалась на кладбище. Начала она про пропавших детей, их поиски, сбитую на дороге овечку и пострадавший жук. Немного рассказала о Нише и пареньке, о том, как велись поисковые работы и что ей удалось раскопать о самих детях и их семьях. Пришлось пожаловаться как с нею отказались говорить в полиции. Как она нашла окровавленную ночнушку девочки и записку. Шрифт Брайля. Вот тут история плавно подошла к самой поисковой группе и Макрею, одно упоминание о котором заставило Джин распалиться и тут же пожалеть о своей вспыльчивости.
- Ужасный грубиян, ужасный.
Зачем она это сказала? История на празднике не оставила ее до конца. Она поджала губы и заставила себя замолчать. А ведь хотела наговорить больше. Все же - взаимный треп помогает расслабиться. С каким бы удовольствием сейчас, остановив жука, она бы вышла и покричала что-нибудь эдакое в поле, что открылось перед ними, едва им стоило выехать из городка. И в душе прекрасно понимала, что Джетро лучше всех знал, что делал. И его помощь в спасении детей была бесценна. Но признаться в этом? О, никогда. Грубиян, мужлан, именно так. Она даже фыркнула, нажав сильнее на газ.
- Я работаю под псевдонимом. Делайла Лоуренс. Но в городе все друг-друга знают, и долго ничего скрывать не получится. В общем, я как Лоуренс вела свое расследование. И вместе с... Макреем мы и обнаружили этот склеп. Полагаю, это не единственное место, где можно спрятаться. Но на его крыше ловит телефон, отсюда вообще дозвониться трудно. Местные любят рассказывать всякие страшилки про это кладбище, мистика и сказки. Меня фермеры уверяли, что погибшая под колесами овца - это неуспокоенный дух, который хочет что-то там рассказать. И все в таком же ключе, - невнятно перевела она тему, все еще полыхая как факел. И все же, трудно было бы спорить о том, что каждое появление и даже упоминание Макрея в жизни ее и отца, заканчивалось для Джин чем-то не очень хорошим. Так было испокон веков, сколько она себя помнила. И это семейное проклятие не обошло и ее. Едва только машина вышла из поворота, а впереди показалось кладбище и лес, под колеса через дорогу выскочила из кустов косуля. Фольксваген при торможении задергало рывками, и он заглох. Косуля жива и здорова оставила испуганных женщин одних и умчалась в сторону леса, что уже вполне отчетливо проступал за пиками крестов и склепов старого кладбища. Сердце гулко стучало в груди. Джин посмотрела на Эйрин, все еще с силой сжимая руль.
- Ты в порядке?
[nick]Ginny McNamara[/nick][status]Капитанская Дочка[/status][icon]https://forumstatic.ru/files/0012/5c/b4/40981.jpg[/icon][sign]— Думаешь, кто-то распространяет о тебе сплетни?
— Хуже. Думаю, кто-то распространяет обо мне правду.[/sign][info]<br><hr>25 лет, корреспондент газеты
«The Lighthouse»[/info][ank]<a href="https://northsolway.rusff.me/viewtopic.php?id=265" target="_blank"><h6>анкета</h6></a>[/ank]

Отредактировано Ginny McNamara (2019-07-24 16:33:46)

Разбив ему нос? Воспоминание о прилюдной пощечине отца больно резанули, снова и снова удивляя своей остротой и свежестью, будто все случилось только что. Кажется, у нее даже запылали щеки. Та самая, которая горела огнем после встречи с Бэзилом на Дне Независимости. Знакомство с Медведем не было столь романтичным, как того бы хотелось ее собеседнице, но ведь Рейнер говорила о любимом муже, не о чудовище, которое решило разрушить ей жизнь. Да, Джин мысленно его так называла. Странно, но по-настоящему злиться на Макрея больше не получалось. Она понимала, что дело не в нем, а в отце. И только в отце. Просто тот факт, что с Медведя слетала маска злобного монстра, которую она видела на нем не без помощи и участия Бэза, как-то коробил. Она убеждала себя, что так на его месте поступил бы каждый. Нет, речь не шла о поцелуе. Подобную самоуверенность и наглость Джин приписывала всему мужскому роду, благо перед глазами всегда был яркий пример. Она ясно и четко помнила добродушную улыбку Медведя, вернее вспоминала ее потом, когда успокоилась. Он не разозлился на ее обман, по крайней мере не так, как она того ожидала. То есть совсем нет, если быть честной. И как он ее поцеловал! Каждый раз возвращаясь к тому моменту, Джин буквально чувствовала снова и снова его собственнический захват, пальцы на затылке, запутавшиеся в ее мокрых волосах, безбожно и упрямо не желая признать, что ничто в нем не оставило ее равнодушной. Никто и никогда не целовал Джинни вот так. И даже под самыми страшными пытками девчонка никогда в том не признается. И только глубоко в душе раз за разом прокрутит картинку и ощущения, чтобы не секунду зажмурить глаза. Просто потому что никто. И никогда. Это ведь все объясняет? Запихнуть это чувство, вспыхнувшее в груди, куда-то поглубже, затолкать его в самые дальние уголки памяти и души, оставить там навсегда, подальше, чтобы не видел никто и чтобы не видеть самой, раз за разом выуживая их только по делу, и оправдывая это лишь тем, что ей необходимо во всем убедиться. Только убедиться, что это не было каким-то сном. Не было ее воображением.

Убедилась? Джин растеряно смотрела на уже пустую дорогу перед собой и все никак не отпускала руль. Вот и еще одно подтверждение, что думать о мужчинах на работе не стоит. И до работы. И после тоже. Никогда не стоит.
Эйрин почти сразу пришла в себя, успокоила Джинни и отдавала дельные распоряжения. Джинни последовала ее совету и выдохнула. Ей было стыдно, что она так отвлеклась, погрузившись в глупые мысли о том, чего уже не изменить. В какой-то мере тот случай на празднике расставил в ее жизни все на свои места. Если бы не Медведь, она никогда не решилась бы вырваться из под контроля Бэза. Все, что не случается - к лучшему. А поцелуи?  Это все приходящее и уходящее. Это ничего не изменит. Джин кивнула Эйрин и бросила на нее благодарный взгляд, молясь только всем богам, чтобы та не умела читать мысли на ее перекошенном от страха лице. Она запретила себе думать о прошлом. В настоящем хватало проблем и задач, которые нужно было решить. Самой, без помощи кого-либо. Впрочем, напарница у нее была. Смелая, сильная, мудрая, судя по ее словам. И одно это приободряло. Перед Эйрин Рейнер ни в коем случае нельзя было выказывать своего страха. И Джинни завела машину, заставляя себя унять дрожь.

