Глава первая
Ознакомительная

Charlie Hunnam
1.1. Полное имя: Джеймс Патрик Эванс
1.2. Дата рождения: 05.12.1987 | 28 лет
1.3. Особенности внешности:
Рост: 185 см.
Телосложение: атлетическое; крепкий, мускулистый, тренированный.
Цвет глаз: голубые
Цвет волос: светло-русые
Особые приметы: частенько небрит, а порой всерьез бородат. В парикмахерскую тоже не частый ходок, но старается по возможности соответствовать стандартам внешнего вида, чтобы не было нареканий на работе. В нерабочее время одевается небрежно, отдавая предпочтение практичным и удобным вещам. Любит клетчатые рубашки и футболки с принтами почивших рок-групп, частенько надевает свою старую косуху, в которой понтовался еще в Лондоне. Тащится с цветных носков. У него их целая коллекция.
На память о жизни в Лондоне у него осталось несколько шрамов на теле и парочка татуировок, о которых знают разве что его подружки, да кое-кто из медперсонала местной больницы. Водит мотоцикл Triumph Rocket III Roadster 2010 года выпуска. Курит, но только в нерабочее время. На работе точит зубы о зубочистки, леденцы и яблоки, чем приводит коллег в неописуемый восторг.
1.4. Деятельность: констебль полицейского управления Северного Солуэя, собирается в скором времени сдавать на сержанта.

Глава вторая
Биографическая
Отец Джеймса, Дэниел Эванс был человеком довольно жестким. Жизнь его изрядно потрепала и такое отношение ко всем окружающим можно было бы посчитать вполне оправданным, если бы не одно "но". Жесткость сопровождалась жестокостью. Он избивал жену и сына с пугающей регулярностью, но, как полицейский с устоявшейся репутацией сурового, но "правильного" копа, прекрасно знал, как это сделать так, чтобы все оставалось незаметным для окружающих и не испортило красивую картинку благополучного семейства, каковым Эвансы виделись всем без исключения. Его жена Морин попивала втихаря, и все ее попытки уйти от мужа заканчивались тем, что она возвращалась обратно, поскольку была уверена, что сына ей не отдадут, вздумай она судиться с его отцом за опеку. Она была приезжей, а Дэниел родился и вырос на Штормовом. Его семья пользовалась уважением в городе. Шансов у нее, как у чужачки, не было, и она это прекрасно понимала. Так и жили, пока в один прекрасный день женщина все таки не выдержала и застрелила мужа. После недолгого разбирательства все списали на психоз на почве алкоголизма, ставшего для соседей и близких друзей семьи настоящим открытием. Морин поместили в специализированную клинику в пригороде Абердина, а Джеймса, которому на тот момент было тринадцать, отправили к родне в Лондон. Бабушка с дедушкой, родители его отца, были уже не в том возрасте, чтобы воспитывать подростка, да и, если честно, не шибко горели желанием брать на себя заботы о единственном внуке, который для них в первую очередь был сыном той твари, что убила их сына.
Младший брат Морин, дядя Дэйл, работавший в Лондонском Сити, взял на себя опеку над племянником, но когда завел собственную семью, совершенно его забросил. К счастью, к тому времени Джеймс уже закончил школу, поступил в университет и, можно сказать, жил своей жизнью. Решения он тоже принимал самостоятельно. Несмотря на то, что отец никогда не был для него примером для подражания, профессию Джеймс выбрал такую же и по окончании университета поступил в хэндонский полицейский колледж. Во время службы в столичной полиции Эванс два года проработал под прикрытием в банде байкеров, которые помимо всего прочего промышляли торговлей наркотиками и оружием. В связи с этим ему приходилось делать много чего противозаконного. Это, естественно, наложило на него свой отпечаток. Когда банду повязали, Джеймса решили перевести из столицы, чтобы обеспечить ему безопасность от бывших подельников, которые все еще оставались на свободе. Долго думать, куда именно отправить констебля Эванса для лучшей его сохранности, не пришлось. В Северном Солуэе, откуда он был родом, как раз остро ощущалась нехватка молодых сотрудников, а возможность почаще навещать мать в клинике под Абердином стала решающим фактором в принятии решения, когда начальство предложило ему такую альтернативу, подкрепив ее бонусом в виде нескольких месяцев полностью оплаченного отпуска. Он согласился и вернулся на Штормовой остров.
За три с лишним года Джеймс свыкся с тихой и размеренной жизнью этого крохотного городка, так разительно отличающегося от шумного и быстрого Лондона. Он продал ферму родителей отца, умерших незадолго до его возвращения, отремонтировал дом, в котором прожил первые тринадцать лет своей жизни, и завел пса. Напарницу тоже завел, хотя она скорее всего уверена в обратном. С Джоанной МакАлистер их связывает крепкая дружба, которая нередко видится стороннему наблюдателю, как устоявшиеся отношения парочки престарелых супругов. Не тех, которые прожили пол жизни душа в душу и готовы умереть в один день, держась за руки, а тех, которые изрядно друг друга достали, но вынуждены оставаться в браке по каким-то своим, известными только им одним причинам. В участке их тандем уже давно пользуется определенной славой, а манера общения друг с другом является объектом для шуток. Сам по себе Эванс зарекомендовал себя как толковый полицейский. Он не трудоголик, пропадающий денно и нощно на работе, но и не раздолбай. Свою работу любит и исправно ее выполняет, не распыляясь по поводу сверхурочных и дополнительных смен. Даже выклянчил у начальства разрешение организовать при участке небольшой питомник для служебных собак и сам тренирует животных, привлекая к этому в рамках исправительных работ попавшуюся на хулиганстве школоту и простых добровольцев. Старается навещать мать каждую неделю, а когда не получается выбраться в Абердин, звонит в клинику и подолгу с ней разговаривает, рассказывая обо всем, что происходит в его жизни.

