Умом Кэнди понимала, что показывать свою спесь, идея не из лучших. Ей едва удалось сдержаться, чтобы не хлопнуть дверью. Она даже инстинктивно вжала в плечи голову, предчувствуя громкий звук, но дверь не возмутилась, а закрылась, как обычно. Зато на бумажном пакете, попавшем под ботинок, Конрой отыгралась по полной, наконец выпустив накопившийся негатив с лихвой. Изорванный и помятый кусок крафтовой бумаги был подброшен в воздух на целый фут, подхвачен ветром и унесен куда подальше от недружелюбно настроенных мысков кроссовок Кэндис. Она бросила злобный взгляд на окна трехэтажного вычурного дома с сложносочиненной черепичной крышей, в котором когда-то выросла ее мать и который теперь должен был стать ее домом, но никак не становился и, пожалуй, уже никогда не станет. Вылизанный сад, в котором растения походили на искусственные, ежегодно обновлявшаяся краска на фасаде - стерильность и маниакальный порядок во всем, приторные улыбки и вежливость, а за ними мерзкие слова, которые до сих пор звенели в ушах. "Ты же не хочешь быть, как твоя мать, дорогая. Твой дед всегда говорил, что с Конроем она плохо кончит, а потому..." Кэнди уже не помнила, что от нее хотели и что там следовало за этим "а потому". Лишь продолжала повторять, что экватор обучения в колледже уже позади, и что пора устроиться на работу - любую работу! - и начать копить на съемное жилье. Занавески в окнах не колыхнулись, но Конрой знала, что за ней следили и предпочла поскорее убраться.
С предельной ожесточенностью крутя педали маминого старенького потрепанного велосипеда, Кэндис очень скоро оказалась в черте города. Проносившиеся по левую и правую руку частные дома сменились широкими улицами и высотными зданиями, на первых этажах которых яркие вывески заманивали к себе прохожих на разные лады. Здесь скидка в пятьдесят процентов, там второй кофе в подарок! а вон в том торговом центре можно было и вовсе потеряться. Однако Кэндис лишь катила своего железного коня и глазела по сторонам. Особого настроения, чтобы клевать на всю эту замануху как-то не наблюдалось, зато она вспомнила, что как раз сегодня, ближе к вечеру намечалась студенческая вечеринка, на которую она вроде и не собиралась, но в данной ситуации, когда позарез хочется отвлечься от негативных мыслей, такая перспектива представлялась неплохим вариантом. Оставалось только где-нибудь скоротать время. И Конрой уже заприметила знакомую кафешку, в короткой она обычно перекусывала во время учебы, когда ее взгляд напоролся на любопытную вывеску, прямо таки обнадеживающую любого, кто на нее взглянет. "Пряности и радости" гласила надпись. По большому счету, Кэндис привлекло не столько название, сколько уютная атмосфера, которая так и манила окунуться в нее. Ничего общего с холодной отчужденностью барретоовского особняка. А еще девушка углядела свободный столик у окна. Чем не повод заглянуть.
Кафе встретило новоиспеченную гостью приветственной трелью колокольчика и одуряющими запахами, которых Кэнди не доводилось слышать ни в одной кафешке, ни в Глазго, ни в Абердине. Разве что отдаленно атмосфера напоминала солуэйскую "Шоколадницу" Катрионы Стюарт, в которую Кэндис частенько заглядывала вместе с Лесли, дабы порадовать себя сладеньким. Здесь же к привычным запахам кофе примешивалась еще не один десяток ароматов. Корица и имбирь - пожалуй, вот и все, что Кэндис способна была различить без сторонней помощи. Она заняла приглянувшийся столик, оставив на стуле сумку и робко подошла к прилавку.
- Добрый день, как у вас уютно! Не подскажите, чем это пахнет?
Обыкновенно, Кэнди была не так многословна, ограничивалась простым приветствием и дожидалась, пока ей ответят, однако, похоже, сегодня был особый случай.

Женщина была чертовски права, поднять настроение, пожалуй это то самое, в чем Кэндис нуждалась сейчас больше всего. Ее взгляд перестал беспорядочно метаться, выхватывая то одну деталь интерьера, но другую, и задержался на хозяйке заведения. Миловидная блондинка, улыбчивая и дружелюбная, она словно была создана для этого заведения. То есть, умом Кэнди понимала, что это конечно же не так и это хозяйка устроила все под себя, однако ее собственная интерпретация придавала образу женщины волшебства.
- Нет-нет, все в порядке, - заверила женщину Кэндис и повторилась, - у вас так уютно, я просто не смогла пройти мимо и до сих пор нахожусь под впечатлением! Пожалуй, я соглашусь на шоколад, я действительно его люблю. Добавки на ваше усмотрение, Думаю, вашему вкусу вполне можно довериться, даже нужно. Меня, кстати, Кэндис зовут, - неожиданно даже для самой себя, представилась девушка и протянула руку, - приятно познакомиться.
Конрой не была уверена, получит ли ответ на знакомство, ведь это могло показаться фамильярностью. Бабушка с дедушкой точно посчитали бы подобное поведение неприемлемым, спрятав недовольство за приторными улыбками, однако Элизабет явно не входила в число таких людей. Ее пальцы оказались горячими и нежными на ощупь.
- Тыквенный пирог - звучит очень заманчиво! Но я бы начала с булочки с корицей, яблоками и орехами. Должно быть, пахнет волшебно! - рассмеялась Кэнди, провожая взглядом Элизабет.
Вскоре ее внимание вновь обратилось к изучению интерьера. Она запрокинута голову, разглядывая потолочное полотно с аутентичными светильниками, во многом благодаря которым и достигалась атмосфера, царившая в кафе.
- Я бы сказала, что прямо как у меня дома, у нас в Северном Солуэе. Там в очень многих заведениях так оформляют потолок, - и заметив, как странно поменялось выражение лица собеседницы поспешила добавить, - нет, нет, я уже давно тут ошиваюсь. Тут, то есть в Глазго. Просто... Здешние места трудно назвать домом. Учеба, родственники - ничего, что могло бы по-настоящему привязать, впрочем, и на Штормовом мне делать нечего.
Кэндис не была уверена, что конкретно побудило ее завести разговор о том настоящем доме, в который особенно сейчас ей так нестерпимо сильно захотелось вернуться, в чем она себе ни за что бы не призналась, но одно она знала точно, это место, эта милая женщина пробудили в ней желание сделать что-то, что-то изменить. Конрой тосковала по Чарли. Как сильно бы она ни злилась на отца, какой глубокой бы ни была бездна ее обиды, она безмерно тосковала. Тем сильнее оказался эффект который произвели дальнейшие слова Элизабет. Подумать только, эта женщина знала о существовании этого захолустья, этого края мира! Порой совпадения могут быть настолько невероятными, что в пору подумать о таких эфемерных понятиях, как судьба. Кэндис просияла и заметно оживилась.