Неуютное место, что тут скажешь? Кладбище - не парк для прогулок. Здесь царила своя, особая атмосфера, непривлекательная для живых. Место для скорби. Пустота и камень, наделенные особым смыслом, значение которого девушке ее лет трудно было понять. Чужие могилы, старые склепы, плачущие Мадонны. Джин осмотрела их с Эйрин. Две молодые женщины, элегантные, одна на каблуках, другая в легкой блузке. Они смотрелись среди неуютной и чуждой им тишины кладбища немного странно. И все же что-то в Рейнер было Джин близким и понятным, чисто интуитивно. Она тянулась за ней как неуклюжий щенок за поисковым, опытным псом Скотланд Ярда, а тот факт, что ее кумир была на каблуках, нисколечко не смущал. Не мешало это и самой Эйрин. Она шла по заросшим травой тропинке, по расколотому от времени плиточному камню точно так же, как шла по коридорам офиса. Ну, или почти точно так же. Ее не смущали ни потрескавшиеся ангелочки, ни поросшие мхом крести и расколотые могильные камни. По крайней мере Джин так казалось. И эта решительность в Эйрин и самой придавала ей сил, хотя Джинни испытывала острое желание не появляться здесь никогда.

Склеп, на крыше которого застукал ее Медведь, Джинни узнала сразу. И снова принялась вспоминать его насмешливые глаза. Мысленно МакНамара стала себя всячески упрекать и ругать Джетро, только бы избавиться от его призрачного присутствия. Хватит уже лезть в мою голову! Но по спине пробежал холодок. Медведь на кладбище смотрелся бы куда гармоничнее двух столичных девиц. Леди и кладбища - вообще понятия несовместимые. А уж склеп в качестве места сборища наркоманов и подавно. Но журналистское любопытство в купе с макнамаровским упрямством заставляли Джин передвигать ногами в нужную сторону.
- Вот здесь, - чуть было не ляпнула про Медведя, но во время осеклась, - Там, - указала она рукой остановившейся Эйрин, - Там дыра в потолке, частично уже обвалилась крыша. Странно, что никто не охраняет это место и не следит за порядком. Все-таки некоторым склепам здесь сотни лет. Это же история...

Вот они и пришли. Удивительно, что Джинн не помнила, чтобы здесь так подозрительно пахло. Запах, в котором не было ничего приятного или знакомого. Его еще разносил по округе ветер, путал с другими, с запахом леса, прелой земли, пыльной травы, лета и сырости склепов, развеивал как только мог, но ощущался он слишком явно. Она попыталась понять, что это, осторожно поглядывая по сторонам.
- Там полуразвалившиеся ступеньки, куча мусора и очень темно, хоть глаз выколи, - она протянула фонарик напарнице, хмурясь и пытаясь определить источник запаха, но он становился то тоньше и почти незаметнее, то бил прямо в нос, заставляя морщиться.

В книжках часто упоминался запах горького миндаля и сравнивался с запахом несчастной, неразделенной любви. Но он скорее имел отношение к цианиду, яду, которым успешно травили писатели своих героев. Частое упоминание трупов в этой литературе, заставило Джинни сравнить и попытаться припомнить как же пахнет разложившийся труп, полагая, что какое-то небольшое животное или птица испортило воздух неподалеку от склепа своей разлагающейся тушкой. Ничего похожего на сладость, которую также описывают романтично настроенные авторы, тоже не ощущалось. А вот тошнотворной она была, хотя Джин просто охарактеризовала ее как "мерзость". Казалось, еще пару шагов и вонь исчезнет. Покойся с миром, маленькая мышка. Кошка. Или даже собачка. Но по мере приближения к склепу запах не пропадал, а только усиливался. И это точно не сгнивший мусор. Рядом с темнеющим входом запах ощущался настолько, что Джинни не выдержала и натянула шейный платок на нос.
- В прошлый раз такого не было, - поспешила объяснить она, растеряно посмотрев на Эйрин, - Полагаю, что эта вонь распугала тех, кого мы ищем. Но это точно здесь.
Сказав это, Джин резко вскинула голову в противоположную от входа в заброшенный склеп сторону. Ей показалось, что между торчащих в кустах крестов, мелькнула какая-то тень. Мелькнула и исчезла, затаившись за серыми плитами и надгробиями. Макнамара замерла, напряженная и состредоточенная, высматривая что-то или кого-то, но старое кладбище по прежнему было мертво и пустынно, заброшено и как будто совсем позабыто людьми.

[nick]Ginny McNamara[/nick][status]Капитанская Дочка[/status][icon]https://forumstatic.ru/files/0012/5c/b4/40981.jpg[/icon][sign]— Думаешь, кто-то распространяет о тебе сплетни?
— Хуже. Думаю, кто-то распространяет обо мне правду.[/sign][info]<br><hr>25 лет, корреспондент газеты
«The Lighthouse»[/info][ank]<a href="https://northsolway.rusff.me/viewtopic.php?id=265" target="_blank"><h6>анкета</h6></a>[/ank]

Отредактировано Ginny McNamara (2019-07-24 16:36:29)

