Глава первая
Ознакомительная

Jennifer Connelly
1.1. Полное имя: Элайза Вивьен Холмс
1.2. Дата рождения: 20.03.1980 | 36 лет
1.3. Особенности внешности:
Рост: 169 см.
Телосложение: нормостеническое.
Цвет глаз: зеленые.
Цвет волос: каштановые.
Особые приметы: шрам на плече - пулевое ранение. Других особых примет нет. Зрелая, приятная глазу женщина. Ухоженная, со складной фигурой. В одежде неприхотлива, но имеет неплохой вкус и кое-какие понятия о композиции: за пару минут может «составить костюм» из того, что уже имеется в гардеробе. Особенно хорошо смотрится в деловых костюмах «двойках» (пиджак и юбка), но по большей части одевается в джинсы и простые однотонные джемперы или блузы.

Глава вторая
Биографическая

- Родилась и росла в Лондоне. Приемная дочь, росла в строгости и практически не знала любви или ласки: приемные родители хотели вырастить человека, которым смогут гордиться, а не дочь. Изначально активной, яркой и эмоциональной Элайзе пришлось трудно: приходилось скрывать свои чувства, потому как любое их проявление сурово наказывались. Отец, Уильям, был человеком набожным, а робкая и застенчивая мать, Маргарет, во всем потакала супругу-тирану. То, что мог простить Уильям, могла не простить Маргарет, и потому Элайза в любой ситуации, даже в которой не была виновата, могла быть наказана. Чувство справедливости выбили из нее вместе с ремнем и плетьми, которыми одаривали “любящие родители”. Но били так, чтобы синяков не было видно.
- В школе Элайза была послушной и усидчивой. Ей легко давались уроки тех преподавателей, что ей нравились, и совсем из вон рук плохо шли те предметы, учителя которых не нравились. Из-за этого она была чуть ли не гением биологии и математики, а вот литература и языки шли кое-как. Постоянно получая нагоняй от родителей, старалась изучать “строптивые” предметы самостоятельно. К сожалению, это практически исключало попытки завести друзей, но Уильям был против всех тех, с кем пыталась общаться Элайза. В итоге она была отшельницей, которая забивала свое свободное время учебой и книгами.
- В шестнадцать познакомилась со взрослым женатым мужчиной, и внезапно загорелась первой любовью. Он был старым другом Уильяма, оказался успешнее и лучше него, и, видимо, заметил, как Элайза неровно к нему дышала. Поэтому трудно сказать, кто сделал первый шаг, но итогом стал бурный и продолжительный роман. Девушка стала общительнее, раскрепощеннее, наконец-то смогла отстаивать свое мнение перед отцом и матерью. Она почувствовала себя немного счастливее и свободнее, а от возлюбленного не требовала ничего, кроме его общества. Однако Маргарет, привыкшая к вечно угнетенному приемышу, разведала, кто является источником радости Элайзы, и раскрыла это отцу. После дикого скандала, не вышедшего за пределы их дома, девушка была отправлена в медицинский вуз, а у Уильяма стало на одного друга меньше. Первая любовь не спешил восстановить связи с отосланой юной любовницей, и та лишь к концу первого курса перестала рыдать ночами в подушку.
- После романа со взрослым мужчиной все прочие парни стали для Элайзы неинтересными. Она с болью смотрела на преподавателей, видя в некоторых из них напоминания о Том Самом. Вначале второго курса познакомилась с Николасом Эйджем, студентом с параллели. У них оказалось много общего, и болезненная влюбленность прошла как-то сама собой. Надо отдать должное Николасу: он был осторожен и терпелив, и потому Элайза старалась отблагодарить его.
- По окончанию обучения Элайза и Николас обручились, а затем стали проходить интернатуру и копить на свадьбу. Девушке повезло немногим больше, чем Николасу: он оплачивал обучение сам, а вот за Элайзу все оплатили родители, все еще незримо руководящие ее судьбой. Хотя кандидатуру Николаса они не одобрили, но не смогли ничего возразить, так как обручение было сиюминутным решением. Остепенившись, закончив интернатуру без особых инцидентов, Элайза до последнего не хотела уходить в декретный: денег и так не хватало, а ребенок мог отнять последнюю надежду пусть не на роскошную, но достойную свадьбу. Едва узнав о беременности, Николас тут же утащил любимую на роспись, обозначив, что это пусть и формальность, но важная для них обоих. Поддержка супруга очень помогала ей справляться. Она выбрала хирургическое направление, и была одним из лучших специалистов Шеффилда.
- Пробыв в декрете всего год, отдав сына, названного Робертом, на воспитание матери Николаса, что сама вызвалась сидеть с малышом, Элайза вновь окунулась в работу с головой. Ей хотелось обеспечить сына лучшим будущим, чтобы он никогда ни в чем не нуждался. Хотя, возможно, работа допоздна была следствием затянувшейся послеродовой депрессии: порой она не могла взглянуть на сына или взять его на руки, избегала разговоров с Николасом и вновь замкнулась. Впрочем, дело было в том, что забытый человек из прошлого вернулся - тот, кого она считала Тем Самым, оказался у нее на пороге.
- Двойная жизнь выматывала Элайзу. Она все реже бывала дома, все реже говорила с мужем, который стоически ждал, пока она будет готова “серьезно поговорить”. Николас не грозил разводом или тем, что отнимет Роберта, но Элайза чувствовала, что вскоре к этому придет. И когда Роберту исполнилось три года, она решила, что с нее хватит, что она ничего не должна своему прошлому, и что пора рассказать семье правду. К сожалению, это подписало ее родным смертный приговор: как-то придя с работы, Элайза нашла Николаса и его мать привязанными к стульям, задушенными, со следами пыток, а малыш Роберт был задушен в своей кроватке.
- Бегство в Ливерпуль дало ей трехлетнюю передышку и возможность вдоволь оплакать потери. Она вновь работала врачом, старательно обрывая всевозможные связи и знакомства. О ее родителях ничего не было слышно, но она и не стремилась поддерживать с ними связь: ее семья, настоящая семья, была мертва. Элайза вновь и вновь переживала ту ужасную ночь, видела ее в кошмарах, и даже помощь психологов не помогали. А потом Тот Самый вновь нашел ее. И ей снова пришлось бежать.
- На этот раз пристанищем оказался Северный Солуэй. И почему выбор не мог пасть на остров, если это то, что нужно беглянке, которая потеряла все? Жительница большого города исходила из того, что на "отшибе", окруженном морем, ее никто не будет искать. Элайза здесь всего полгода, в должности фельдшера и дежурного врача по выходным. Она не стремится вернуться к хирургической практике, как не стремится вернуться в Лондон. Самым верным для нее оказалось сжечь все мосты и надеяться, что Тот Самый не сможет переплыть Северное Море.

