[indent] Рыжая задумчиво отпила чаю и посмотрела блондинке в глаза.
[indent]  – Зуб за зуб, око за око, жизнь за жизнь. Разве это несправедливо? – негромко спросила она, обращаясь, по всей видимости, не столько к собеседнице, сколько к себе самой. – Они убивали лес, сам Штормовой остров. Браконьерство – одно из худших преступлений против природы, которое один человек своими силами совершить может. Что было бы с ними, если бы до них полиция, а не я добралась? Крупный штраф? Лишение оружия? В лучшем случае – тюрьма? А потом вышли бы они на волю и остров убивать продолжили. Бывает, в особых ситуациях, закон не работает. Чтобы исправить положение, вне закона действовать нужно, чтобы истинную справедливость восстановить. Это – не месть. Месть нельзя убедительным мотивом считать. Месть необъективна. Это – не внезапный порыв. Это – возмездие! – немка, не отрывая от шотландки немигающего взгляда зелёных глаз, вновь поднесла чашку ко рту. Её рука слегка дрожала. – Или я просто сумасшедшая, наивная дура, которая в детстве слишком много немецких фильмов про индейцев посмотрела и слишком рано «Бэмби» прочитала, – она замолчала и почти бесшумно сделала несколько глубоких глотков, почти осушив чашку.
[indent] Когда рыжая вновь открыла рот, Тереза опередила её, заговорив первой. Она молча выслушала куда меньше витавшую в облаках, несмотря на кажущуюся наивность её убеждений, женщину, лишь изредка кивая. На этот раз возразить ей было нечего, даже поддавшись своему извечному спутнику – духу противоречия. Меньше всего немке хотелось и дальше ныть и винить в своих бедах кого угодно, кроме себя самой – жалость к себе всегда казалась ей достойной лишь презрения.
[indent]  – Найти бы такое вот занятие, – мрачно усмехнулась девушка, лишь когда женщина закончила мысль. – Уйти с головой в работу я теперь, потому, что работы у меня больше нет, не смогу, а хобби, без крыши над головой оставшись, тоже сложновато заниматься. Да и всё получается у меня как-то не так, как должно. Я приехала на Штормовой остров в поисках древних мифов, но вместо этого легендой наших дней стала.

[indent] Рыжая задумчиво посмотрела на Терезу. Ей начало казаться, что совсем недавно такая мирная атмосфера в пристройке постепенно накаляется, и её это пугало. Меньше всего ей сейчас хотелось рассориться с той одной из немногих, кто, вроде бы и не будучи её подругой, вызвалась прийти к ней на помощь в трудную минуту. Немка заставила себя улыбнуться повеселее, хотя прекрасно понимала, насколько натянуто это выглядит.
[indent]  – Будем, что тогда – в лесу – у меня другого выбора просто не было, считать, – примиряюще произнесла она. – А насчёт слухов ты права – здесь не так часто события, достойные сплетен, происходят. Да и главная моя проблема сейчас точно не сплетни, хотя именно они моё положение усугубляют, – немка замолчала и устремила задумчивый взгляд в окно.
[indent] За год едва ли не все её сомнительные подвиги и в самом деле могли если и не изгладиться из народной памяти, то уж точно перестать интересовать городских сплетников, особенно, если бы она сама же перестала давать им причины поминать её по любому поводу. Хотя лесная трагедия грозила войти в городские легенды и уже никогда не забыться. Рыжая негромко вздохнула.
[indent]  – У тебя тут уютно, – кивнула она блондинке. – Уютнее, чем в моей съёмной квартире было. И уж точно уютнее, чем в заброшенном особняке, в котором я теперь обитаю, – в потускневших зелёных глазах девушки внезапно вспыхнул огонёк надежды. – Тереза, а не нужны вам работники на ферму? У меня, конечно, едва ли не худшие рекомендации в городе, да и с твоей матерью я не в лучших отношениях, но вдруг?

[indent] На лице рыжей не дрогнул и мускул, когда Тереза сказала то, что она и ожидала услышать, пусть и в куда мягче, и всё же ей не удалось сдержать разочарованного вздоха, а её зелёные глаза вновь потухли.
[indent]  – Большего? – с тенью истерики в голосе переспросила девушка. – Жизнь показала, что всё, чего я достойна, – безымянная могила на севере кладбища. Глупо было, что хоть кто-нибудь работу неприкасаемой дать рискнёт, – она сокрушённо покачала головой и посмотрела шотландке в глаза. – Спасибо за честность, Тереза, но меня утешать не нужно. Я не достойна ни этого, ни твоей доброты, – немка тяжело поднялась из-за стола, невольно сутулясь, прошлась по помещению и молча зашагала к дверям.
[indent] Казалось, самопровозглашённая пария, отчаявшись получить от куда более благоразумной подруги ещё хоть какую-то помощь, помимо сытного обеда, решила более не надоедать ей своим присутствием, однако, уже положив ладонь на дверную ручку, она неуверенно обернулась.
[indent]  – Знаешь, Тереза, – негромко произнесла она. – Неважно, чего я достойна. Быть достойным чего-либо мало, этого ещё необходимо добиться. Можно, конечно, просто на кровать лечь и ждать, что всё, чего ты по своим природным дарованиям заслуживаешь, само к тебе придёт. Или сесть на берег реки и, когда по ней труп твоего врага проплывёт, ждать. Вот только я сейчас явно не в том положении, чтобы то большее, которого я, якобы, достойна, требовать. Я готова работать в оранжерее в обмен на еду и крышу над головой – у меня всё равно никакой альтернативы нет. Разве что – на церковной паперти попрошайничать, воровать или своё тело продавать.