Как ловко Эйрин расправилась с дверью, восхитило Джинни. И черт с этими скребущими на душе кошками на тему исторической ценности выламываемой двери. Джин сразу поняла для чего, но сама бы, если бы приперлась сюда одна, никогда бы не догадалась так себя обезопасить. Что-то неясное, смутное витало над склепом у кладбища. Некая, невидимая глазу угроза. Она покалывала острыми, ледяными иглами страха спину. Джин хотелось вывернуться и почесать между лопаток. Стряхнуть наваждение. И перестать так болезненно ощущать напряжение, нависшее над ними двумя. Или же они были не одни? Джинни сглотнула вязкую слюна и едва не поперхнулась. Горло сжали тиски, но она догадалась, проходя следом за Эйрин, прикрыть рот шейным платком.
- Осторожнее, - скорее выдохнула, чем проговорила она, припоминая про раскрошившиеся ступеньки, и боясь вдохнуть воздух обратно. Но Рейнер такой мелочью было не лишить равновесия. По крайней мере Джин хотелось так думать. Она невольно шла следом, хотя чувствовала, что сама должна была быть проводником: ведь она здесь не впервые, и это неправильно. Но не могла ничего с собою поделать, негласно вверяя успех расследования в руки более опытной журналистки. Больше Джин не смогла проронить ни слова. Она пошатывалась, неуверенно переставляя ногами и то и дело оборачиваясь к выходу. Здесь по крайней свет проникал из дыры в крыше и от выломанной двери. Но не проходящее ощущение чьего-то чужого присутствия, не оставляло ее. Кажется, у нее разыгралось воображение. Стоило бы взять себя в руки, но жуткий запах буквально лишал способности здраво мыслить. Он проникал всюду, раздражал рецепторы и в итоге Джинни только и делала, что боролась с навязчивым приступом тошноты, не глядя по сторонам и только кивая, как кукла-болванчик, своей головой на любые слова Эйрин.
Глаза пощипывали от слез, нутро выворачивало наизнанку, а голова кружилась в каком-то бешеном водовороте прежде никогда не испытываемых ощущений. Инстинкты вопили о приближающейся беде, обострились и били тревогу. Если бы Рейнер не шла вперед, Джин бы уже не выдержала и повернула к выходу. Тем радостнее была отсрочка, которую выдала ей напарница, стоя у отчасти прикрытой дверцы. Когда Джин осталась одна, но все еще продолжая вслушиваться в звуки, которые издавала своим присутствием и движениями Эйрин, она, не покидая поста, резко наклонилась в сторону, и ее вырвало. Легче от этого не стало. Запах был всюду, кажется, намного сильнее. Она выудила фотоаппарат, задыхаясь и желая продолжить начатое. Но вернулась Эйрин. Наверное, такая же бледная как и сама Джинни, только в свете холодного луча света фонарика этого было не разобрать. А вот голос ее буквально звенел как натянутая струна.
- Не собака, - повторила Джинни, не жива, не мертва, и уже прекрасно догадываясь о чем сейчас пойдет речь. Рука с платком резко метнулась в сторону. Джинни отвернулась и ее снова рвало. К сожалению, в присутствии Эйрин.
Отплевываясь, откашливаясь и кое как держась на ногах, Джинни выпрямилась, кивнула в благодарность за терпение Эйрин и показала на аппарат в своей руке, заодно платком вытирая губы.
- Надо сфотографировать, - коротко выдохнула она, не желая покидать место преступления без каких-либо улиц и доказательств, - Когда приедут полицейские, нас сюда и на километр не подпустят. И еще это, - она бросила рукой на валяющийся у ног шприц, тут же едва сдержала новый рвотный позыв, скривившись и попытавшись взять себя в руки, и коротко в полутьме вспыхнула вспышка. Шатаясь как пьяная и не отходя далеко от Эйрин, Джинни щелкала вокруг себя, не разбирая надо это или нет. Только бы сделать это как можно быстрее. Не Эйрин ей объяснять как относится полиция к присутствию журналистов. В Солуэй Делайла Лоуренс уже успела подбросить перца в итак шаткие отношения местной прессы и полицейским участком, обостряя их также и натянутыми отношениями с мэрией и городским советом, который винила во всех мыслимых и не мыслимых греха в каждой статье. Она писала правду, но для всех местных жителей она была приезжей девицей, что никаким образом не способствовала ее расследованиям. Попытки разговорить полицию пока не венчались успехом. Чего стоил только тот день, когда она нашла дома у Ниши окровавленную ночнушку и никому о том не рассказала. Не смогла. Полицейские даже не захотели с ней разговаривать. Теперь же, зная кто она и где работает, ее гнали взашей, едва только завидев. Видимо, такой был указ сверху. Журналисты шли у полиции по пятам, всюду совали свой нос и начинали собственные расследования. И не без участия рыжей. Что ж, Джин не собиралась сдаваться без боя и покидать этот склеп, так и не сфотографировав труп.

Сердце сжималось со страха. Джинни смотрела на женщину напротив себя, такую же задыхающуюся, и пару мгновений боролась с истинным искушением, обмениваясь только взглядами. А потом пулей летела наверх, на свежий воздух, так и не решившись приблизиться к трупу, прижимая фотоаппарат к себе, стоя на четвереньках и продолжая там что-то из себя упорно давить, с чувством так, в голос, дыша тяжело и часто, как загнанная кобыла после смертельной для нее гонки.

- О, Господи! - прямо перед нею орал бездомный, закидывая руку ко лбу и яростно опуская ее животу, а после из стороны в сторону. Чуть позже только она осознала, что Марти крестил не себя, а ее, явно приняв двух белых как бумага женщин, выскочивших из варварски выломанной двери, за настоящих демонов или восставшие трупы. Подхватив жалкие пожитки, Марти принялся убегать в сторону леса, громко вопя и размахивая руками. Сил, чтобы испугаться еще больше, у Джинни не было. Сердце колотилось со всей дури, перед глазами плясали мошки, хотелось на ручки к папе и домой. Но она не пискнула. Только отползла от собственного "места преступления", хотя в желудке там уже ничего не осталось после посещения склепа, и посмотрела на Эйрин, устроившись прямо на земле и не заботясь о чистоте одежды.

- Это... Марти, - выдохнула она, но все еще не усмирив дыхание, - Он безобидный. Я писала о нем статью. Вроде... местной достопримечательности.
Впрочем, если бы ей не было так дурно, сердце бы ее выскочило из груди от страха. Небритый, с пропитыми, синими, как небо глазами, Марти являл собой вид опасный и неприятный, отчего любая фантазия разгуляться могла легко.
- Взгляды, которыми она обменивалась с Эйрин, говорили сами за себя. Не было смысла скрывать уже как она напугана. Приходилось только молчать. Так ли безобиден Марти, как она считала? Хотя, судя по тому, как он сам был напуган... Утверждать в любом случае что-либо было нельзя. Она сказала это скорее для самоуспокоения: нервы были на пределе. И еще важно было поддержать Эйрин.
- Тут нет связи, - кое-как она лепетала, - Я звонила с крыши. Только тут высоко, и надо забираться на склеп. Можно вернуться к машине. И еще кое-что, - Джин боялась оторвать руки от земли, упираясь в нее ладонями и рассматривая так, будто в них было что-то интересное. Руки сильно дрожали.
- Они спросят как мы здесь оказались. А не услышав внятного ответа, заберут нас в участок. Кто-нибудь, кто заинтересован или как-то замешан в этом, может узнать, что две журналистки заинтересовались этим местом. И попытаться выведать почему. Рано или поздно те, кто здесь все это устраивал, могут догадаться, что мы что-то ищем. Предположить, что что-то знаем... Я могу остаться одна. Скажу, что гуляла. Придумаю что-нибудь!...
Эйрин не нужно было разжевывать, чтобы понять к чему Джинни ведет и чем это все может закончится для них. То, о чем Рейнер предупреждала. То, чего она так боялась. Их расследование должно оставаться в тайне любой ценой.
Джинни подползла к Эйрин поближе. К такой же мертвецки бледной, и спросила:
- Что именно там было? - возвращаться в склеп, чтобы взглянуть на труп, было невыносимо страшно. Но пройти мимо она просто бы не смогла. Она обязана спуститься и сфотографировать тело.