Глава третья
Характеристика
В ней совмещается интеллект, логичность, критический ум с заземленностью и практичностью. Никогда не сделает того, в чем не будет уверена. Привыкла все доводить до конца таким способом, который - по ее мнению - будет уместен в конкретной ситуации. Ей безразлично общественное мнение, ей нет дела до того, что говорят за ее спиной: ей главное то, что дорого для нее. Весьма страдает от своего «пристрастия» к перфекционизму, ибо если уборка, то «от и до», если лечение, то со всеми промежуточными процедурами, отчетами, анализами и прочим. К пациентам всегда внимательна, ведет себя спокойно и неконфликтно, вежливо, сдержано.
С детства привычна держать эмоции под контролем, и поэтому некоторые эмоции ей крайне трудно осознавать. Она не знает, что такое искренняя улыбка или радость, как не знает, как правильно горевать или плакать. Если по интеллекту и опыту она зрелая женщина, то по уровню эмоций находится где-то на уровне семилетнего ребенка. Трудоголик, может сутками не спать, пока не доведет начатое до конца. Умеет абстрагироваться от любой (почти) ситуации, поэтому снискала славу весьма хладнокровной женщины - это не раз позволяло оперировать даже крайне сложных пациентов. Терпелива, и умеет не только слушать, но также и выслушивать. Может наладить контакт со многими, однако делает это только в тех случаях, если это ей требуется. Старается придерживаться установленных правил, не выходит за рамки, однако не обладает чувством справедливости, и потому ей порой сложно понять, что такое хорошо, а что такое плохо - в этом руководствуется буквой закона. Замкнута, немногословна, больше созерцатель, чем деятель. Действует «по обстановке», не привычна идти на лишний риск, однако если видит вариант спасения кого-либо, то сделает попытку. Она знает, что если попытается сделать опрометчивый ход, то может поплатиться жизнью, и не только своей.
Сильно развита интуиция, что позволяет ей находить необходимую «нить» когда надежда почти потеряна.
Часто разочаровывалась в людях, поэтому никому не доверяет. В любом знакомстве заранее «видит» подвох; от каждого более-менее знакомого, друга, приятеля, даже родственника заведомо ожидает предательства. У нее нет никаких иллюзий по поводу «есть и добрые люди»: таких раз-два и обчелся, а большинство составляют корыстные, завистливые, злые люди.
Практически всё время занята работой. В некотором роде ханжа, не терпит мужских прикосновений, а любое «внимание» считает за оскорбление. Или делает вид, что считает.
Не умеет лгать, но вряд ли добровольно расскажет правду - умеет держать язык за зубами. Никогда не оговорится на ту тему, что является запретной, но если кто из окружающих позволит себе подобное в отношении нее, если кто-то оговорится о ее секретах, она понимающе улыбнется и промолчит, хотя внутри будет бушевать буря негодования и раздражения. Может «вспыхнуть», выдать свое раздражение (а то и эмоции похлеще), и вряд ли впоследствии будет об этом сожалеть: считает, что если ее вывели из себя, то заслужили всего «яда», до единой капли.
Из привычек можно заметить, что Элайза щурит глаза, если с ней заговорил кто-то незнакомый, стучит ручкой по столу во время размышлений (выбивая только ей известный ритм), а также употребляет неимоверное количество черного кофе.