Глава третья
Характеристика
Подавляющему большинству жителей Северного Солуэя Джеймс Эванс видится, как довольно таки веселый и добродушный парень, этакий великовозрастный шалопай, не отягощенный серьезными жизненными переживаниями. Отчасти так оно и есть. Спустя годы его перестали связывать с тем молчаливым от пережитого шока парнишкой, что сидел в приемной полицейского участка, пока труп его отца остывал в морге, а мать допрашивали перед отправлением в психушку. Никто о том случае и не вспоминает. Слишком уж это была неприятная история для такого маленького городка. И не то чтобы Джеймс был против такого расклада. Он уверен, что прошлое должно оставаться в прошлом, и придерживается этой формулы, глядя по жизни только вперед.
С ним легко общаться. Джеймс жизнерадостный, забавный и задиристый в той степени, которая может показаться очаровательной, пока не становится целенаправленной и не приобретает по-настоящему серьезные масштабы. Остер на язык, но беззлобен, ну или выглядит таковым. Его сложно вывести из себя, он довольно таки терпелив. Если все же выходит из себя, то быстро остывает, чаще всего без последствий для окружающих. Как полицейский обладает некоторыми принципами, которые позволяют ему быть снисходительным к одним нарушителям и непреклонным по отношению к другим. К правилам относится с долей пренебрежения, но границы допустимого переступает редко и только в крайних случаях. На него можно положиться, как в бытовых мелочах, так и в серьезных вопросах.
Энергичен и легок на подъем. Бегает по утрам, в нерабочее время ездит на мотоцикле и почти всегда чем-то занят. Легко заводит знакомства и почти со всеми поддерживает приятельские отношения, но по-настоящему близких друзей у него совсем немного. Про серьезные отношения и говорить не стоит. Чего Джеймс действительно не умеет, да и не любит, так это оправдывать чужие ожидания. Благородный принц при наличии не белого, но железного коня, из него никакой. Правда, слабость к литературе подобного сорта за ним водится, но в плане чтива он вообще не разборчив и читает все подряд, лишь занять голову и убить время. Телевизора у него нет, только стереосистема и довольно обширная коллекция дисков с альбомами старых рок-групп.

Ваша тайна:

Скрытый текст:

Для просмотра скрытого текста - войдите или зарегистрируйтесь.

 