- Полиция все там перевернет. Мы же не знаем кто это. Может быть, я его знаю. Я должна это сделать: это может быть важно, - и она посмотрела Эйрин в глаза, чтобы увидеть в них что-то действительно важное для себя. Поймет ли она ее? Одобрит? Как журналист журналиста. Напарник напарника. Женщина женщину. Человек человека. Правильно ли будет то, что она собирается сделать?

- Мы позвоним в полицию и скажем, что не заходили внутрь! Мы приведем себя в порядок и сделаем вид, что я провожу экскурсию по старому кладбищу для приезжей журналистки. Что мы увлекаемся историей. Мы будем улыбаться и никому, никогда ничего не скажем. Тут иногда бывают туристы. Просто нас поразил удушающий запах. И сломанная дверь. Это же... Вандализм? - она с надеждой посмотрела на напарницу, - Мы же не смогли бы остаться равнодушными. Вот и позвонили. А про труп уже узнают они сами...
Мысли путались, голова гудела. Джинни сильно дрожала, сама не осознавая того и даже не пытаясь подняться на ноги, только прижимая к груди фотоаппарат, висящий на шее на тонкой ленте ремешка. Брошенный на землю фонарик затерялся где-то в траве в момент, когда она вылетела пулей из склепа. Как сильно они наследили, спустившись вниз? Огромный слой пыли, но и до них там явно прохаживались целые толпы народа. Впрочем... Джинни была растеряна. Наследили и ладно. Все равно никто не поверит, что они отказались сунуть свой нос, пока полиция едет. Они же приедут не за пять минут.
- Когда мы были там, никакого трупа не было... Двадцать первое... Это было месяц назад, в июне, - бормотала Джинни, явно находясь в состоянии шока и не совсем отдавая отчет что же она лапочет. Ей нужно было говорить, слышать живой голос Эйрин, чувствовать ее присутствие, знать, что она не одна. Эта детская привычка разговаривать в экстренной ситуации иногда ее выручала.
- Как глупо... - опровергала она сама же все свои предложения, понимая, что не одно из них не будет выглядеть достаточно достоверным.
- Мы можем хотя бы соврать про то по какой причине мы сюда заявились, - настаивала она, - Об этом никому знать не надо.
Жалела ли Джинни, что в тянула в эту историю Эйрин? Было ли ей стыдно за то, что она в некотором смсле была виновата, что подвела ее? Ужасно. Эйрин предупреждала ее. Говорила, рассказывала свою непростую историю. В конце концов у нее семья, ребенок. А у Джин никого нет. Наверное, паника, овладевшая Макнамарой, отразилась и на ее лице, но это был страх не за себя.
[nick]Ginny McNamara[/nick][status]Капитанская Дочка[/status][icon]https://forumstatic.ru/files/0012/5c/b4/40981.jpg[/icon][sign]— Думаешь, кто-то распространяет о тебе сплетни?
— Хуже. Думаю, кто-то распространяет обо мне правду.[/sign][info]<br><hr>25 лет, корреспондент газеты
«The Lighthouse»[/info][ank]<a href="https://northsolway.rusff.me/viewtopic.php?id=265" target="_blank"><h6>анкета</h6></a>[/ank]

Отредактировано Ginny McNamara (2019-07-24 16:38:06)

Встряска, башка из стороны в сторону, как у болванчика-игрушки на панели автомобиля, кивок без смысла, а внутри оглушающая пустота, наполненная одной единственной мыслью, давящая на нее осознанием того, чем или вернее кем была их находка на кладбище. И благодарность напарнице за то, что выдернула ее из этого состояния. Да, Макнамара действительно впала в ступор. Ее охватила настоящая паника, инстинкты вопили, тело отказывалось слушаться, во рту стоически поселилась противная горечь.

Смерть не пахла ни миндалем, ни разделенной любовью, ни несла в себе ни сладость, ни каких либо других ассоциаций, ничего, кроме самой смерти. Смерть была грязна, проста и равнодушна.

Джинни дышала часто и мелко, не отрывая испуганного взгляда от побелевшего лица напарницы. Ветерок пощекотал спутанными волосами щеки, но ей было не до его игр. Острее стали ощущаться запахи и звуки, на что болезненно отозвался желудок и затих под укоризненным "не мешай, видишь - я... боюсь". И необходимость не оставаться одной тоже стала острей.

Макнамара смотрела на Эйрин и видела в ее взгляде все тоже самое, что чувствовала сама. Почему то сейчас это было особенно важно - разделить с кем-то это чувство. И при этом Рейнер была собрана, она говорила спокойно и четко, будто вбивая каждым своим словом в самообладание Джинни здоровые гвозди, которые должны были не позволить ему развалиться на части. И спокойствие женщины действовало отрезвляюще. Джин кивнула еще раз, мол, да, я в порядке, я услышала. Я все поняла. И принялась отбрасывать многочисленные вопросы, на которых ответа у нее не было. В голове же была сплошная вата, мешавшая думать, так что и с ответами очень хотелось немножечко обождать. Перед глазами был только блеск потускневшей иглы, валяющейся на полу и перепуганное лицо Марти. Что старик делал на кладбище? А, черт! Вопросы были. И рано или поздно на них придется ответить. Но, наверное, не сейчас.