Ваша тайна:

Скрытый текст:

Для просмотра скрытого текста - войдите или зарегистрируйтесь.

 

Глава четвертая
Организационная

4.1 Средство связи: darkendsong
4.2 Пробный пост.

пост

При виде подвешенного мальчонки у Маргарет похолодели пальцы. Кровь отлила и от лица, посему теперь детектив была белее пергамента – и это отнюдь не лиричное сравнение. Сжав пальцы в кулаки, сунула их в карманы куртки, старательно впиваясь ногтями в ладони: физическая боль помогает справиться со многими процессами организма – подступающей рвотой, слезами, истерикой, в том числе обрывает зарождающийся крик ужаса.
Казалось бы, сколько она уже видела насилия? Немало, отнюдь. Утрируя, вся ее жизнь была весьма жестока и кровожадна, словно в прошлой жизни Бишоп где-то серьезно нагрешила, однако всегда было одно «но».
«К такому нельзя привыкнуть. Привыкнешь – и ты пропал».
Это ее успокаивало. Что было бы, привыкни бы она, представлять не было ни малейшего желания.
Поежившись, – «это все папье-маше, а это красные чернила, а это шарниры» - бросила взгляд за плечо, на Джона, вцепившегося в крюк.
- Блэйк, - негромко окликнула, стараясь переключить внимание офицера с трупа на себя. Все еще бледная, она держалась неизменно невозмутимо, словно бы труп ее нисколько не волновал. Во взгляде женщины не было ничего, что могло бы выдать вихрь ужаса, всколыхнувшего вроде бы давно зажившие раны, но все еще гноящиеся и не дающие спокойно спать ночами.
- Можете подождать в машине. Я справлюсь сама.
Должно было прозвучать так, словно она, будучи в роли заботливой мамочки, позволяет ему, в роли пугливого ребенка, не присутствовать в неприятной обстановке. Но в голосе Бишоп звучало великолепное понимание чувств и ощущений, испытываемых Джоном, поэтому детектив не ставила в вину офицеру его реакцию.
«Ведь мы пока еще люди. Мы и должны так реагировать, это нормально».
Не дожидаясь ответа, – ведь ей и не нужен был ответ Блэйка, она же главная в их паре, поэтому ее слова должны были приниматься почти как «добровольно-принудительное указание, почти приказ» - направилась в сторону все еще работающих криминалистов. Зная – приблизительно – спектр их работы, Маргарет могла сказать одно: им придется копаться на этом мясокомбинате до следующего вечера.
- Что-нибудь интересное уже удалось найти? – обратилась к одному из знакомых криминалистов, точнее сказать,  старому знакомому, Эдду Беркхардту, над невыговариемостью фамилии которого по отделу ходило множество шуток и комичных историй. Как всегда бывало в коллективе копов.
- Будь у меня убийца на серебряном блюде, это посчиталось бы за «интересное»? – не отрываясь от переписи уже найденных улик, задумчиво протянул мужчина. Бишоп приподняла уголок рта, перевела взгляд на запакованные предметы, что могли бы – в потенциале – приблизить их на шаг к убийцам.
- Четвертая жертва, Эдди, - Маргарет постаралась придать своему голосу налет безразличия. – И это дело только сейчас передали мне. А я не люблю начинать сначала там, где все уже прошли более половины.
- Федералы на пятки наступают? – криминалист посмотрел на Бишоп поверх узких очков в тонкой черной оправе. Взгляд мужчины сфокусировался на ком-то за спиной женщины.
- А вы кто, офицер? Новая жертва Мэгги?
На усмешку Беркхардта Маргарет лишь сузила глаза и промолчала.