Глава четвертая
Организационная

4.1 Средство связи: личные сообщения на форуме.
4.2

пост

Мотоцикл недовольно урчал, фыркая выхлопом на чьи-то петуньи, выглядывающие между рейками низенького заборчика. Джеймс остановился у самого палисадника, что примыкал к многоквартирному дому на окраине, и огляделся, машинально прислушиваясь к мерному и сытому рыку движка, в попытке распознать малейшие огрехи в знакомом вот уже несколько лет говоре. У него уже давно вошло в привычку, подобно сердобольной мамаше, срываться в мастерскую МакБрайда при первых же признаках "недомогания" своего железного дитятки. И сейчас, убедившись, что голос его чист и безмятежен и не предвещает никаких проблем в обозримом будущем, с удовлетворением заглушил движок и выставил подножку. Какое-то время Эванс так и сидел, поглядывая на окна четвертого этажа и покуривая первую за день и потому самую сладкую сигарету.
На работе он не курил принципиально. Терзал зубочистки, жевал жвачку, грыз леденцы, а иногда тупо точил зубы о яблоки, приводя этим в дикий восторг своих коллег. Но никогда не курил на работе. МакАлистер скорее всего даже не знала, что он курит, несмотря на то, что они провели почти всю эту неделю вместе и в одной машине. Эта девчонка вообще имела просто феноменальную способность не замечать очевидности. Например, что она ему нравится. Это же так очевидно. Разве нет? Иначе он бы ее так не задирал с самого первого дня, как какой-то озабоченный школьник. Хотя... Джеймс глубоко затянулся и не менее глубоко задумался.
Он понял, что ничем хорошим все это не закончится, как только она сорвалась вдогонку за Макреем, чтоб ему икалось. И угораздило же его превысить скорость именно тогда, когда они с МакАлистер сидели в засаде. Не кто-то другой, а именно они. Другие патрульные уже давно для себя уяснили, что с этим конкретным нарушителем лучше не связываться, потому что у начальства были какие-то свои дела с Макреями и его задержание так или иначе выходило боком. Но МакАлистер была новичком и таких тонкостей не знала. И он понял, что дело не получится спустить на тормозах, когда Джетро сцепился с Джоанной языками. При том так чертовски буквально, что это до сих пор с трудом укладывалось в голове Джеймса, хотя ему давно пора уже было привыкнуть к выходкам приятеля. Сколько они вообще знакомы? Немного, пожалуй, но если исходить из количества совместно выпитого пива, то Макрея можно было с чистой совестью записывать в свои лучшие друзья. И тот факт, что они с МакАлистер не поладили, был Эвансу совсем не по душе. Ну, не дело это. Все таки они теперь напарники. А что делают напарники в нерабочее время? Правильно, зависают в пабе. Вот только теперь, из-за случившегося сегодня на дороге недоразумения, традиционное пятничное зависание с напарником в пабе было под угрозой перестать быть традиционным, что Джеймс отказывался так просто принимать и мириться с этим фактом. Его план был прост как три пенни, и он решил, что пора приводить его в исполнение.
Докурив сигарету и затушив ее все в тех же несчастных петуньях, Эванс сполз с мотоцикла и, немного пройдя вдоль палисадника, примерился и швырнул мелкий камешек в окна четвертого этажа, за которыми угадывался призрачный свет не то телевизора, не то ноутбука. С первого раза он, конечно, не попал, и вместо МакАлистер на него из окна высунулась какая-то бабулька в смешном чепчике. Присмотревшись, Джеймс с ужасом опознал свою старую воспитательницу из детского сада.
— Хулиганье! — завопила миссис Гиббонс в форточку, специально приоткрытую для этой цели. Своего "любимого" воспитанника она так и не узнала, и Эванс был этому чертовски рад. — Вот сейчас полицию вызову!
— Эй, МакАлистер?! Слышь?!! — засунув два пальца в рот, Джеймс звучно свистнул, чем, наверное, окончательно перебудил всех, кто в этот довольно таки ранний час решил улечься спать после тяжелой трудовой недели, и уже без всякого стеснения загорланил на всю улицу: — Тебя тут вызывают! Ну, то есть нас вызывают. Эй!
Он швырнул в окна квартиры напарницы еще пару камешков и, когда она наконец-то показалась, аж расцвел, окончательно затмив своим видом красующиеся в палисаднике петуньи. Чтобы дать МакАлистер вдоволь налюбоваться на своего напарника, которого она, наверняка, впервые видела в штатском, Эванс даже покрутился. Любимую косуху он сегодня надевать не стал, дабы не шокировать Джо больше, чем следовало, но узнать его после примелькавшейся формы все равно было сложновато. Миссис Гиббонс, вон, и та не узнала.
— Или впусти меня, или выходи сама, — тоном, не предполагающим каких бы то ни было дополнительных вариантов, пропел он на всю улицу, беспощадно передразнивая Дэвида Боуи. — Ты же не собираешься в собственный день рождения сидеть дома одна? Нет, ну правда! Выходи, Джоанна!
Ее имя Джеймс тоже пропел, нарочито вытягивая звонкие согласные и улыбаясь во все имеющиеся в наличие зубы, коих было точнехонько тридцать два. То, что напарница не любит свое полное имя, он уже успел уяснить и теперь бессовестно пользовался этим знанием на практике.