Какой-то там констебль вряд ли будет хорошей идеей, но спорить уже не хотелось, да и сил не было. Это у нее не сложилось с полицией. Может, у Рейнер с представителями закона все было иначе, лучше. Да и с самообладанием у напарницы все в порядке. Джинни поежилась, ей было стыдно, но она не стала мусолить это бесполезное чувство. Связи решали все. Возможно, у Рейнер они были надежнее. Джин было неуютно в присутствии копов. Все они по прежнему считали ее назойливой мухой, присевшей на манжет праздничной униформы - портит вид и сводит на нет торжество момента. К тому же, новости о том, чья она дочь, облетели остров быстрее, чем того ей хотелось. Ей или сочувствовали или злорадствовали. Многие даже пытались высказать свое незаменимое мнение, но, как говорится, мнение, как и жопа, есть у всех, так что выслушивать все эти вздохи и ахи, было весьма неприятно и странно. И нет, она не слушала. Благо, подобной словоохотливостью остров страдал не поголовно.

Джин бросилась помогать Эйрин с дверью, но помощи от нее было не много. Ну как бросилась - так, закопошилась рядом. На едва гнущихся ногах, дрожа, она что есть сил принимала участие в операции по возвращении двери на место. Едва ли помогла как следует, но это физическое действие отвлекло ее от всех грустных мыслей. И вообще, это со стороны наверняка выглядело довольно странным - две женщины, одна на каблуках, другая оправляющая жабо на блузке, в юбочках, сгибаясь под тяжестью двери, пошатываясь, будто две тоненькие веточки ольхи на ветру, тащили ее на прежнее место. С переменным успехом, потея и кряхтя. Все, как и полагается леди. Чем еще на кладбищах заниматься? Правильно, не мешки же таскать, как говорится.

Каждое движение давалось с трудом. Джин как будто бы смотрела на себя со стороны, как она неуклюже двигается, как идет. Спутанный ком волос, которые ветерок запутывал все сильней, круги под глазами. И впереди маячила неизвестность. Кладбищенские Мадонны смотрели на них свысока. Ну, как же ты так! Испугалась? Да. Очень, - отвечала она сама себе и им. Очень испугалась. И этим признанием успокаивалась, смирялась. Действительно испугалась.

Взгляд то и дело скользил по шероховатому камню надгробных плит, местами укрытым пушистым мхом, а потом с тревогой возвращался к ним за спины. Очень не хотелось никаких неожиданностей. Но Эйрин шагала все дальше от склепа, возвращаясь к машине, а Джин не могла понять почему. Все дело в том, что здесь телефон практически не работал. За городом, связь была намного хуже. И сколько бы они не шли, все равно вернутся к склепу. Или же им придется отъехать на какое-то расстояние, чтобы выловить сеть. И второй вариант Джин понравился больше.

В машине нашлись вода. Она протянула ее Эйрин, а потом умылась, не обращая внимания на то как щедро намочила на груди блузку, тут же частично ставшей прозрачной, и хорошенько прополоскала рот. Вдохнула теплый воздух, пахнущий зеленью, цветами и все еще смертью. Наверное, этот запах уже никогда не забыть. Не выветрить из воспоминаний. Красное пятно маленького жука смотрелось у кладбища инородным телом, но привычные вещи, машина, все это действовало успокаивающе. И разум цеплялся за то, что было привычно и понятно.

Как и предсказывала Макнамара, телефон здесь не работал. Оглядываясь на кладбище и на лес, стоящий за ним стеной, она поежилась и предложила слегка отъехать, надеясь, что у напарницы нет никакого желания здесь оставаться. Пятиминутка была нужна как воздух. Джин тряхнула рыжей копной и открыла дверцу машины.
- Поехали к ферме, там связь точно должна быть.

Пейзажи, которые она так любила не радовали. Хотелось кричать. Выйти из машины, остановиться в поле, раскинуть руки и слегка поорать. Пригубить из фляжки чего-то погорячей, чем простая вода. Но приходилось машинально что-то делать, правильное, необходимое. Держать себя в руках. Соответствовать, не подвести Эйрин. Почему для нее это было так важно? Наверное, потому что напарница была первой женщиной, которая ко всему, что говорила и чем жила сама Макнамара, отнеслась серьезно. Многие в городе слышали про наркотики, про детишек, попадающих в больницу. И все оставались равнодушны, пока это не затрагивало их самих. Ладно она, Джин, сумасшедшая дочь свое сумасшедшего отца. И все в Джинни тянулось к напарнице, все в ней интересовало. Она стала той самой личностью, в которую однажды мечтала вырасти и она сама. Возможно, обрести семью. Но никогда не отказаться от своих человеческих и профессиональных принципов.

Машина не спеша шуршала по проселочной дороге, пока Эйрин не удалось уловить сигнал. Джин остановилась и выскочила из машины как ужаленная. Ей нужно было вдохнуть воздух поглубже. И потом, напарнице мешать не стоило, пока она общается с констеблем. Плохо, что Джин так и не взглянула на труп. И хорошо, что ей не придется теперь просыпаться ночью как базарная баба, у которой увели воришки мешок картошки, с криком.

И пока длится этот разговор, можно глубоко вздохнуть, открутить пробку от фляжки, хлебнуть обжигающего нутро напитка, название которого даже и не запомнила, просто знала, что подобное бырло где-то лежит за ненадобностью в машине. Как нашла. Резкий вкус хмеля и запах показался непьющей девушке опьяняюще сладким. Она потянулась к фляжке еще и еще. И с таким наслаждением, будто бы вечно пила с подобным азартом, не зная меры. Алкоголь успокаивал. Пустота внутри таяла. Спокойное равнодушие и усталость растекались с каждым глотком по телу. И она потеряла счет времени.

- Что сказали? - спросила девчонка, протягивая фляжку Эйрин. И почему-то не волновало, что напарница подумает о ней плохо. Отчего-то она видела ее иной. Да, другие могли. Те, кто знал Бэзила, наверняка так и подумают, даже скажут. Те, кто не был в этом дурацком склепе. Но только не она.

- Надо возвращаться к кладбищу? - в руке ее звякнули ключи: она предлагала Рейнер решить кто сядет за руль. Взгляд ее был мутный и уставший. Но это было хорошо. Это было именно то, что необходимо. Струны, натянутые в душе, слегка ослабили натяжение. Ветер бросил непослушные волосы в сторону. Пусть играется. Джин пошатнулась, взяла себя в руки и пошла к машине, практически ничем не показывая свое состояние. Только предательски ярко и даже чуточку больно заалели щеки. Но это было скорее приятно, чем наоборот. Чувствовать жизнь так остро, едва-едва соприкоснувшись со смертью.
[nick]Ginny McNamara[/nick][status]Капитанская Дочка[/status][icon]https://forumstatic.ru/files/0012/5c/b4/40981.jpg[/icon][sign]— Думаешь, кто-то распространяет о тебе сплетни?
— Хуже. Думаю, кто-то распространяет обо мне правду.[/sign][info]<br><hr>25 лет, корреспондент газеты
«The Lighthouse»[/info][ank]<a href="https://northsolway.rusff.me/viewtopic.php?id=265" target="_blank"><h6>анкета</h6></a>[/ank]

Отредактировано Ginny McNamara (2019-07-24 16:39:54)

Пообедать у них так и не получилось. Как, впрочем, и позавтракать толком. После всего того, что случилось вчера на Дне Города, возвращаться в привычный режим работы было  сложновато. Особенно после ночи, которую им с МакАлистер пришлось провести вместе с остальными коллегами в патруле. Празднование пошло на убыль ближе к полуночи и постепенно рассредоточилось по всему городу, порождая то тут то там очаги беспорядков. Ничего необычного на самом деле. Городские праздники всегда проходили с размахом и не утихали до самого утра. Так вышло и на этот раз. Им с МакАлистер еще повезло, если подумать. Следующая смена у них начиналась в шесть вечера, поэтому торопиться особо было не куда. Можно было хоть немного поспать, не спеша уладить все свои дела и выйти на смену относительно отдохнувшими. Они с МакАлистер успешно начали реализовывать этот план, разъехавшись после короткой передышки каждый по своим делам, но ближе к полудню ситуация кардинально изменилась благодаря сержанту Луису.
— Мне кажется, или у Луиса действительно входит в привычку дергать именно нас, чуть что? — пробурчал Эванс, не открывая глаз ероша растрепанные волосы устроившейся на его груди напарницы. — Или я просто раньше этого не замечал?
Обеденный перерыв, который они с МакАлистер решили провести на природе при том без еды как таковой, уже подходил к концу. Но возвращаться к своим прямым обязанностям они не торопились. Валяться вдвоем на заднем сидении патрульной машины и слушать как шелестит листьями молодая рощица, в которой они спрятались от посторонних глаз, было чертовски здорово. Джеймс и думать забыл о шишке, которую набил в процессе так называемого "обеда", и о вновь исполосованной спине. Ему было просто хорошо. И очень спокойно, что в свете последних событий было весьма кстати.
Но счастье оказалось недолгим. Заголосивший мобильник заставил вынырнуть из дремоты и открыть глаза. Несколько мучительно долгих секунд Эванс соображал, что происходит, а потом принялся шарить в карманах своих сползших до неприличия форменных штанов, придерживая лежащую на нем напарницу за голую задницу, чтобы она не соскользнула с него в узкий зазор меду передними и задним сидениями патрульной машины. Достав свой сотовый, он озадаченно уставился на темный экран.
— Это не мой, — заключил он и принялся шарить дальше, пока не нашел трезвонившие штаны МакАлистер. — Доставай.
Он держал одежку до тех пор, пока напарница не достала телефон, а потом бросил штаны на спинку переднего сидения и снова откинулся на спину. Кто бы не звонил Джоанне, это было важно. Джеймс понял это по лицу девушки и вопросительно вскинул брови, когда она замолкла, слушая собеседника с таким серьезным видом, что уже из-за одного только этого стоило насторожиться.
— Что там? — спросил он, когда едва слышный голос, раздающийся из динамика, стих. Ответ себя ждать не заставил. По мере того, как МакАлистер говорила, Эванс возвращался в режим полицейского. На ум приходил только один возможный труп, поисками которого они с напарницей занимались с перерывами на обвалы, праздники и потерявшихся детей вот уже неделю. О том, что это может быть Катриона Стюарт, которая пропала в тот же день, что и О'Горман, он старался не думать. Она еще могла быть жива, а вот он... После такой кровопотери просто не живут. Джеймс машинально взял протянутый напарницей смартфон.
— Да, Эйрин, — выслушав женщину, он просто заверил ее, что они все сделают. как полагается, и ей не о чем беспокоиться, после чего вернул Джоанне телефон и принялся выбраться с заднего сидения патрульной машины. — До кладбища минуть пять ходу, если срезать по проселочной дороге.
Убедившись, что оба они и МакАлистер, и он сам выглядят прилично, и ничто в из облике не выдает того, чем они тут занимались, Эванс сел за руль и тронулся с места как только напарница устроилась рядом и пристегнула ремень безопасности. Проселочная дорога, о которой он говорил, вихляла так, словно ее прокладывал пьяный заяц, но исправно вела их в сторону кладбища. Они выехали на асфальтированную дорогу где-то полумиле от него и проехали остаток пути с относительным комфортом. По крайней мере их не болтало, как в шторм. И, наверное, хорошо, что они так и не пообедали, променяв обеденный перерыв на секс. Недельный труп то еще зрелище.

Отредактировано James Evans (2018-12-12 16:06:16)

Кладбище встретило их тишиной и обманчивым покоем. Несмотря на духоту и тяжелые облака, подбирающиеся к острову с востока, день выдался довольно теплым и солнечным. В траве стрекотали кузнечики, пахло клевером и перезревшей ягодой. Эванс припарковал машину на ближайшем ко входу парковочном месте. Пока он возился, МакАлистер успела выскочить из салона. Эвансу оставалось только головой покачать. Когда речь шла о трупе, торопиться в принципе не имело никакого смысла. Свежее он от этого точно не станет.
— Проверь свой фонарик, — напомнил он напарнице, выбравшись из машины. — Давно батарейки меняла?
Свой он проверил в первую очередь. Использовать их им доводилось не так чтобы часто, особенно в летнее время. Фонарики нередко подводили в самый неподходящий момент, но на этот случай у Джеймса всегда была зажигалка, одно только наличие которой в его карманах исправно вызывало у МакАлистер недовольно сморщенную гримаску, словно он опять начал курить.
— Погнали, — согласился Эванс и первым направился к воротам кладбища. — Что там тебе Эйрин наприсылала? Куда идти?
Рейнер говорила о склепе, но таких было более чем достаточно, особенно в старой части кладбища, где хоронили еще когда город только начал заселяться. Без конкретики можно было запросто заплутать, но когда Джоанна помянула Макрея и поиски детей, все встало на свои места. Джеймс неуловимо изменился в лице и решительно зашагал мимо могил вниз по небольшому склону. В этой части кладбища уже давно никого не хоронили и даже не осталось людей, которые могли бы навещать здешние захоронения. Правда, кое-где все же виднелись свежие цветы. Дикорастущие кустарники затянули почти все могилы, даже склепы заросли чуть ли не по самые крыши. Тот, о котором упоминал Макрей, нашелся довольно быстро.
— Он говорил, что нашел еще один притон, — подходя к склепу, сказал Джеймс. — Ты же помнишь тот прошлогодний шалашик? Видимо, ребятки решили перекочевать сюда после того, как мы спалили их норку.
Помянутый шалашик они обнаружили по чистой случайности, когда отрабатывали смену в патруле близ пригорода. Марти вдруг что-то почуял и сорвался в лес. Так они и нашли коряво сколоченный шалаш, в котором тусовались местные наркоманы. Преимущественно старшеклассники и прочая праздношатающаяся молодежь. Подловить на горячем никого так и не получилось, но по крайней мере один притон они все же нашли и разобрали на дрова, а когда случилась та история с детьми в прошлом месяце, еще один обнаружился. По-хорошему им следовало установить здесь круглосуточное дежурство сразу же после этого, но приказа Главный Инспектор так и не отдал. Его можно было понять, людей и так не хватало. Теперь, когда именно здесь вдруг обнаружился труп, было о чем задуматься.
Сладковатый запах падали вел их вернее любых навигаторов. Джеймс учуял его издали, даже раньше, чем разглядел склеп с дырой в крыше. Дверь валялась рядом на траве, торча ржавыми петлями в небо. Из непроглядно черного проема несло, как из выгребной ямы. Эванс затормозил на пороге, чтобы надышаться относительно свежим воздухом, и достал фонарик. Джоанна топталась рядом.
— Ладно, держись за мной, — и, когда луч фонаря осветил пыльные полуразрушенные ступени, уходящие вниз, добавил. — И смотри под ноги. Упадешь, запру тебя в багажнике, так и знай.
Джеймс почти не шутил, но на всякий случай улыбнулся напарнице, прежде чем начать спуск. Вонь усиливалась с каждым шагом. Склеп был разделен на две части и, судя по все тому же запаху, тело было в той его части, куда вела двустворчатая дверь в самой глубине склепа. Одна из створок была приоткрыта и оттуда струился слабый свет. Все верно. Дыра в крыше была как раз над той частью склепа. Когда они подошли к двери, запах буквально сшибал с ног. Джеймс старался дышать через раз, но уже чувствовал, как пустой желудок сжимается от пока еще слабых спазмов.
— Постой тут, — Эванс достал одноразовые перчатки, которые входили в экипировку полиции, но редко использовались по назначению, и принялся надевать их. — Если уж даже меня тошнит, представляю, как твой желудок отплясывает.
Он попытался улыбнуться и хоть как-то разбавить гнетущую атмосферу, но получилось так себе. День уже был безнадежно испорчен и ничего с этим нельзя было поделать.

Несмотря на то, что в склепе ощутимо сквозило из-за бреши в потолке, запах стоял такой, словно помещение было закупорено все это время и вся вонь, которую источал труп почти неделю, скопилась и сконцентрировалась, заполнив собой каждый квадратный миллиметр. Эванс старался дышать через раз и по возможности неглубоко, пока продвигался через эту часть склепа. Здесь было не так темно, как в соседнем помещении, но казалось, что света все равно не хватает. Джеймс перебегал лучом фонарика по полу, опасаясь наступить во что-нибудь неприятное, и разглядывал обстановку, сопоставляя с тем, что уже слышал от Макрея. Все было в точности так, как он описывал. Новый притон местных наркоманов больше походил на ночлежку бомжей. Если бы не фантики и упаковки от всякой ерунды, вроде чипсов и сухариков, которыми так любили травиться подростки, и банки из-под дешевого пива и газировки, впечатление было бы полным. Наркота тоже не давала версии с простым бомжатником шанса. Луч фонарика выхватил из темноты несколько шприцев, тускло поблескивающих иголками. Измочаленные презики довершали картину. Ну, хоть предохраняются, между делом подумал Джеймс, подходя к креслу в самом углу. Сверток, что лежал в нем, и был источником запаха.
— Господи, — выдохнул Эванс, закрывая нос и рот локтем. — Ну и вонь.
Подойдя ближе он осветил сверток по всей длине, удостоверяясь, что первое впечатление оказалось верным и труп действительно завернут в какое-то покрывало. Местами на нем все еще угадывался клетчатый принт. Джеймс легко узнал один из тех пледов, которыми торговали в небольшом хозяйственном магазинчике в порту. Теплые и износостойкие, они пользовались большим спросом у тех, кто регулярно выходил в море, да и на острове ими пользовались многие. У Эванса самого был такой, лежал в одном из кофров мотоцикла на всякий пожарный случай. Каковы шансы, что миссис О'Горман завернула тело супруга в такой плед прежде чем избавиться от него? О том, что убийца мог с таким же успехом завернуть в такой же плед тело Стюарт, Джеймс старался не думать. Превозмогая все свое отвращение, он откинул край покрывала и осмотрел лицо трупа. Разложение лишило его узнаваемых черт, но волосы были короткими, а значит это точно не Катриона. У нее были длинные волосы.
Голос МакАлистер прозвенел в тишине склепа и заставил Джеймса ощутимо вздрогнуть, отшатнувшись от трупа так, словно тот вдруг завозился, устраиваясь в кресле поудобнее.
— Черт, — глухо ругнулся Эванс себе под нос, а потом издал нервный смешок. — Под ноги смотри только. Тут на полу чего только нет.
Он снова склонился над трупом и принялся ощупывать края пледа. Водилась за моряками привычка помечать свои вещи, что бы не попутать случайно с вещами коллег, с которыми выходили в море. Шанс был мизерный, но Джеймс все равно прощупал края покрывала на всякий случай и был вознагражден. Только любящая жена могла вышить имя своего мужа с таким мастерством. Расправив пропитавшийся кровью и черт знает чем еще угол пледа, Эванс осветил витиеватую вязь, в которой легко угадывалось "L.G.O'Gorman". Красные нитки пропитались и почернели, но надпись была разборчивой.
— Это О'Горман, — почти с облегчением сообщил он неуверенно приближающейся к нему напарнице. — Мы наконец-то его нашли.
Джеймс выпрямился, отошел от кресла на шаг и посветил в сторону Джоанны. Луч мазнул по чему-то блестящему на полу прямо на пути у девушки, и Эванс спешно шагнул к ней на встречу, в надежде остановить ее прежде, чем она наткнется на этот предмет и не дай бог споткнется и упадет прямо на труп.
— Джо, стой!
Но было уже поздно. МакАлистер наткнулась на поблескивающий в полумраке предмет в форме продолговатого цилиндра, но не споткнулась об него, как опасался Эванс. Предмет опрокинулся и с грохотом покатился по каменному полу склепа прямо к его ногам. При свете Эвансу удалось опознать карманный фонарик длинною с ладонь. Корпус из тонкой стали был ребристым и создавал впечатление массивности, которой не было и в помине.
— Надеюсь, его не Эйрин оставила, — от всей души пожелал Джеймс. Он аккуратно взял брошенный кем-то фонарь за самый край и оглядел корпус. На нем остались грязные отпечатки чьих-то пальцев. Миссис О'Горман скорее всего, но кто знает, что еще смогут найти эксперты. Джеймс все никак не мог перестать думать о том, как эта женщина весом от силы килограмм в пятьдесят смогла дотащить здорового мужика до кладбища да еще и в кресло усадить. Вот если ей кто-нибудь помог...
— Свяжись с Луисом, — Джеймс аккуратно поставил фонарик на то же место, где он стоял изначально, и еще раз прокатился лучом своего фонаря по "интерьеру" притона. — Пусть вызывает спецов из Абердина.

— Да, сейчас, — Джеймс кивнул, словно слов было недостаточно, и оглянулся на труп. — Все равно нам здесь делать больше нечего.
Однако, он задержался, чтобы вернуть край покрывала на лицо покойника. На то, что от него осталось. Наверное, не будь здесь так сыро, он сохранился бы куда лучше. Ведь всего неделя прошла. Довольно дождливая неделя. Мысленно Джеймс только головой покачал. Это был далеко не первый труп, который ему доводилось видеть, но определенно самый мерзкий из всех. Хуже, наверное, только утопленники.
Шаги Джоанны слышались уже в соседнем помещении, когда Эванс направился к выходу, подсвечивая себе под ноги. Когда он наконец-то оказался снаружи, ему показалось, что он провел в склепе целую вечность. Воздух никогда не казался ему таким вкусным и свежим, как в тот момент, когда он вышел из склепа и вздохнул так глубоко, что ребра затрещали. Голова моментально закружилась от избытка кислорода, но это довольно быстро прошло. МакАлистер стояла немного в отдалении, согнувшись пополам. Сначала Эванс решил, что ее все таки стошнило, и заторопился к ней, но потом понял, что она просто пытается так справится с дурнотой, и убавил шаг. Он слышал, как она связалась с Луисом, и решил не мешать. Наушник, свободно свисающий с рации у него на плече тихо застрекотал голосом Джоанны, а потом и сержанта. Когда они закончили, Эванс подошел к напарнице.
— Вот так выйдешь на внеочередную смену, а тебе труп несвежий подсовывают, — он невесело усмехнулся, прекрасно понимая, что шутки сейчас несколько неуместны, но что поделаешь. Не рыдать же теперь. — Ты как? Не тошнит?
Он дотронулся до локтя Джоанны, а потом, отбросив неуместную на безлюдном кладбище осторожность, притянул к себе и обнял. Еще полчаса назад им было так отчаянно хорошо, что, казалось, уже ничто просто не сможет испортить этот день. Теперь же на душе было тяжело и как-то даже гадко. Не потому что они нашли О'Гормана, которого пусть не очень хорошо, но все же знали, а потому что оба они испытали облегчение от того, что это не Катриона. Значит, еще есть шанс найти ее живой. Пусть мизерный, но все же это лучше, чем ничего.
— Идем к машине, — нехотя отстранившись, Джеймс заглянул Джоанне в лицо и чуть улыбнулся. — Ограждение я обеспечу. Пока что это все, что мы можем сделать. Поскольку это очевидное убийство, то нам следует дождаться Луиса и бригады из Абердина. Правда, потом скорее всего придется писать отчет...
Он болтал всю дорогу до ворот кладбища, где они оставили свою машину. Прошло совсем немного времени, а казалось, что целая вечность. И целую вечность назад они еще ничего не знали. Тискались как озабоченные подростки на заднем сидении и даже подумать не могли, что спустя какое-то время будут разглядывать труп недельной давности.
Когда спустя где-то минут двадцать к кладбищу подъехала еще одна патрульная машина, за рулем которой сидел сержант Луис, все было готово. Склеп был оцеплен желтой лентой и выглядел в таком оформлении до смешного сюрреалистично. Заспанный Фоули вышел из машины вслед за сержантом и тут же начал принюхиваться, как легавая псина.
— Ты лучше в склеп загляни, — усмехнулся Эванс. — Вот уж где нанюхаешься вдоволь.
Фоули только неловко скривился в усмешке. Похоже, сержант уже дал ему понять, что в склеп ему путь заказан.
— Экспертов я вызвал, — Луис глянул куда-то мимо Эванса и МакАлистер, как будто мог разглядеть злополучный склеп с парковки, и снова сфокусировал взгляд на стоящих пред ним констеблях. — Как вас-то сюда занесло?
Джеймс переглянулся с напарницей и почти сразу же снова посмотрел на сержанта. Пусть ничего предосудительного в том, что кто-то нашел труп и сообщил об этом не в участок, а знакомому полицейскому не было, Эйрин ясно дала понять, что не хочет, чтобы ее имя фигурировало в этом деле.
— Мы про этот склеп узнали, еще когда детей искали. Макрей и кто-то там еще из его поисковой группы обыскали здесь все и нашли еще один притон, — он снова посмотрел на Джоанну. — Мы в порядке общего бреда решили заехать и посмотреть, не шарашится ли тут кто из подростков, ну и нашли. Шли на запах, в прямом смысле.
Кажется, это объяснение, вылепленное буквально из ничего, Луиса вполне удовлетворило. Он покивал, припоминая, что ее месяц назад, когда детей нашли, Джетро Макрей лично встречался с МакАлистером по этому поводу, и, наконец, посмотрел на констеблей.
— Ладно, езжайте в управление, — разрешил он. — Мне нужен подробный отчет о том, как вы нашли тело. Аарону скажите, чтоб сразу, как только прибудет бригада, направил их сюда, — он ткнул пальцем по-очереди сначала в Эванса, а потом и в МакАлистер, после чего махнул на них рукой. — Езжайте.